Ожидание

Ханна




– Может, займемся чем-нибудь в эти выходные?

– Например чем? – прокричал в ответ Нэйтан из душа. Они только вчера были в клинике, где ей подсаживали эмбрионы. Сейчас они уже давно дома. Дверь на террасу была открыта, и можно было видеть, как лучи осеннего солнца проникают в квартиру.

– Например… Не знаю… Уедем куда-нибудь из Лондона. В деревню, на море…

– Вполне можно. А почему бы и нет? Ой, подожди, – Нэйтан выключил душ и подтянул к себе полотенце. – Мне еще нужно подготовить одну газетную публикацию.

Ханна наблюдала, как он вытирается полотенцем и потягивается.

– Ты хорошо выглядишь, – заметил он, подходя к Ханне.

– Я и чувствую себя хорошо, – ответила она весело.

От него пахло кофе, зубной пастой и мылом.

– И ты должна больше гулять, – крикнул он из спальни, вытаскивая из ящиков боксеры и джинсы. – Ты должна выходить в свет, я имею в виду. Почему бы тебе не сходить к кому-нибудь в гости? Бери пример с Кейт. Не поехать ли нам в Кентербери? Или в этот городок у моря, известный своими устрицами?

– Уитстейбл.

– Да, именно так, – подтвердил он, возвращаясь к ней и застегивая на ходу джинсы. – Почему бы нам не поехать туда?

– Можно.

– Подожди. А тебе можно есть устрицы? – спохватился Нэйтан. – Вдруг ты?..

– О, нет, – сказала она, закрывая глаза. Она чувствовала внутри приятное тепло. – Не думаю, что ты сможешь мне отказать.



В конце концов, она никуда не поехала – осознав, что ей не хочется быть слишком далеко от дома после всего случившегося. Все выходные Ханна думала о тех эмбрионах внутри себя, двух расплывчатых точках на фото. Она часто вынимала фотографию и смотрела на нее, проводя пальцем по этим светлым точкам, окруженным тьмой.

А в понедельник, на четвертый день после имплантации, ей позвонили.

– Простите, – сказала медсестра. – Мы ничего не смогли заморозить. У других эмбрионов дела шли неважно.

– Спасибо, что сказали, – ответила Ханна. Биение жизни погасло.

– Что случилось? – спросила она тихо. – С другими эмбрионами? Вы можете мне сказать?

– Я не знаю, – запинаясь, начала медсестра. Судя по голосу, она была совсем юной. – Должно быть, их… утилизировали. Простите, раньше никто меня об этом не спрашивал…

– Все в порядке, – заверила ее Ханна. – Благодарю вас.



На пятый день, в среду, Ханна собралась с Лиссой в театр. Она вышла из метро и медленно пошла вдоль набережной, по Хангерфордскому мосту. Над городом сгущались сумерки, а в реке отражались огни.

Днем еще было тепло, но вечерами уже холодало. Ханна закуталась в пальто, проходя мимо уличных музыкантов, и нашла в кармане фунт для девушки, сидящей на верхней ступеньке лестницы. Всю дорогу она пыталась вспомнить, что за пьесу они будут смотреть. Семейная драма. Выбирала Лисса. В этот раз театр, а не кино. По правде говоря, Ханне не хотелось идти в театр. В этот ясный осенний вечер ей хотелось все идти и идти вдаль – как пилигриму, несущему в себе свет. Интересно, через сколько она бы дошла до моря?

Буфет в театре был переполнен. В углу играл какой-то джаз-бэнд. Ханна осмотрелась в поисках Лиссы и наконец нашла ее. Лисса сидела на кожаном диванчике у окна, на столе – недопитый кофе. Она склонилась над сценарием, карандаш завис над бумагой, а губы беззвучно шевелились. Ханна коснулась ее плеча, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– О, привет, – Лисса поцеловала ее в щеку.

От Ханны не укрылось, что на ней чуть больше косметики, чем обычно, а ее длинные волосы заколоты на макушке японскими гребнями. Сейчас она выглядела удивительно похожей на мать. Ханна присела рядом.

– Тебе уже сделали эту штуку?

