Отражение сна
Часть 24 из 32 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Проблемы, сомнения, опасности никуда не девались – наоборот, их становилось всё больше. Они могли утянуть на глубину, они могли подхватить и с размаха разбить об острую скалу.
Однако на маленьком несуществующем острове от них можно было отдохнуть.
Ни Ошу, ни Марине не хотелось нарушать успокаивающую тишину. Что было – прошло; что будет – неясно. Зато в их руках было мимолётное «сейчас».
Сидеть на пляже и глядеть на океан было так уютно… как сидеть на бархане и глядеть на горы в маленькой пустыне, притаившейся посреди тайги.
Марина вздрогнула. Медленно повернулась к Ошу, готовясь – боясь – увидеть совсем другое лицо.
Лицо и впрямь изменилось – его выражение было мягче, чем когда-либо прежде. Но это всё ещё было лицо Оша. Лицо, которое Марина привыкла видеть.
– М-м-м, ты чего? – он тоже повернулся к ней.
Марина, не ответив, крепче сжала его руку. Ощутила уже знакомое покалывание – чувство приблизившейся вплотную, но сдерживавшейся опасности. На вид и на ощупь рука Оша была точно такой же, как раньше; значит, всё это было настоящим. Почти наверняка.
– Извини. Просто дежавю накатило – показалось, что я до сих пор на реабилитации. Всё как будто во сне… Хотя да, это же и есть сон, – Марина запуталась в попытках объяснить свои странные ощущения. Реальность иногда казалась нереальной. Хотя насколько вообще реально то, что происходит не наяву?
Объяснение получилось сбивчивым. Но Ошь понял. Поднялся на ноги, отряхнулся от песка. И зашагал вверх по воздуху, как по невидимой лестнице:
– Разве наяву ты можешь сделать так, а?
– Нет. Дело не в этом, – Марина зябко обхватила колени руками. – В кошмарном сне… Сейчас понятно, что там была сплошная дичь. Но тогда всё казалось настоящим. Я просто не додумалась бы проверять, шагая по воздуху. А если бы и додумалась – воздух не превратился бы для меня в лестницу, ведь в глубине души я была бы уверена, что это невозможно. Если не веришь в возможность – её всё равно что нет.
Ошь смерил её долгим задумчивым взглядом. Помолчал, прикидывая что-то в уме. А затем вцепился в собственную шевелюру и дёрнул, зашипев от боли и пробормотав какое-то ругательство. В его кулаке осталось зажато несколько волосинок. Он собрал их вместе, поместил между ладоней и стал быстро-быстро работать руками, как будто добывал огонь трением.
Марина следила за его действиями со всё возрастающим недоумением. Кажется, в этом сне поломалась логика. Человек перед ней – точно-преточно Ошь, а не её воображаемый друг, порождение её спящего разума?
– Вот, держи, – Ошь протянул ей получившийся жгутик.
И что с этим делать?
Вопрос не был задан вслух – зато, похоже, был написан на всём Маринином лице, капслоком и с тремя вопросительными знаками.
Ошь вздохнул:
– Руку дай.
Марина послушно протянула ему раскрытую ладонь, хоть и всё ещё не понимала, что он затеял.
Ошь примерился к безымянному пальцу, но передумал: хоть его причёска была длиннее и пышнее, чем обычно бывает у парней, жгутик из волос получился коротковатым. Зато для мизинца – в самый раз: два оборота вокруг пальца, и ещё на узелок осталось.
– Готово!
– А… что это? – получившееся кольцо вызывало скорее удивление, чем благодарность.
– Это… Ну… – Ошь замялся. – Способ отличить сон от реальности. Как ты и хотела.
Марина ещё раз оглядела кольцо. Сжала-разжала руку. Поднесла к глазам. И как же оно ей поможет?
– Что оно делает?
– Ничего. Просто держится у тебя на пальце – во сне. А в реальности его нет, – Ошь говорил отрывисто, будто уже начал жалеть о своей идее.
– То есть оно будет у меня на пальце только во снах – в любых и всегда?
– Ну да. Это часть меня; пока я здесь – оно тоже здесь.
Подарок заиграл новыми красками. Марина снова его оглядела, изучая, почти любуясь – это волосяное колечко было ценнее, чем самое шикарное кольцо из золота-брильянтов.
