Песнь призраков и руин
Часть 37 из 62 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Легкий намек на западный акцент прорезался в речи Жизненного победителя. Собственно, он ведь родом из Талафри, а Талафри лежит на границе пустыни Оджубай с Эшранским нагорьем, так что неудивительно, но все же…
Лодка, наконец, пришвартовалась к пристани. Карина, не дожидаясь Тунде, выпрыгнула на берег и широкими шагами направилась к собравшимся. Пусть Мвале Омар – хозяин Дар-Бенчекруна, зато она – хозяйка всего города и, видят боги, не позволит членам Совета так вот запросто колотить у нее на глазах детей. Непонятно, конечно, отчего Адиль так уж горячо вступается за какого-то мальчика на побегушках, но неважно…
Однако ей так и не удалось испытать эффекта своего гнева на придворных, поскольку, не успела принцесса подойти поближе, как берег пруда огласился душераздирающим криком, и в следующее мгновение чья-то хрупкая, маленькая фигурка повалила ее на землю.
В лицо сразу впились острые ногти. Афуа вопила по-кенсийски так яростно, что Карине едва удавалось разбирать слова:
– Их замели! Всех повязали! Увели! Как ты могла?! Я же помогла тебе!
Нападение завершилось так же стремительно, как началось, – охрана скрутила девочку и бросила ее на колени поодаль, вызвав тем самым новый приступ проклятий и визгов.
– Прекратить! Ей же больно! – вскричала принцесса, чувствуя, как из царапин на щеках начинает сочиться кровь.
Воины Афуу совсем не выпустили, но хватку ослабили. Не обращая внимания на растерянных и ошарашенных придворных, сама присела на корточки рядом и спросила также по-кенсийски:
– Что случилось? Кто кого куда увел?
– Моих родных! Всех до единого. Твоя зиранская стража, кто же еще!
– Что?! – Карина не могла скрыть потрясения.
Дерзость девочки уступила место страху:
– Так это не ты… не вы приказали?
– Клянусь могилой отца, я понятия не имела ни о чем подобном.
Карина позволила себе подобное признание только потому, что разговор шел на иностранном языке. Нельзя же дать всем этим сливкам общества понять, как мало ей докладывают о происходящем в городе. Вместо этого, перейдя на зиранский, принцесса буквально рявкнула воину, который удерживал Афуу:
– Пусти ее сейчас же!
Тот не подчинился.
– Ты оглох? Или смеешь ослушаться прямого моего приказа? Руки прочь!
И снова, вместо того чтобы выполнить это распоряжение, охранник лишь повернулся к Великой визирше Дженебе. Карина так и вспыхнула.
– По всей видимости, ваше высочество, нам лучше продолжить беседу в доме, – предложила та, обводя взглядом беспорядочную кучу столпившихся рядом гостей.
Принцесса скрипнула зубами и кивнула. И только тогда, получив разрешение от Дженебы, стражники оставили в покое Афуу, а ее, Карину, вместе с остальными членами Совета препроводили в усадьбу Дар-Бенчекрун.
Стены комнаты, где они оказались, по всему периметру были увешаны многочисленными охотничьими трофеями Мвале Омара – головы слонов, львов и леопардов взирали на вошедших со всех сторон. Весь Совет выстроился вдоль стены прямо под этими навсегда застывшими произведениями дикой природы. Карина встала напротив, рядом с Афуой.
– А теперь сделай одолжение, объясни нам, что произошло, – предложила принцесса так спокойно, как только могла, чтобы не пробудить в девочке лишней тревоги.
– Сегодня вечером на Речном рынке устроили еще одну облаву. Дозорные ворвались прямо к нам в палатку. Мне едва удалось убежать. – Сейчас, пожалуй, впервые на Карининой памяти, поведение и речь Афуи соответствовали ее подлинному возрасту. – Чем мы провинились? Что сделали не так? За что?
Еще одна облава, значит. И принцесса даже не попыталась ее предотвратить.
– Что все это значит? – обратилась она к Совету.
– Осмелюсь напомнить вашему высочеству, что меч, сыгравший роковую роль в недавнем… происшествии, согласно заключению знатоков, взят из личного арсенала арквазихене, – проговорила Великая визирша. – Для дальнейшей разработки данного вещественного доказательства Совет решил предпринять расследование в отношении лиц, тесно связанных с двором упомянутого государя.
– Даже если Осеи-хене чем-то вам насолил, мы все тут ни при чем! Мы не виноваты, – выпалила Афуа.
