Падение

— Решат, что ты мне сцену ревности закатываешь, — меланхолично заметил я.

— Дурак ты, Ярослав! — вспыхнула она. — Лучше объясни, что это такое было ночью. Только не надо вешать лапшу на уши, что мне приснился кошмар.

— Я — и вдруг кошмар* – оскорбился я.

— Там от тебя только голос был, а лицо и вообще все — совсем другое, — неожиданно ответила она.

Упс, вот это серьезный прокол. Я настолько привык ходить в снохождении в своем виде, что и к Полине пришел на автомате. Айлинг бы сейчас гнусно захихикал и сказал: «Ничему тебя жизнь не учит, мальчик мой», а потом стукнул бы заклинанием поболезненней, таким, чтобы до самых кончиков нервов проняло, и добавил: «Маг должен продумывать все. Не бывает неважных деталей, бывают плохие маги». Но Айлинга тут не было, поэтому я решил сделать хорошую мину при плохой игре.

— Может, это мой идеал? То, к чему я стремлюсь в будущем. Видишь ли, Ермолина, при таком визите в чужое сознание можно принять любой вид.

— Стремись к чему–нибудь другому, — неожиданно ответила она. — Этот идеал уж больно стремный.

— С чего вдруг стремный? — искренне возмутился я.

Илинель, не будь она к ночи помянута, всегда говорила, что я красивый. Хотя ей соврать, конечно, ничего не стоило. Она наверняка говорила то же самое и Дамиану.

— Не знаю, — Полина пожала плечами. — Весь какой–то темный и мутный. Ты симпатичнее. — Она окинула меня каким–то взрослым оценивающим взглядом и добавила: — Но ты так и не ответил, что это было.

— Видишь ли, Ермолина, это один из способов магического общения.

— То есть я тоже могу прийти в твой сон?

— Можешь, — подтвердил я. — Если позволю. И не обязательно в сон. Для общения нужно входить в специальное состояние. То есть ты чувствуешь вызов и отвечаешь или не отвечаешь на него. А то и вообще можешь блокировать нежелательного абонента.

— То есть я могу заблокировать тебя?

— Нет, — расстроил я ее. — Ученик не может заблокировать учителя. Особенность клятвы. Но если тебе не нравится, что я прихожу в твои сны…

— Мне не нравится, — перебила меня Полина.

— То могу не приходить, — оскорбленно сказал я. — Или приходить только в случае крайней нужды.

В некотором роде я ее даже понимал: сны бывают такими, о которых даже рассказывать по доброй воле никому не станешь не то что показывать. У нее, конечно, все было прилично, но кто знает, что я увижу в следующий раз?

— Которую ты будешь определять сам? — скептически уточнила Полина. — Нет уж. Лучше не приходи вообще. Точнее, лучше научи меня этому способу общения, чтобы я могла решать сама, общаться с тобой или нет.

Прозвенел звонок, чем я и воспользовался, не ответив ни да, ни нет на ее просьбу. Практика несложная, но тогда уже Полина будет дергать меня по ерунде или пытаться попасть в чужой сон. В сон ей, конечно, не попасть. Мой. А вот в сон сестры — запросто. И тогда Мальцевы могут узнать, что в чужой сон может забрести посторонний, как к себе домой. И история с Андреем Мальцевым заиграет новыми красками.

Но Полина устроилась опять за моим столом и начала ныть на каждой перемене, поэтому я пообещал показать, но не сегодня, и не завтра, а когда она начнет показывать хорошие устойчивые результаты.

— Пока я таковых не вижу, — отрезал я. — Гоняешь магию, укрепляешь каналы.

Она оскорбленно надулась, но для меня это было только к лучшему: я спокойно открыл тетрадь и принялся рисовать схему артефакта, выписывая формулы с нужными правками. Полина косила туда глазами, но ничего не понимала, поскольку в этот раз я безопасностью не пренебрег и все изображал символами, принятыми в мире, из которого я пришел сюда. Да что там Полина — в моих записях и местный архимаг не разобрался бы. Зато я теперь точно представлял, что и как делать.

Тренировка у физрука получилась длинной, нудной и совершенно ненужной. Создавалось впечатление, что проводил он ее для галочки, чтобы в случае чего отрапортовать директрисе, что для победы сделал все, что мог. Каким–то он не совсем вменяемым стал после нашей победы на соревнованиях. Дернуло же меня ей поспособствовать.