Полный смысл сказанного Ошем дошёл до неё не сразу. А когда дошёл – в солёном воздухе уже растворялись последние отсветы мерцания юноши-«призрака».
Глава 16. Сбывшаяся мечта
Может, уехать? Запихнуть в рюкзак ноутбук и планшет, побросать в дорожную сумку пару смен одежды и шлёпанцы – и сбежать. Поселиться в городке на берегу Адриатики, днём работать на веранде тихого отеля, за одним из крепко сбитых деревянных столов, в зелёной тени навеса из лоз винограда и лиан киви, а вечером вливаться в поток людей на улочках старого города, гулять по набережной, рассматривать шикарные яхты и утлые судёнышки, жевать купленный здесь же ужин: аппетитно пахнущий базиликом и копчёностями треугольник пиццы, или сэндвич с большим куском только что пожаренного на гриле сочного мяса, или мороженое-джелато – хрустящий вафельный рожок, нежный сливочный пломбир с каким-нибудь интересным вкусом… Полной грудью дышать свежим воздухом – одновременно морским и горным, хрустально-прозрачным, к которому примешиваются разве что запахи хвои и уличных жаровен.
А может, махнуть в другую сторону – во влажно-тёплую Юго-Восточную Азию, где море совсем другое, но тоже ласковое, а от выбора фруктов (или чего поэкзотичнее) разбегаются глаза.
А может, поездить по собственной стране – здесь ведь тоже есть моря и не только…
Марина уже делала так раньше. Но, увы, не видела смысла сделать так сейчас. Опыт показывал: когда едешь одновременно работать и отдыхать, страдают и работа, и отдых. Логика подсказывала: скрыться от своих страхов всё равно не получится. Куда бы Марина ни поехала, сны будут с ней везде. Ведь нельзя же совсем не спать. И нельзя сбежать от тьмы внутри себя – её можно только победить.
Почему сноходцы не общались друг с другом наяву? Могли бы вместе снимать жильё. Или хотя бы организовывать короткие сверхсекретные встречи на конспиративной квартире, держа в руках газету «Правда» и придерживая волочащийся по земле парашют. Так было бы безопаснее, особенно теперь, когда уже несколько сноходцев были похищены поодиночке, синхронно во сне и наяву. Но нет. И Куратор, и Алексы настаивали, что два мира не должны сближаться. Наяву человек живёт одной жизнью, во сне – другой, и важно их не смешивать. Чтобы не разучиться различать.
Подробности о похищениях Марина узнала от Алекса-«богатыря», который посменно с Алексом-стрелком стал работать её охранником в мире снов. С одной стороны, такой надзор радовал: Марина давно привыкла к Алексам и поладила с ними, вдобавок эти двое были лучшими в своём деле. С другой стороны, такой надзор нервировал: раз задействованы суперпрофи, значит, и ситуация нерядовая. В любой момент может напасть новый кошмар – ещё хуже прежних. Но если враг рассчитывает таким образом добраться до юноши-заблудшего, его ждёт провал.
Марина никому не сказала, что успела встретиться с Ошем и посоветовать ему ни в коем случае не приближаться к ней. Так будет безопаснее для него: он не станет двойной мишенью. Да и для неё так будет лучше, наверное. Однако на душе после той встречи было неспокойно – не только из-за Алексов, но и из-за самого Оша. Время охотников на кошмаров тратилось впустую, во снах Марины им ловить было нечего – буквально: трудно ловить на живца, если живца нет. А Ошь… Как-то плохо они расстались. Не договорив, не договорившись – на полуслове, едва сблизившись и вновь оттолкнув друг друга.
Заглушить мрачные мысли можно бодрыми разговорами – но сейчас не было сил куда-то ехать, с кем-то общаться, надевать маску беззаботности и держать её, чтобы не упала, не треснула. Палец Марины, зависший над контактами Наташи, ткнул в экран смартфона, закрывая записную книжку. И открывая папку игр.
Сгодилась бы даже «три в ряд» – чем банальнее, тем лучше. Успокаивающая монотонность. И всё же Марина, поколебавшись, выбрала давно скачанную, но пока ни разу не запущенную новинку – «Портал „Вомбат“» про фантастические приключения зверюшек в Австралии. Яркую, красочную, подчёркнуто милую. И отлично выключающую из реальности: знай себе прыгай по локациям, собирай квандонги да уворачивайся от змей с пауками – вот и все цели. Выполнил очередное задание – получил очередной приз. Понятно, просто, приятно.