Карина задумчиво кивнула, припомнив вечер, проведенный в кругу родни девочки. Тогда, пусть всего на несколько часов, они подарили ей давно забытое ощущение. Заставили вспомнить, какая это радость – иметь семью. И вот «в награду» Афуу тоже ее лишили! На память ей вдруг пришли горькие речи Адиля о зиранской власти. В груди заклокотало возмущение вопиющим беззаконием.
– Арквазихене придет в ярость, узнав, что мы без достаточных оснований схватили и бросили в тюрьму его приближенных, – заметила она. – Не удивлюсь, если даже сочтет поводом к вооруженному конфликту.
– Если и так, мы готовы к любым последствиям. Сейчас наш главный долг – способствовать неукоснительному торжеству правосудия.
Эти советники что, сами себя не слышат? Да ни один государственный деятель в трезвом уме не стал бы так очевидно толкать собственную страну в пучину войны, если только…
Если только они не стремятся ее развязать!
Внезапно все меры Совета после гибели Пустельги выстроились перед ее внутренним взором в абсолютно логичную цепочку. Убийство султанши – само по себе повод для объявления войны. Почти все члены высшего государственного органа имеют личный интерес в отраслях индустрии, которые от боевых действий только выиграют. И, уж конечно, лично в грядущих сражениях никому из них участвовать не придется.
И кто их остановит теперь, когда Пустельги нет?
– Повелеваю немедленно освободить из заключения всех задержанных по этому так называемому делу арквазианцев.
Никто не двинулся с места.
Великая визирша вздохнула:
– Извините, ваше высочество, но при всем моем почтении… ваша коронация еще не состоялась, и вы не вступили в права султанши. Прошу охрану сопроводить ее высочество в личные покои. А эту девчонку задержать для подробного допроса.
По спине Карины пробежал холодок. Откуда-то из тени вынырнули двое Дозорных. Оба сжимали в руках костяные рукояти обнаженных мечей.
– Нет! – взвизгнула Афуа, но воины уже обступили ее.
И тут воздух вокруг них начал сгущаться и потрескивать точно так же, как тогда в пещере. У принцессы кольнуло в груди. Она всем естеством ощутила: колдовство Афуи начинается вновь. Но ведь ни о магии, ни о завенджи Совету еще не известно, и кто знает, каких он наломает дров, если правда о чарах и истинных способностях этой девочки выйдет наружу. Но как дать ей это понять, как успокоить малышку, у которой на глазах арестовали всю семью?!
А еще эти Дозорные. Что-то есть особо угрожающее в их движениях, как-то слишком напряженно нависли они над Афуой, что-то невидимое, но только лишь ощутимое… Если дело дойдет до столкновения магии с грубой силой, кто победит? Одни боги знают.
В нескольких метрах поодаль Фарид теребил и без того растрепанные волосы, поглядывая то на принцессу, то на членов Совета.
– Карина, смиритесь, прошу вас. Делайте, как они говорят, – взмолился он. – Обещаю, утром все недоразумения разрешатся.
Как ни странно, надрыв и отчаяние в его голосе вернули ее в чувства.
– Спокойно, Афуа. Отступись. Не сопротивляйся, – тихонько бросила принцесса. Если с девочкой что-нибудь случится, она никогда себе этого не простит. – Клянусь всем на свете, тебе не причинят вреда. Просто иди с ними.
Афуа посмотрела на Карину, тщетно разыскивая на ее лице уверенность в благополучном исходе дела. Плечи девочки поникли. Напряжение в воздухе пропало. Дозорные развели их с принцессой в разные стороны.
Карине хотелось завыть. Зареветь. Забрызгать все стены слюной. Еще недавно она бы так и поступила. А вот теперь – скорее умрет, чем сделает Совету такой подарок. Теперь ее не сломать.
С гордо поднятой головой она позволила Дозорным сопроводить себя обратно в Ксар-Алахари, не обращая ни малейшего внимания на шепотки всех встречных.
И лишь оставшись наконец одна, осознала, что успела до крови разодрать ногтями ладони по дороге.