После тренировки я удачно удрал от Полины, вовремя набросив отвод глаз, и отправился изготавливать артефакты. Сначала я срезал лезвием ветку подходящей толщины, замаскировав свое противоправное действие иллюзией. Тащить всю смысла не было, поэтому я вырезал несколько кругляшков: два на артефакты, остальные про запас. После чего уже отправился домой.

Обедом я, разумеется, пренебрегать не стал, но после него уже засел плотно за работу. Магии не хватало, поэтому приходилось делать паузу и восстанавливаться. Во время одной из них ко мне внезапно постучал Дамиан, и я так удивился, что не успел отреагировать до того, как на него сработала заготовка, выставленная на Илинель. Возможно, это было не так уж и плохо, но мне внезапно стало интересно, с чего ему приспичило пообщаться, к тому же пришлось создавать новую заготовку и тратить так необходимые крохи магии уже на нее.

Закончил я поздно, скоро должна была прийти мама даже несмотря на то, что собиралась проводить вечер с Олегом, поэтому я быстро сделал себе бутерброд и набрал Глаза.

— Встретиться нужно, — немного невнятно сообщил я ему. — Срочно. Не у меня, но где–то рядом.

Он заинтересованно предложил скверик неподалеку от моего дома. Договорились на через пятнадцать минут. Я спокойно дожевал бутерброд, потом спокойно дожевал еще один, запив стаканом горячущего чая. Есть все так же приходилось как не в себя, но зато похудение удалось остановить. О наборе мышечной массы речи пока не шло, но зато смерть от истощения уже не грозила.

Отвод глаз я набросил, выходя из квартиры, уже привычно. Да, постоянно ходить под отводом глаз было неудобно, но меня не отпускала мысль, что за мной могут следить, да на улицах уже было немноголюдно, поэтому я легко лавировал между прохожими, почти не задерживаясь.

Глаз уже ждал, куря и задумчиво изучая фонарный столб, больше все равно изучать было нечего: в это время эта часть парка пустовала, и даже сканирование не выявило поблизости ни одной ауры. Но я снимать отвод не стал, напротив, расширил его на собеседника и добавил полог от прослушивания.

— Привет, — мрачно сказал Глаз, как только я проявился. — Чего звал?

— У меня есть два артефакта против мозгодеров. Диману с сестрицей бы передать.

— Сделаем, — оживился Глаз. — Как работают?

— Не позволяют замечать те воспоминания, которыми носитель не хочет делиться. Работает в постоянном режиме, поэтому требуют перезарядки раз в два дня. Их вечерами не трясут?

— Неа, — он лениво сплюнул, — только днем. Видать, не хотят мешать нашей работе.

— Ну да, — поддержал я шутку. — Вы ж трудитесь по ночам. Лови.

Я протянул два кругляша, посверкивающих при искусственном освещении, как настоящие драгоценности. Глаз Глаза заинтересованно загорелся, но сразу потух, как владелец примечательно устройства обнаружил, что это всего лишь деревяшка со стеклом.


— Держать деревом к коже. Диману расскажешь все, его сеструхе что–нибудь соврете, чтобы носила. Амулет на удачу или что–то такое. Послезавтра принесешь на подзарядку. Все. Пока.

Я оставил отвод глаз только на себе, и для собеседника это выглядело, словно я растворился в воздухе. Глаз удивленно пялился на то место, где я только что был, потом засунул артефакты во карман олимпийки и не торопясь побрел к ближайшему выходу. Я же помчался в сторону дома Серого — после утренней проверки я почти не волновался за процесс, но обещал проверять, значит, нужно.

Серый встретил меня гадкой ухмылочкой и словами:

— Соседка жаждет встречи с милой Инночкой, которая мастерица по приготовлению оздоравливающих зелий.

— Долго же ей придется ждать Инночку, — принял я подачу. — Не мог имя посимпатичнее придумать?

— Что первое в голову пришло, то и выдал, — отмахнулся он. — Хорошо хоть, вообще понял, о чем речь. Так что ждет тебя просьба о зелье при новой встрече.

— Боюсь, Сереженька с Инночкой разругается.