…и пусто. Где-то через час вопли внутреннего голоса стали такими громкими, что перекричали даже саундтрек игры. Расслабиться не удалось – всё это время напряжение лишь копилось внутри, чтобы в конце концов прорваться.
В общем, с прокрастинацией не сложилось. Зудевшее беспокойство требовало действий – не просто активных, но и приносящих хоть какую-то пользу. К счастью, оно не уточняло, в чём польза должна выражаться и кому должна предназначаться. Марина потянулась за планшетом.
Новый мини-комикс был прекрасен. До тех пор, пока Марина не начала его рисовать. Чем дальше продвигалась работа, тем тусклее становился энтузиазм. Изображение перегружалось мелкими линиями – раздражающими, ненужными. Они не добавляли смысла, они убавляли ясности. Марина-то знала, что хотела сказать этим комиксом, ведь она была его автором; но услышат ли другие люди её голос сквозь трескучие помехи?..
* * *
Побег за тридевять земель был бессмысленным. Зато побег в ближайший парк имел сразу два смысла: и проветрить голову, и ещё раз поискать Авиатора. Во сне Авиатор был в том самом парке; наяву его там не было – или они с Мариной всё никак не пересекались, будто две параллельные прямые. Но чем больше попыток, тем больше шансов на успех, ведь так?
Сборы были беспокойными, Марина вскидывалась от любого звука: совсем недавно она трижды собиралась в парк – и это трижды оказывалось кошмаром. В прямом смысле слова. Как объяснил Алекс-«богатырь», она попала в ловушку матёрого монстра: сон внутри сна, а внутри него – ещё один сон, и так далее. Как матрёшка. И каждый раз, когда Марине казалось, что она просыпалась, на самом деле она проваливалась всё глубже, слой за слоем. Наверное, эта пена снов её в конце концов задушила бы – если только монстр не схватил бы её раньше. Он медлил лишь потому, что вовсе не Марина была его целью: она была чем-то средним между приманкой и заложницей. Настоящей целью монстра был юноша-заблудший. И Ошь пришёл – спас её. Более того, им обоим удалось улизнуть. Чудо, не иначе. Эх, как он там сейчас?..
Только когда захлопнулась дверь подъезда и Марина вышла на дворовую дорожку, страх ослабил свою хватку. Похоже, на сей раз всё точно наяву, а не во сне. Не в кошмаре.
* * *
Когда наконец получаешь желаемое, в первую секунду ощущаешь не радость, а растерянность: это что, правда оно? И что теперь с ним делать?
Марина видела перед собой мужчину из сна. Того самого Авиатора. Вроде бы. Наверное. Точно ли это он, не подводит ли её память, не обманывает ли её зрение?
Но вот мужчина, словно почувствовав взгляд, обернулся, заметил Марину – и все сомнения развеялись. Точно он. Тот самый цепляющий, не отпускающий взгляд глаза в глаза. Только теперь этот неразрывный зрительный контакт вызывал не панику, а… хотя нет, всё-таки панику. Однако на сей раз Марина не бросилась наутёк. Она замерла на месте.
Авиатор неуверенно кивнул в знак приветствия – как тогда, во сне. Марина кивнула ему в ответ, просто зеркально повторила его движение – но это было уже не как во сне.
Чуть помедлив, он зашагал ей навстречу. Неуверенность прошла, движения обрели энергичность. Несколько десятков шагов – и он совсем рядом.
– Извините, мы с вами раньше нигде не виделись? – Авиатор смотрел с доброжелательным интересом и, похоже, изо всех сил старался вспомнить.
– Да вроде нет… Но я часто здесь гуляю, – Марина выбрала осторожную полуправду: в конце концов, она ничегошеньки не знала об этом человеке. Он мог был товарищем-сноходцем – а мог и не быть.
– А! Я тоже тут гуляю – живу рядом, – Авиатор махнул рукой куда-то вбок, в направлении высоток-новостроек. – Не хотите прогуляться вместе?
