Ожидание

– Ты выглядишь грустной.

– У меня грустный вид.

– Ты выглядишь грустной.

– У меня грустный вид.

– У тебя грустное лицо.

– У меня грустное лицо.

Ее горло понемногу сжималось, ей не хватало времени оправиться от последнего удара, прежде чем он перейдет к следующему.

– Ты что-то потеряла.

– Я кое-что потеряла.

Она начинала чувствовать, как другие члены труппы, сидящие на своих местах, становятся зрителями. Она смотрела в их вытянутые лица и чувствовала невидимые нити между собой и ними. Что-то определенно происходило.

– Ты плачешь.

– Я плачу.

– Ты плачешь.

– Я плачу.

– Хорошо! – подпрыгнула Клара. – Теперь! Сейчас! Начинайте свою сцену.



Лиссе отчаянно был нужен свежий воздух. Она выбежала наружу и стояла, задрав голову.

Майкл тоже был там.

– Черт, – сказал он. – Это было жестоко. Но, согласись, заряжает на игру.

Лисса молчала.

Позади появился Джонни.

– Вдохновленный вы мой, – попытался пошутить Майкл, но Джонни не ответил.

– Это было неплохо, – сказал Джонни Лиссе. – Знаешь, ты могла бы стать гораздо лучшей актрисой, чем позволяешь себе. Просто отпусти себя.





* * *


Весь день Лисса провела в одиночестве. Ей совсем не хотелось возвращаться домой. Но не хотелось и оставаться в зале и наблюдать за репетицией до конца дня. Поэтому она села на автобус номер 73, идущий в разгульно-шумные старые районы Лондона: Кингсленд-роуд, Шордич, Олд-стрит, Энджел, Кингс-Кросс. Небо было низким и мрачным, а когда она добралась до библиотеки, начался дождь. Она сложила пальто и сумку в ячейки, показала читательский билет охраннику у двери зала редких книг, нашла свободное место и наконец села. Прислушиваясь к тишине, она прикрыла глаза.

Лисса физически чувствовала свою пустоту, в ней не было ничего, что связывало бы ее с профессией актрисы, – ни таланта, ни успеха. Но в одном из своих высказываний Джонни был прав: она что-то потеряла или даже многое потеряла. А может быть, никогда этого и не имела. «Ты – это только итог своих неудач». Лисса чувствовала себя настолько опустошенной, что могла бы, наверное, парить над всеми этими людьми, над их трудолюбиво склоненными головами, над этим городом, который она любила. Но взаимностью этот город ей не отвечал. Он не давал того, что нужно для жизни, позволяя только выживать.

«Кого я обманываю? Ханна права, и я никогда не напишу кандидатскую».

Она спустилась в гардеробную, взяла пальто и сумку и пошла уже через гулкое фойе к дверям, как вдруг заметила его. Лисса точно знала, что это был он, хотя и видела его со спины. Он стоял, сгорбившись, и ничего не говорил в трубку. Было ясно, что говорил в основном тот, кто находился на другом конце провода. Лисса стояла и терпеливо ждала, засунув руки в карманы пальто. Через некоторое время он закончил разговор и стоял еще несколько секунд, не поднимая взгляда. Лисса сама подошла к нему и коснулась его руки.

– Лисса! – Нэйтан опешил от неожиданности.

– Ты в порядке?

Он провел руками по волосам, все еще диковато поглядывая.

– Мне нужно… закурить. У тебя есть?

– Конечно, – ответила она.

Они прошли мимо охранников к небольшому навесу, служащему укрытием от дождя, который теперь разошелся не на шутку. Лисса протянула ему кисет и подождала, когда он скатает сигарету.

– Извини, – сказала она.


– За что?

– Понятия не имею. Я просто… привыкла извиняться, что ли. Извини за то, что я курю. Я не должна курить.

Она протянула ему зажигалку, и он с благодарностью щелкнул ею, откинул голову назад и с удовольствием выпустил дым. Она взяла у него кисет и свернула себе сигарету. Их дым смешивался и стелился во влажном воздухе. А в вестибюле люди спешили по бетону, теперь зализанному дождем, унося в сумках книги.

– Ты уже поела? – спросил он.

– Нет.

– Где-то здесь есть паб. Там делают канапе или что-то в этом роде.

Слово «канапе» он произнес, словно оно было для него чужим, и Лисса невольно улыбнулась.

Нэйт выглядел потерянным, и Лиссе захотелось положить руку ему на плечо и направить его в безопасное место, когда они переходили дорогу.

– Это где-то здесь, – сказал он, ведя Лиссу через красные кирпичные переходы к югу от Юстон-роуд вдоль широкой георгианской террасы к темному угловому пабу.

– Я думаю, это здесь. В любом случае, сойдет, – сказал он, придерживая дверь и пропуская Лиссу вперед.

– Выпьешь? Я собираюсь выпить пива. И еще виски. Хочешь виски?

И никакого упоминания о еде. Лисса посмотрела на часы над баром – 14:45.

– Конечно, – сказала она. – Почему бы и нет?

Она сразу нашла свободный столик в углу бара подальше от окна, а Нэйтан возвратился с двумя пинтами «Гиннеса» и двумя стаканами виски.

– Твое здоровье.

Он залпом опрокинул виски и запил его здоровым глотком пива. Затем, словно впервые ее заметив, спросил:

– Как прошел твой день?

– Ужасно, – ответила она.

Он мрачно кивнул.

– А твой? – поинтересовалась она.

– Тебе лучше не знать, – ответил он.

Нэйтан поднял голову, и она увидела его отчаяние.

– Это не сработало, экстракорпоральное оплодотворение. У нас был последний шанс.

Почему-то Лисса не была удивлена. Конечно, она желала удачи подруге, но здесь, похоже, удача ее оставила.

– Я совсем запутался, – сказал он. – Мы запутались во всем этом.

Нэйтан посмотрел в окно, где дождь уже начал стучать по стеклу, и в несколько глотков допил остаток своего «Гиннеса».

– Пойду еще возьму пива. Тебе взять виски?

– Конечно.

Нэйтан отошел, а Лисса взяла телефон. Включила его, снова выключила. «Странно, что Ханна ничего не сказала мне об этой новости», – подумала она. Она допила виски и принялась за пиво.

Когда он вернулся, в руках у него были еще два «Гиннеса» и два виски.

– Я допью, если ты не можешь, – сказал он, слегка ухмыляясь и пододвигая бокал к ней через стол. – Ты рассказывай. Чем был плох твой день? Ханна рассказывала, что ты играешь в пьесе.

Лиссе захотелось сказать ему, что это не имеет значения, что она не хочет говорить о себе.

– Да, – вместо этого ответила она. – Так и есть.

– Что-то русское?

Она кивнула.

– «Дядя Ваня», Чехов.

– Ну и как дела?