В процессе болтовни я дошел до автоклава и вовсю проверял и обновлял заклинания. Я уже понимал, что с моей стороны это была чистая перестраховка и процесс прекрасно прошел бы и без моих проверок, но отказываться от контроля не собирался, слишком многое зависит от итогов. Две проверки в день занимали меня ненадолго, зато давали гарантию, что все пойдет, как надо.

— Вера Павловна ужасно расстроится. Она уже собралась пинетки вязать.

— Попроси ее носочки для себя для начала, чтобы убедиться, что качество ее изделий подойдут для твоего наследника.

— Я лучше для Инночки попрошу кофточку связать. Ярослав, ты чем вообще думал, устраивая такое представление?

— О твоей репутации, разумеется. Куда лучше, когда из квартиры выходит утром красивая девушка, чем задрипанный подросток, — не моргнув глазом сказал я.

— Мы партнеры?

— Партнеры, — согласился я, не понимая, куда он клонит.

— Тогда на фига ты меня подставляешь? Мне ж Веря Павловна теперь прохода не даст. Не вздумай больше ни Инночками, ни Настеньками, ни Мариночками от меня уходить, понял?

— Все. Понял. Больше не буду.

Заболтал меня Серый так, что я от него вышел безо всякого отвода глази спохватился, уже почти подойдя к дому. Но ставить не стал — и устал, и смысла особого не было. То есть мне так казалось, что не было, ровно до того момента, как ко мне подошла парочка качков и один из них хрипло сказал:

— Ярослав Елисеев? С тобой хотят поговорить.





Глава 22




Определить, кто именно на меня наехал, не представлялось возможным: ни на одежде, ни на машине качков не было никаких опознавательных знаков. Но это ни о чем не говорило: к примеру, в ждановском гараже не стояли машины, на которых было бы указано, чьи они.

Мог ли я от них уйти? Мог. Даже не особо засвечивая свои возможности. Но проблемы это не решало: меня могли подкараулить снова или даже не меня, а маму. Если Мальцевы (а то, что это они, я был почти уверен), что–то заподозрили, то твердить, что я ничего не знаю и не умею, глупо, потому что они уже считают обратное. Значит, нужно убеждать что мои знания не столь хороши. Разговаривать придется точно, но не ехать же без подготовки и с такими сопровождающими?

— Не поздновато ли для разговоров?

Я чуть отступил, показывая, что не хочу близкого контакта.

— Самое время. — Один из качков вытащил артефакт, поиграл им перед моим носом и бросил: — Наш начальник хочет с тобой поговорить.

— Без присутствия родителей? — сымитировал я удивление. — А разве это не запрещено законом?

Второй начал заходить мне за спину, делая это так аккуратно, что обычный подросток на моем месте не обратил бы внимания на его действия. Я же оставил на своем месте иллюзию, отошел в сторону и исказил звук так, чтобы собеседникам казалось — он идет от обманки. Артефакт противника мне не понравился: довольно сложный, чтобы его проанализировать с ходу, но явно способный доставить неприятности. Какие? Узнавать желания не было.

— Больно умный? — расплылся в улыбке качок. — Это хорошо, быстрее до мозгов дойдет. У тебя есть выбор: ты соглашаешься и едешь с нами неповрежденный или не соглашаешься и едешь… немного не целый.

Он хохотнул, а его товарищ остановился строго за моей спиной. Вот у него в руках ничего не было, не было ничего и при себе. Из магического, имею в виду. Так–то оружие при нем нашлось, пусть и не в руках. Оба визитера не были магами, но повадки первого указывали, что с артефактами он дело имел и использует не задумываясь.

— По закону вы не можете меня забрать без согласия родителей.

— Ути, он еще в законах разбирается. Образованный какой пацанчик, — умиленно сказал качок и ткнул в мою иллюзию рукой с артефактом.

К этому времени я приблизил иллюзию вплотную к его подельнику, поэтому удар пришелся в него. Раздался громкий треск, второй качок замычал, закатил глаза и рухнул на землю. Моя иллюзия стояла рядом и выказывала удивление.

— Человеку плохо! Вызовите скорую.

Качок в ступоре таращился то на валяющегося на земле дружка, то на свой артефакт, то на меня, поэтому я вытащил телефон, такой же иллюзорный, как и все остальное, и сделал вид, что набираю номер.

— Эй, не надо скорой, — отмер качок. — У него приступ. У него иногда случается.