Желание Марины исполнилось. План был выполнен – и даже перевыполнен. Авиатор не просто нашёлся, он сам заговорил с ней. И продолжал говорить. Через полчаса Марина знала, что его зовут Дима, что он работает в известной айти-компании, что на прошлых выходных он с друзьями ездил в соседний город, а на этих собирается на выставку, что по образованию он физик, что постоянно учится новому, вот заказал три свежие книги по своей специальности, а к ним в подарок магазин зачем-то приложил пьесу, пришлось в мусорное ведро выбросить…
Спросить его про сны было трудно: тема почему-то казалась секретной, да и всё никак не приходилась к слову. Однако Марина умудрилась-таки приплести сны к разговору об отпусках.
– Выспаться? Ага, только на отдыхе и получается, факт, – рассмеялся Дима. – Но это не самое интересное, что там можно делать.
– Тебе не интересно смотреть сны? – Марина попробовала ещё раз.
– Да я их почти никогда не запоминаю, – он легкомысленно отмахнулся. – Хотя… иногда бывает. Когда снятся какие-то яркие приключения, путешествия… Вот, например, ты бывала в Гонконге?
После этого на Марину обрушился ещё вал информации: о пике Виктории и Большом Будде, о паромах и канатной дороге, о границе с Китаем и местной валюте, о том, где английский худо-бедно понимают, а где не понимают совсем, о суперудобном гонконгском аэропорте… и, конечно, об авиации – он действительно её любил.
Когда Дима предложил зайти в кафе, Марина с радостью согласилась. Не потому что была голодна, а потому что нельзя одновременно есть и говорить.
…можно, доказал Дима. Почти залпом осушил запотевший стакан газировки, пододвинул к себе свою порцию мороженого и продолжил.
Он был славным и общительным – общительнее даже Алекса-«богатыря» (хотя казалось бы, куда уж больше). На голове у Димы было много седых волос – но это явно была ранняя седина, как у того однокурсника, который начал седеть почти сразу после поступления. Лицо было молодым, с подвижной мимикой и широкой мальчишеской улыбкой. Голос – бодрым и громким. Немного слишком громким. А ещё Дима, кажется, старался понравиться. Но чем больше он старался, тем меньше преуспевал.
Ещё час назад Марина стремилась к нему изо всех сил. Теперь её стремление развернулось на 180 градусов. Почему? Он ведь не делал ничего плохого. Был образован, вежлив, дружелюбен. И всё-таки сейчас Марина охотнее бы сидела за одним столом с кем угодно другим, даже с Куратором, на которого по-прежнему сердилась за его выкрутасы, но который при этом умел вызывать доверие – или втираться в него.
Однако на маленьком несуществующем острове от них можно было отдохнуть.
Ни Ошу, ни Марине не хотелось нарушать успокаивающую тишину. Что было – прошло; что будет – неясно. Зато в их руках было мимолётное «сейчас».
Сидеть на пляже и глядеть на океан было так уютно… как сидеть на бархане и глядеть на горы в маленькой пустыне, притаившейся посреди тайги.
Марина вздрогнула. Медленно повернулась к Ошу, готовясь – боясь – увидеть совсем другое лицо.
Лицо и впрямь изменилось – его выражение было мягче, чем когда-либо прежде. Но это всё ещё было лицо Оша. Лицо, которое Марина привыкла видеть.
– М-м-м, ты чего? – он тоже повернулся к ней.
Марина, не ответив, крепче сжала его руку. Ощутила уже знакомое покалывание – чувство приблизившейся вплотную, но сдерживавшейся опасности. На вид и на ощупь рука Оша была точно такой же, как раньше; значит, всё это было настоящим. Почти наверняка.
– Извини. Просто дежавю накатило – показалось, что я до сих пор на реабилитации. Всё как будто во сне… Хотя да, это же и есть сон, – Марина запуталась в попытках объяснить свои странные ощущения. Реальность иногда казалась нереальной. Хотя насколько вообще реально то, что происходит не наяву?
Объяснение получилось сбивчивым. Но Ошь понял. Поднялся на ноги, отряхнулся от песка. И зашагал вверх по воздуху, как по невидимой лестнице:
– Разве наяву ты можешь сделать так, а?
– Нет. Дело не в этом, – Марина зябко обхватила колени руками. – В кошмарном сне… Сейчас понятно, что там была сплошная дичь. Но тогда всё казалось настоящим. Я просто не додумалась бы проверять, шагая по воздуху. А если бы и додумалась – воздух не превратился бы для меня в лестницу, ведь в глубине души я была бы уверена, что это невозможно. Если не веришь в возможность – её всё равно что нет.