23. Малик
В первые минуты после Карининого скандального исчезновения с Полупути все гости только его и обсуждали. Сразу поползли самые невероятные слухи. Например, что Карина втайне заняла у семьи арквазианской посланницы огромную сумму денег и отказывается отдавать. Или что она нанесла личное оскорбление арквазихене и теперь расплачивается за дипломатическую дерзость. Или нет, на самом деле она…
Несносная, взбалмошная девица. Пустышка. Недальновидная, безмозглая дура. Распутница. Нелестные характеристики множились с каждой минутой, нарастали и пенились; народную благосклонность, заработанную давеча на вакаме, сразу словно лавиной снесло – при первых же неприятностях. Малик уже и сам не знал, как ему относиться к Карине. Нравится ли она ему до сих пор, даже после того, как столкнула его в пруд? Во всяком случае, такого даже она не заслуживает.
Однако через какое-то время один пьяный правовед врезался на ойинке в карусель, и фокус всеобщего внимания сместился на него, а тем временем и закат подоспел. Тунде нимало не преувеличивал, когда говорил, что все сливки Зирана настроены веселиться и безумствовать двадцать четыре часа напролет – прошло только десять, а Малик уже с ног валился и буквально готов был концы отдать.
Еще один кубок вина. Еще одна пляска. Мвале Омар давно уже завалился прямо на цветочную клумбу, усадив на каждое колено по хихикающей танцовщице; он звал Малика присоединиться, но в этот момент кто-то еще настойчиво тянул его за собой играть в аграм[34], а вскоре уже новый, третий неизвестный, теребя за запястье, зазывал познакомить со своей дочерью. Во рту по-прежнему стоял приторный привкус вина, смешанного с прудовой водой, и хотя юноша уже несколько часов как выбрался на сушу, противное ощущение качки на легких волнах никак не проходило.
Он здесь не просто так дурака валяет, он здесь по важной необходимости… вот только по какой? Малик пришел сюда… потанцевать с принцессой Кариной. О боги, нет, конечно, не в ней дело, а в… Наде! Да-да, надо найти здесь Надю. Но где она? Он громко позвал ее по имени. Ответа не последовало. С испуга парень повысил голос, но и новый призыв потонул в общем гвалте. Что же делать? Сказочный мир вокруг битком набит драгоценностями, богатством и славой, а ему не нужно ничего, ничего, кроме маленькой сестренки, но ее-то как раз этот мир ему не отдает.
– Надя! – опять заорал Малик, но чья-то ладонь на полукрике зажала ему рот, а другая рука, принадлежащая, очевидно, тому же лицу, потащила его к зверинцу под большим шатром, где он, наконец, свалился на землю.
– Я тебе повсюду искала! – запыхавшись, выпалила Лейла.
Малик перекатился на бок и со стоном схватился за живот.
– Сейчас стошнит, – всхлипнул юноша.
Сестра схватила ведро, брошенное кем-то возле клетки с беспрерывно галдящими обезьянами, и с грохотом поставила перед братом. Малика вывернуло уже во второй раз за вечер, и, что самое обидное, он не почувствовал себя ни на йоту трезвее.
– Знаешь же, что пить не умеешь, – выругалась она, помогая ему принять сидячее положение.
По сравнению с общей какофонией Полупути в шатре царила просто-таки благодатная тишина. К тому же запах звериных экскрементов, вид всяческих ржавых инструментов, Лейла хлопочет вокруг… все это было ему так хорошо знакомо, даже мило! Как дома.
Но как только припомнилась недавняя сцена с Мвале Омаром и Боади, желудок снова свело. До нее вельможа представлялся Малику вполне добропорядочным, хотя и несколько тщеславным стариканом – и вот, в один миг, он обернулся в его глазах жестоким и бессердечным чудовищем, а из-за чего? Только из-за того, что маленький эшранец посмел робко ему перечить.
При одной мысли о самодовольной роже Дрисса, с таким апломбом прославлявшего власть Зирана над его, Малика, народом, хотелось выть. И потом – если такая реакция последовала на простую попытку заступиться за парня из Эшры, то что будет, когда они узнают, что победитель знака Жизни и сам оттуда?! До поры до времени эта публика считает его своим – ведь он говорит, как они, ведет себя, как они… Но достаточно будет приоткрыть свою подлинную сущность, и «Адиль» в их глазах станет на одну доску с несчастным маленьким слугою. Даже ниже.
Парень поднял глаза на Лейлу. Сестра выглядела еще угрюмее, чем обычно, хотя, конечно, по сравнению с ним совсем не потеряла форму.
– Что случилось? Что-то не так?
– Ты собирался рассказать мне, что провел прошлую ночь с принцессой Кариной?