– Подсадку? Да.

– И как все прошло?

– Думаю, что хорошо. Надеюсь на успех. А это твой сценарий? Как твои дела?

– Нормально, – нахмурилась Лисса, складывая сценарий пополам и убирая его в сумку. – Она жесткая, я имею в виду режиссера. Я знала, что так будет, но все равно немного удивлена. К тому же я не уверена, что она считает меня хорошей актрисой.

Ханна смотрела куда-то мимо Лиссы, на широкую полосу реки за окном, на мигающие огни.

– Все это так… по-гладиаторски, – продолжала Лисса. – Тебе приходится каждый день, каждую минуту доказывать, что ты достоин. Там негде спрятаться. И парень, который играет дядю Ваню, он великолепен. Где я и где он?!


– Конечно, – тихо ответила Ханна. – Я понимаю.

Раздался третий звонок, и Лисса достала из сумки билеты. Ханна последовала за ней в темноту зала.

Спектакль оказался длинным, актеров в нем было задействовано немало, но билеты оказались на удивление дешевыми. Все потому, что места были далеко от сцены. У Ханны никак не получалось следить за тем, кто есть кто, к тому же, она плохо видела происходящее.

В антракте они выбрались наружу. На улице уже стемнело. Они молча шагали по набережной.

Лисса достала кисет с табаком:

– Не возражаешь?

Ханна неопределенно кивнула головой. Лисса закурила, но старательно отворачивалась и выпускала дым в сторону. Они молчали, глядя на воду. Небольшой пляж в полутьме поблескивал галькой. Ханна с удовольствием вдыхала терпкий запах соли и глины.

– Я подумываю об учебе, – произнесла Лисса. – Хочу изменить свою жизнь.

– А? – словно очнулась Ханна. – Ты ведь виделась в Нэйтом в библиотеке! Давным-давно. Мне кажется, он что-то говорил об этом.

Лисса кивнула в сумерки, выпуская дым в небо.

– Что-то насчет кандидатской?

– Да, подумывала.

– А что бы ты хотела сделать?

Лисса пожала плечами:

– Пока не знаю, кое-что читаю.

– Ты уверена, Лисс? – Ханна плотнее закуталась в пальто и продолжила: – Если бы мне давали по пять фунтов за каждого кандидата наук, который приходит просить о стажировке, не в силах найти работу по специальности…

Лисса рассмеялась.

– Знаю. Ты бы разбогатела.

Она засобиралась в зал, куда уже стекались толпы людей, возвращавшихся с антракта.

– Нам пора.

– Ты не будешь возражать, если… – замялась Ханна. – Если я не пойду в зал. Я и вправду устала.

Ханне вдруг не захотелось идти туда, где было много людей. Ей хотелось вернуться домой, чтобы не пролить ни капли зарождающейся жизни.

Лисса сделала последнюю короткую затяжку и выбросила сигарету.

– Конечно, – сказала она, быстро ее обнимая. – Береги себя, Ханна.

Ханна поднялась к мосту Ватерлоо и стала ждать свой автобус. Размышляя о быстротекущих водах Темзы под ногами, она мысленно представляла себе маршрут через Вапинг, старые доки и дальше. Дальше Темза встречалась с Северным морем, и в этом месте бурно объединялись потоки пресной и соленой воды.





* * *


В течение нескольких дней у Ханны росла необъяснимая внутренняя уверенность в успехе. Эта тяга внизу живота намекала, что точки света внутри нее пустили корни. Ее грудь стала тяжелее, она стала замечать, что округляется.

– Кажется, началось, – призналась она Нэйтану за завтраком утром восьмого дня после имплантации.

Он погладил ее ладонь и улыбнулся одними губами.

– Что? – спросила Ханна. – О чем ты думаешь?

– Ни о чем, просто не хочу заранее радоваться.

– Неужели? Почему ты думаешь о неудаче?

– Ханна, пожалуйста.

– Говорю тебе! – она схватила его за руку. – Я это чувствую. Это уже происходит, я знаю!

На десятый день на работе после обеда она пошла в туалет и обнаружила на белье след крови. Крошечный, но все же.