Ошь смерил её долгим задумчивым взглядом. Помолчал, прикидывая что-то в уме. А затем вцепился в собственную шевелюру и дёрнул, зашипев от боли и пробормотав какое-то ругательство. В его кулаке осталось зажато несколько волосинок. Он собрал их вместе, поместил между ладоней и стал быстро-быстро работать руками, как будто добывал огонь трением.
Марина следила за его действиями со всё возрастающим недоумением. Кажется, в этом сне поломалась логика. Человек перед ней – точно-преточно Ошь, а не её воображаемый друг, порождение её спящего разума?
– Вот, держи, – Ошь протянул ей получившийся жгутик.
И что с этим делать?
Вопрос не был задан вслух – зато, похоже, был написан на всём Маринином лице, капслоком и с тремя вопросительными знаками.
Ошь вздохнул:
– Руку дай.
Марина послушно протянула ему раскрытую ладонь, хоть и всё ещё не понимала, что он затеял.
Ошь примерился к безымянному пальцу, но передумал: хоть его причёска была длиннее и пышнее, чем обычно бывает у парней, жгутик из волос получился коротковатым. Зато для мизинца – в самый раз: два оборота вокруг пальца, и ещё на узелок осталось.
– Готово!
– А… что это? – получившееся кольцо вызывало скорее удивление, чем благодарность.
– Это… Ну… – Ошь замялся. – Способ отличить сон от реальности. Как ты и хотела.
Марина ещё раз оглядела кольцо. Сжала-разжала руку. Поднесла к глазам. И как же оно ей поможет?
– Что оно делает?
– Ничего. Просто держится у тебя на пальце – во сне. А в реальности его нет, – Ошь говорил отрывисто, будто уже начал жалеть о своей идее.
– То есть оно будет у меня на пальце только во снах – в любых и всегда?
– Ну да. Это часть меня; пока я здесь – оно тоже здесь.
Подарок заиграл новыми красками. Марина снова его оглядела, изучая, почти любуясь – это волосяное колечко было ценнее, чем самое шикарное кольцо из золота-брильянтов.
Полный смысл сказанного Ошем дошёл до неё не сразу. А когда дошёл – в солёном воздухе уже растворялись последние отсветы мерцания юноши-«призрака».
Глава 16. Сбывшаяся мечта
Может, уехать? Запихнуть в рюкзак ноутбук и планшет, побросать в дорожную сумку пару смен одежды и шлёпанцы – и сбежать. Поселиться в городке на берегу Адриатики, днём работать на веранде тихого отеля, за одним из крепко сбитых деревянных столов, в зелёной тени навеса из лоз винограда и лиан киви, а вечером вливаться в поток людей на улочках старого города, гулять по набережной, рассматривать шикарные яхты и утлые судёнышки, жевать купленный здесь же ужин: аппетитно пахнущий базиликом и копчёностями треугольник пиццы, или сэндвич с большим куском только что пожаренного на гриле сочного мяса, или мороженое-джелато – хрустящий вафельный рожок, нежный сливочный пломбир с каким-нибудь интересным вкусом… Полной грудью дышать свежим воздухом – одновременно морским и горным, хрустально-прозрачным, к которому примешиваются разве что запахи хвои и уличных жаровен.
А может, махнуть в другую сторону – во влажно-тёплую Юго-Восточную Азию, где море совсем другое, но тоже ласковое, а от выбора фруктов (или чего поэкзотичнее) разбегаются глаза.
А может, поездить по собственной стране – здесь ведь тоже есть моря и не только…
Марина уже делала так раньше. Но, увы, не видела смысла сделать так сейчас. Опыт показывал: когда едешь одновременно работать и отдыхать, страдают и работа, и отдых. Логика подсказывала: скрыться от своих страхов всё равно не получится. Куда бы Марина ни поехала, сны будут с ней везде. Ведь нельзя же совсем не спать. И нельзя сбежать от тьмы внутри себя – её можно только победить.
Почему сноходцы не общались друг с другом наяву? Могли бы вместе снимать жильё. Или хотя бы организовывать короткие сверхсекретные встречи на конспиративной квартире, держа в руках газету «Правда» и придерживая волочащийся по земле парашют. Так было бы безопаснее, особенно теперь, когда уже несколько сноходцев были похищены поодиночке, синхронно во сне и наяву. Но нет. И Куратор, и Алексы настаивали, что два мира не должны сближаться. Наяву человек живёт одной жизнью, во сне – другой, и важно их не смешивать. Чтобы не разучиться различать.