Желчь опять подкатила к горлу, но он сдержал ее:
– Собирался. Просто времени не хватило. Я ничего с ней не сделал только потому, что не знал тогда, кто она.
Лейла фыркнула:
Лодка, наконец, пришвартовалась к пристани. Карина, не дожидаясь Тунде, выпрыгнула на берег и широкими шагами направилась к собравшимся. Пусть Мвале Омар – хозяин Дар-Бенчекруна, зато она – хозяйка всего города и, видят боги, не позволит членам Совета так вот запросто колотить у нее на глазах детей. Непонятно, конечно, отчего Адиль так уж горячо вступается за какого-то мальчика на побегушках, но неважно…
Однако ей так и не удалось испытать эффекта своего гнева на придворных, поскольку, не успела принцесса подойти поближе, как берег пруда огласился душераздирающим криком, и в следующее мгновение чья-то хрупкая, маленькая фигурка повалила ее на землю.
В лицо сразу впились острые ногти. Афуа вопила по-кенсийски так яростно, что Карине едва удавалось разбирать слова:
– Их замели! Всех повязали! Увели! Как ты могла?! Я же помогла тебе!
Нападение завершилось так же стремительно, как началось, – охрана скрутила девочку и бросила ее на колени поодаль, вызвав тем самым новый приступ проклятий и визгов.
– Прекратить! Ей же больно! – вскричала принцесса, чувствуя, как из царапин на щеках начинает сочиться кровь.
Воины Афуу совсем не выпустили, но хватку ослабили. Не обращая внимания на растерянных и ошарашенных придворных, сама присела на корточки рядом и спросила также по-кенсийски:
– Что случилось? Кто кого куда увел?
– Моих родных! Всех до единого. Твоя зиранская стража, кто же еще!
– Что?! – Карина не могла скрыть потрясения.
Дерзость девочки уступила место страху:
– Так это не ты… не вы приказали?
– Клянусь могилой отца, я понятия не имела ни о чем подобном.
Карина позволила себе подобное признание только потому, что разговор шел на иностранном языке. Нельзя же дать всем этим сливкам общества понять, как мало ей докладывают о происходящем в городе. Вместо этого, перейдя на зиранский, принцесса буквально рявкнула воину, который удерживал Афуу:
– Пусти ее сейчас же!
Тот не подчинился.
– Ты оглох? Или смеешь ослушаться прямого моего приказа? Руки прочь!
И снова, вместо того чтобы выполнить это распоряжение, охранник лишь повернулся к Великой визирше Дженебе. Карина так и вспыхнула.
– По всей видимости, ваше высочество, нам лучше продолжить беседу в доме, – предложила та, обводя взглядом беспорядочную кучу столпившихся рядом гостей.
Принцесса скрипнула зубами и кивнула. И только тогда, получив разрешение от Дженебы, стражники оставили в покое Афуу, а ее, Карину, вместе с остальными членами Совета препроводили в усадьбу Дар-Бенчекрун.
Стены комнаты, где они оказались, по всему периметру были увешаны многочисленными охотничьими трофеями Мвале Омара – головы слонов, львов и леопардов взирали на вошедших со всех сторон. Весь Совет выстроился вдоль стены прямо под этими навсегда застывшими произведениями дикой природы. Карина встала напротив, рядом с Афуой.
– А теперь сделай одолжение, объясни нам, что произошло, – предложила принцесса так спокойно, как только могла, чтобы не пробудить в девочке лишней тревоги.
– Сегодня вечером на Речном рынке устроили еще одну облаву. Дозорные ворвались прямо к нам в палатку. Мне едва удалось убежать. – Сейчас, пожалуй, впервые на Карининой памяти, поведение и речь Афуи соответствовали ее подлинному возрасту. – Чем мы провинились? Что сделали не так? За что?
Еще одна облава, значит. И принцесса даже не попыталась ее предотвратить.
– Что все это значит? – обратилась она к Совету.
– Осмелюсь напомнить вашему высочеству, что меч, сыгравший роковую роль в недавнем… происшествии, согласно заключению знатоков, взят из личного арсенала арквазихене, – проговорила Великая визирша. – Для дальнейшей разработки данного вещественного доказательства Совет решил предпринять расследование в отношении лиц, тесно связанных с двором упомянутого государя.
– Даже если Осеи-хене чем-то вам насолил, мы все тут ни при чем! Мы не виноваты, – выпалила Афуа.