Подробности о похищениях Марина узнала от Алекса-«богатыря», который посменно с Алексом-стрелком стал работать её охранником в мире снов. С одной стороны, такой надзор радовал: Марина давно привыкла к Алексам и поладила с ними, вдобавок эти двое были лучшими в своём деле. С другой стороны, такой надзор нервировал: раз задействованы суперпрофи, значит, и ситуация нерядовая. В любой момент может напасть новый кошмар – ещё хуже прежних. Но если враг рассчитывает таким образом добраться до юноши-заблудшего, его ждёт провал.
Марина никому не сказала, что успела встретиться с Ошем и посоветовать ему ни в коем случае не приближаться к ней. Так будет безопаснее для него: он не станет двойной мишенью. Да и для неё так будет лучше, наверное. Однако на душе после той встречи было неспокойно – не только из-за Алексов, но и из-за самого Оша. Время охотников на кошмаров тратилось впустую, во снах Марины им ловить было нечего – буквально: трудно ловить на живца, если живца нет. А Ошь… Как-то плохо они расстались. Не договорив, не договорившись – на полуслове, едва сблизившись и вновь оттолкнув друг друга.
Заглушить мрачные мысли можно бодрыми разговорами – но сейчас не было сил куда-то ехать, с кем-то общаться, надевать маску беззаботности и держать её, чтобы не упала, не треснула. Палец Марины, зависший над контактами Наташи, ткнул в экран смартфона, закрывая записную книжку. И открывая папку игр.
Сгодилась бы даже «три в ряд» – чем банальнее, тем лучше. Успокаивающая монотонность. И всё же Марина, поколебавшись, выбрала давно скачанную, но пока ни разу не запущенную новинку – «Портал „Вомбат“» про фантастические приключения зверюшек в Австралии. Яркую, красочную, подчёркнуто милую. И отлично выключающую из реальности: знай себе прыгай по локациям, собирай квандонги да уворачивайся от змей с пауками – вот и все цели. Выполнил очередное задание – получил очередной приз. Понятно, просто, приятно.
…и пусто. Где-то через час вопли внутреннего голоса стали такими громкими, что перекричали даже саундтрек игры. Расслабиться не удалось – всё это время напряжение лишь копилось внутри, чтобы в конце концов прорваться.
В общем, с прокрастинацией не сложилось. Зудевшее беспокойство требовало действий – не просто активных, но и приносящих хоть какую-то пользу. К счастью, оно не уточняло, в чём польза должна выражаться и кому должна предназначаться. Марина потянулась за планшетом.
Новый мини-комикс был прекрасен. До тех пор, пока Марина не начала его рисовать. Чем дальше продвигалась работа, тем тусклее становился энтузиазм. Изображение перегружалось мелкими линиями – раздражающими, ненужными. Они не добавляли смысла, они убавляли ясности. Марина-то знала, что хотела сказать этим комиксом, ведь она была его автором; но услышат ли другие люди её голос сквозь трескучие помехи?..
* * *
Побег за тридевять земель был бессмысленным. Зато побег в ближайший парк имел сразу два смысла: и проветрить голову, и ещё раз поискать Авиатора. Во сне Авиатор был в том самом парке; наяву его там не было – или они с Мариной всё никак не пересекались, будто две параллельные прямые. Но чем больше попыток, тем больше шансов на успех, ведь так?
Сборы были беспокойными, Марина вскидывалась от любого звука: совсем недавно она трижды собиралась в парк – и это трижды оказывалось кошмаром. В прямом смысле слова. Как объяснил Алекс-«богатырь», она попала в ловушку матёрого монстра: сон внутри сна, а внутри него – ещё один сон, и так далее. Как матрёшка. И каждый раз, когда Марине казалось, что она просыпалась, на самом деле она проваливалась всё глубже, слой за слоем. Наверное, эта пена снов её в конце концов задушила бы – если только монстр не схватил бы её раньше. Он медлил лишь потому, что вовсе не Марина была его целью: она была чем-то средним между приманкой и заложницей. Настоящей целью монстра был юноша-заблудший. И Ошь пришёл – спас её. Более того, им обоим удалось улизнуть. Чудо, не иначе. Эх, как он там сейчас?..
Только когда захлопнулась дверь подъезда и Марина вышла на дворовую дорожку, страх ослабил свою хватку. Похоже, на сей раз всё точно наяву, а не во сне. Не в кошмаре.
* * *
Когда наконец получаешь желаемое, в первую секунду ощущаешь не радость, а растерянность: это что, правда оно? И что теперь с ним делать?
Марина видела перед собой мужчину из сна. Того самого Авиатора. Вроде бы. Наверное. Точно ли это он, не подводит ли её память, не обманывает ли её зрение?
Но вот мужчина, словно почувствовав взгляд, обернулся, заметил Марину – и все сомнения развеялись. Точно он. Тот самый цепляющий, не отпускающий взгляд глаза в глаза. Только теперь этот неразрывный зрительный контакт вызывал не панику, а… хотя нет, всё-таки панику. Однако на сей раз Марина не бросилась наутёк. Она замерла на месте.
Авиатор неуверенно кивнул в знак приветствия – как тогда, во сне. Марина кивнула ему в ответ, просто зеркально повторила его движение – но это было уже не как во сне.
Чуть помедлив, он зашагал ей навстречу. Неуверенность прошла, движения обрели энергичность. Несколько десятков шагов – и он совсем рядом.
– Извините, мы с вами раньше нигде не виделись? – Авиатор смотрел с доброжелательным интересом и, похоже, изо всех сил старался вспомнить.
– Да вроде нет… Но я часто здесь гуляю, – Марина выбрала осторожную полуправду: в конце концов, она ничегошеньки не знала об этом человеке. Он мог был товарищем-сноходцем – а мог и не быть.
– А! Я тоже тут гуляю – живу рядом, – Авиатор махнул рукой куда-то вбок, в направлении высоток-новостроек. – Не хотите прогуляться вместе?
Желание Марины исполнилось. План был выполнен – и даже перевыполнен. Авиатор не просто нашёлся, он сам заговорил с ней. И продолжал говорить. Через полчаса Марина знала, что его зовут Дима, что он работает в известной айти-компании, что на прошлых выходных он с друзьями ездил в соседний город, а на этих собирается на выставку, что по образованию он физик, что постоянно учится новому, вот заказал три свежие книги по своей специальности, а к ним в подарок магазин зачем-то приложил пьесу, пришлось в мусорное ведро выбросить…
Спросить его про сны было трудно: тема почему-то казалась секретной, да и всё никак не приходилась к слову. Однако Марина умудрилась-таки приплести сны к разговору об отпусках.
– Выспаться? Ага, только на отдыхе и получается, факт, – рассмеялся Дима. – Но это не самое интересное, что там можно делать.
– Тебе не интересно смотреть сны? – Марина попробовала ещё раз.
– Да я их почти никогда не запоминаю, – он легкомысленно отмахнулся. – Хотя… иногда бывает. Когда снятся какие-то яркие приключения, путешествия… Вот, например, ты бывала в Гонконге?
После этого на Марину обрушился ещё вал информации: о пике Виктории и Большом Будде, о паромах и канатной дороге, о границе с Китаем и местной валюте, о том, где английский худо-бедно понимают, а где не понимают совсем, о суперудобном гонконгском аэропорте… и, конечно, об авиации – он действительно её любил.
Когда Дима предложил зайти в кафе, Марина с радостью согласилась. Не потому что была голодна, а потому что нельзя одновременно есть и говорить.
…можно, доказал Дима. Почти залпом осушил запотевший стакан газировки, пододвинул к себе свою порцию мороженого и продолжил.
Он был славным и общительным – общительнее даже Алекса-«богатыря» (хотя казалось бы, куда уж больше). На голове у Димы было много седых волос – но это явно была ранняя седина, как у того однокурсника, который начал седеть почти сразу после поступления. Лицо было молодым, с подвижной мимикой и широкой мальчишеской улыбкой. Голос – бодрым и громким. Немного слишком громким. А ещё Дима, кажется, старался понравиться. Но чем больше он старался, тем меньше преуспевал.
Ещё час назад Марина стремилась к нему изо всех сил. Теперь её стремление развернулось на 180 градусов. Почему? Он ведь не делал ничего плохого. Был образован, вежлив, дружелюбен. И всё-таки сейчас Марина охотнее бы сидела за одним столом с кем угодно другим, даже с Куратором, на которого по-прежнему сердилась за его выкрутасы, но который при этом умел вызывать доверие – или втираться в него.