Карина задумчиво кивнула, припомнив вечер, проведенный в кругу родни девочки. Тогда, пусть всего на несколько часов, они подарили ей давно забытое ощущение. Заставили вспомнить, какая это радость – иметь семью. И вот «в награду» Афуу тоже ее лишили! На память ей вдруг пришли горькие речи Адиля о зиранской власти. В груди заклокотало возмущение вопиющим беззаконием.
– Арквазихене придет в ярость, узнав, что мы без достаточных оснований схватили и бросили в тюрьму его приближенных, – заметила она. – Не удивлюсь, если даже сочтет поводом к вооруженному конфликту.
– Если и так, мы готовы к любым последствиям. Сейчас наш главный долг – способствовать неукоснительному торжеству правосудия.
Эти советники что, сами себя не слышат? Да ни один государственный деятель в трезвом уме не стал бы так очевидно толкать собственную страну в пучину войны, если только…
Если только они не стремятся ее развязать!
Внезапно все меры Совета после гибели Пустельги выстроились перед ее внутренним взором в абсолютно логичную цепочку. Убийство султанши – само по себе повод для объявления войны. Почти все члены высшего государственного органа имеют личный интерес в отраслях индустрии, которые от боевых действий только выиграют. И, уж конечно, лично в грядущих сражениях никому из них участвовать не придется.
И кто их остановит теперь, когда Пустельги нет?
– Повелеваю немедленно освободить из заключения всех задержанных по этому так называемому делу арквазианцев.
Никто не двинулся с места.
Великая визирша вздохнула:
– Извините, ваше высочество, но при всем моем почтении… ваша коронация еще не состоялась, и вы не вступили в права султанши. Прошу охрану сопроводить ее высочество в личные покои. А эту девчонку задержать для подробного допроса.
По спине Карины пробежал холодок. Откуда-то из тени вынырнули двое Дозорных. Оба сжимали в руках костяные рукояти обнаженных мечей.
– Нет! – взвизгнула Афуа, но воины уже обступили ее.
И тут воздух вокруг них начал сгущаться и потрескивать точно так же, как тогда в пещере. У принцессы кольнуло в груди. Она всем естеством ощутила: колдовство Афуи начинается вновь. Но ведь ни о магии, ни о завенджи Совету еще не известно, и кто знает, каких он наломает дров, если правда о чарах и истинных способностях этой девочки выйдет наружу. Но как дать ей это понять, как успокоить малышку, у которой на глазах арестовали всю семью?!
А еще эти Дозорные. Что-то есть особо угрожающее в их движениях, как-то слишком напряженно нависли они над Афуой, что-то невидимое, но только лишь ощутимое… Если дело дойдет до столкновения магии с грубой силой, кто победит? Одни боги знают.
В нескольких метрах поодаль Фарид теребил и без того растрепанные волосы, поглядывая то на принцессу, то на членов Совета.
– Карина, смиритесь, прошу вас. Делайте, как они говорят, – взмолился он. – Обещаю, утром все недоразумения разрешатся.
Как ни странно, надрыв и отчаяние в его голосе вернули ее в чувства.
– Спокойно, Афуа. Отступись. Не сопротивляйся, – тихонько бросила принцесса. Если с девочкой что-нибудь случится, она никогда себе этого не простит. – Клянусь всем на свете, тебе не причинят вреда. Просто иди с ними.
Афуа посмотрела на Карину, тщетно разыскивая на ее лице уверенность в благополучном исходе дела. Плечи девочки поникли. Напряжение в воздухе пропало. Дозорные развели их с принцессой в разные стороны.
Карине хотелось завыть. Зареветь. Забрызгать все стены слюной. Еще недавно она бы так и поступила. А вот теперь – скорее умрет, чем сделает Совету такой подарок. Теперь ее не сломать.
С гордо поднятой головой она позволила Дозорным сопроводить себя обратно в Ксар-Алахари, не обращая ни малейшего внимания на шепотки всех встречных.
И лишь оставшись наконец одна, осознала, что успела до крови разодрать ногтями ладони по дороге.
23. Малик
В первые минуты после Карининого скандального исчезновения с Полупути все гости только его и обсуждали. Сразу поползли самые невероятные слухи. Например, что Карина втайне заняла у семьи арквазианской посланницы огромную сумму денег и отказывается отдавать. Или что она нанесла личное оскорбление арквазихене и теперь расплачивается за дипломатическую дерзость. Или нет, на самом деле она…
Несносная, взбалмошная девица. Пустышка. Недальновидная, безмозглая дура. Распутница. Нелестные характеристики множились с каждой минутой, нарастали и пенились; народную благосклонность, заработанную давеча на вакаме, сразу словно лавиной снесло – при первых же неприятностях. Малик уже и сам не знал, как ему относиться к Карине. Нравится ли она ему до сих пор, даже после того, как столкнула его в пруд? Во всяком случае, такого даже она не заслуживает.
Однако через какое-то время один пьяный правовед врезался на ойинке в карусель, и фокус всеобщего внимания сместился на него, а тем временем и закат подоспел. Тунде нимало не преувеличивал, когда говорил, что все сливки Зирана настроены веселиться и безумствовать двадцать четыре часа напролет – прошло только десять, а Малик уже с ног валился и буквально готов был концы отдать.
Еще один кубок вина. Еще одна пляска. Мвале Омар давно уже завалился прямо на цветочную клумбу, усадив на каждое колено по хихикающей танцовщице; он звал Малика присоединиться, но в этот момент кто-то еще настойчиво тянул его за собой играть в аграм[34], а вскоре уже новый, третий неизвестный, теребя за запястье, зазывал познакомить со своей дочерью. Во рту по-прежнему стоял приторный привкус вина, смешанного с прудовой водой, и хотя юноша уже несколько часов как выбрался на сушу, противное ощущение качки на легких волнах никак не проходило.
Он здесь не просто так дурака валяет, он здесь по важной необходимости… вот только по какой? Малик пришел сюда… потанцевать с принцессой Кариной. О боги, нет, конечно, не в ней дело, а в… Наде! Да-да, надо найти здесь Надю. Но где она? Он громко позвал ее по имени. Ответа не последовало. С испуга парень повысил голос, но и новый призыв потонул в общем гвалте. Что же делать? Сказочный мир вокруг битком набит драгоценностями, богатством и славой, а ему не нужно ничего, ничего, кроме маленькой сестренки, но ее-то как раз этот мир ему не отдает.
– Надя! – опять заорал Малик, но чья-то ладонь на полукрике зажала ему рот, а другая рука, принадлежащая, очевидно, тому же лицу, потащила его к зверинцу под большим шатром, где он, наконец, свалился на землю.
– Я тебе повсюду искала! – запыхавшись, выпалила Лейла.
Малик перекатился на бок и со стоном схватился за живот.
– Сейчас стошнит, – всхлипнул юноша.
Сестра схватила ведро, брошенное кем-то возле клетки с беспрерывно галдящими обезьянами, и с грохотом поставила перед братом. Малика вывернуло уже во второй раз за вечер, и, что самое обидное, он не почувствовал себя ни на йоту трезвее.
– Знаешь же, что пить не умеешь, – выругалась она, помогая ему принять сидячее положение.
По сравнению с общей какофонией Полупути в шатре царила просто-таки благодатная тишина. К тому же запах звериных экскрементов, вид всяческих ржавых инструментов, Лейла хлопочет вокруг… все это было ему так хорошо знакомо, даже мило! Как дома.
Но как только припомнилась недавняя сцена с Мвале Омаром и Боади, желудок снова свело. До нее вельможа представлялся Малику вполне добропорядочным, хотя и несколько тщеславным стариканом – и вот, в один миг, он обернулся в его глазах жестоким и бессердечным чудовищем, а из-за чего? Только из-за того, что маленький эшранец посмел робко ему перечить.
При одной мысли о самодовольной роже Дрисса, с таким апломбом прославлявшего власть Зирана над его, Малика, народом, хотелось выть. И потом – если такая реакция последовала на простую попытку заступиться за парня из Эшры, то что будет, когда они узнают, что победитель знака Жизни и сам оттуда?! До поры до времени эта публика считает его своим – ведь он говорит, как они, ведет себя, как они… Но достаточно будет приоткрыть свою подлинную сущность, и «Адиль» в их глазах станет на одну доску с несчастным маленьким слугою. Даже ниже.
Парень поднял глаза на Лейлу. Сестра выглядела еще угрюмее, чем обычно, хотя, конечно, по сравнению с ним совсем не потеряла форму.
– Что случилось? Что-то не так?
– Ты собирался рассказать мне, что провел прошлую ночь с принцессой Кариной?
Желчь опять подкатила к горлу, но он сдержал ее:
– Собирался. Просто времени не хватило. Я ничего с ней не сделал только потому, что не знал тогда, кто она.
Лейла фыркнула: