Отмели космоса

– А, точно, ты же генномо…

На этом моменте Бубнов прервал её жестом. Убедительности жесту прибавлял нож, которым этот жест выполнялся. Я решил немного разрядить обстановку.

– Да даже без влияния феромонов могу сказать, что у тебя получилось выглядеть на все сто.

Я никогда не умел делать комплименты, но Инес доверяла моим словам и поэтому зарделась. Королева красоты попыталась замаскировать своё смущение и начала ну очень внимательно оглядывать окружение. Я тоже осмотрелся.

В большом зале ресторана, оформленном в пастельных тонах, было по-прежнему спокойно, хоть и людно, разве что гогочущая компания из пяти человек за столом недалеко от нас нарушала общее умиротворение. Рядом с ними стояла два серьёзных, как инфаркт, мордоворота с топорщащимися под одеждой стволами. Учитывая, что всех входящих обыскивают, проводят через металлодетекторы, сканеры и улавливатели, становится понятно, что за столиком сидят представители картеля.

Когда мы заходили сюда, только начинало моросить, сейчас же дождь рисковал перерасти в ливень. Впрочем, барабанящие по стеклу капли лишь добавляли уюта, как и лившаяся из ресторанных колонок неоклассика. Хоть я и привык к тому, что в таких местах, претендующих на презентабельность, играют живые люди, но жаловаться на это обстоятельство не хотелось. Кажется, я в первый раз на этой планете услышал нормальную музыку.

– Ты говорил не привлекать внимания, а сам выглядишь как грозовая туча, – внезапно сказала Инес. Бубнов вопросительно покосился на неё. – Вон, бери пример с чуваков за соседним столом – пьют, смеются, веселятся. Давай, включайся в общение.

Бубнов проигнорировал довольно неуклюжую попытку разговорить его и продолжил с каменным лицом поглощать сардельку. Инес не отставала.

– Хорошо, мой капитан, начнём с отвлечённых тем. Что снилось тебе в эту расчудесную ночь?

– Ножом пырнули, – ответил он, не меняясь в лице.

Инес поняла, что это неблагодарная тема и зашла с другой стороны.

– Как тебе органолептические свойства этой сосиски?

Интересно, она таких слов понахваталась от меня или от Доржи?

– На вкус дешевле, чем стоит, – сказал Бубнов.

– Верно. Это потому, что ты экономишь. Знаешь поговорку «На себе не экономят»?

Капитан промолчал.

– Самое время наслаждаться лучшей едой в этом замечательном месте!

– При ранении в живот, – медленно проговорил Бубнов, – шансов выжить у сытого человека значительно меньше, чем у голодного.

Если бы ему не нравился разговор с Инес, он бы просто грубо заткнул её и продолжил неспешно жевать, но, кажется, ему и самому надоело сидеть в тишине. Мы находились внутри уже около получаса, и за всё это время переговорщик так и не появился. Напряжение росло.

– Но ты ешь, – заметила Инес, беря в руки меню, – а наши тарелки уже пусты, даром что мне пока ещё есть нельзя.

Мы с капитаном скептически посмотрели на её тарелку, где осталось лишь несколько капель соуса. Инес же продолжила говорить дальше, ничуть не смущённая сим противоречивым обстоятельством.

– Давай, капитан, ты же знаешь, что команда на мели, почему бы тебе не проявить щедрость и не накормить бы нас ещё… Ну например, вот этой ерундой. Что это вообще?

– На вид – дерьмо лошадиное, – флегматично сообщил Бубнов, принимаясь за последнюю сардельку. Нечасто увидишь, чтобы кто-то так медленно ел. – Я не собираюсь кормить вас. Это плохо скажется на…

Капитан неопределённо махнул рукой и оборвал фразу на полуслове.

– Разве сделать что-то хорошее – это что-то плохое?

Вопрос Инес остался без ответа. Продолжить попытки наладить диалог ей помешал какой-то хлыщ, появившийся откуда-то сзади и целенаправленно двигавшийся к нашему столу. Мы с Инес затихли и вперились взглядом в пришельца, капитан же начал украдкой озираться.

– Э-э-эй, при-и-иве-е-е-ет, – поддатое тело, не обращая внимания на нас с Бубновым, подкатило к Инес. – Слу-у-у-шай, нам как ра-а-аз тёлки не хватае-е-ет, бросай своих старпёров и давай за стол к на-а-ам, настоящим самцам.

Меня, честно говоря, слово «старпёр» задело и ввело в замешательство. Бубнова, кажется, тоже – это читалось в его вопросительном взгляде. Там же читалось напряжение и готовность что-нибудь предпринять, но первой незваному гостю ответила Инес:

– Да, сейчас приду. А у нас будет секс в стиле ленточных червей?

– Ко-оне-е-ечно-о-о-о. А это ка-а-ак?

– А это когда кто сильнее, тот и самец. Я жилистый, так что готовь свою дырочку.

– Ладно, это было действительно мерзко, – сказал я, когда явно сбитый с толку хлыщ, чуть не сбив по пути торшер, удалился за стол к своему дружку, откуда они стали бросать на нас презрительные взгляды.

– А то, – самодовольно хмыкнула Инес. – Так вот, о чём это я. Ах да, Бубнов, ответишь мне на один вопрос?

– М?

– Я хочу уволиться. Покинуть команду. Выйти из игры. Перестать…

– Тихо. Я понял. – Бубнов вздохнул. – Помнишь, что я сделал с последним человеком, который сказал: «Я ухожу»?

Над столом витало напряжение. Я пожалел, что не заказал какой-нибудь напиток – бокалом можно было хотя бы частично закрыть своё лицо и усердно делать вид, что ты не понимаешь, что происходит.


– Помню-помню. Его звали Хэпин. Ты отдал ему жалование за последнее дело и пинком отправил в полёт через открытый мной грузовой шлюз.

– И после этого ты говоришь: «Я хочу уйти»?

– Ну, Хэпин, наверное, выжил. Там было не высоко, да и лес густой – ветки замедлили падение. Наверное.

Бубнов закончил трапезу и положил столовые приборы на тарелку. Вставленный в вилку нож говорил на языке этикета о том, что блюдо ему не понравилось.

– И когда ты надумала уходить? – он поднял глаза на Инес. Меня от этого взгляда обдало холодком.

– Когда узнала про смерть Кятороки. Она была… она была хорошим человеком. Жаль, что с ней так вышло.

– Я не про это, на причины мне плевать. Когда собираешься уйти?

– Как только закончим это дело. Я поняла, что оно для тебя очень важно. Не знаю, из-за денег или ещё из-за чего, да и не хочу знать. Я устала. Я хочу уйти.

– А ты, Ян? Может, ты тоже хочешь сдристнуть?

Я не смог солгать под свинцовой тяжестью его взгляда.

– Собирался, да. Как денег подкоплю.

– За это дело ты получишь больше Инес. Тебе этого хватит?

Я увидел, что у Инес в силу неосведомлённости о существовании слитка из 462-го сплава созрел закономерный вопрос, почему чернорабочий получит больше, чем пилот, чья доля уступала лишь доле Гнидого, но благоразумно промолчала.

– Да, думаю, хватит.

Казалось, воздух над столом был наэлектризован. Я старался лишний раз не двигаться. Инес, кажется, тоже. А Бубнов, склонив голову, погрузился в раздумья. Вскоре его голова поднялась, и я увидел на его лице… смирение?

– Повторю. Дело, которое нам поручили, – самое важное из тех, что нам доставалось. Я не могу его провалить и не могу рисковать, – Бубнов говорил медленно и внятно. – Предлагаю честную сделку. Мы доводим это дело до самого конца, до той точки, когда я скажу: «Всё». Я выплачиваю вам вашу долю, ни пекунией больше, ни пекунией меньше. Затем сбрасываю вас на какой-нибудь планете на краю мира, откуда вы не высовываетесь минимум год, и не привлекаете к себе никакого внимания. Там мы попрощаемся навсегда. С остальными членами команды говорить об этом я вам запрещаю. Ответ?

Я почувствовал то же самое, что и при передаче слитка из 462-го сплава Бубнову. Неоднозначное такое чувство. Будто пытаешься договориться с горным оползнем. Но не время колебаться – я, отбросив сомнения, второй раз за день произнёс заветные два слова:

– По рукам.

А вот Инес испытывала меньше опасений, связанных с напряжённой миной капитана. Учитывая её притупленный инстинкт самосохранения, это было ожидаемо. Когда она открыла рот, я внутренне напрягся.

– Погоди, у меня есть пара вопросов. Во-первых…

– Нет, Инес, ты не поняла, – резко перебил её Бубнов. – Ты говоришь либо да, либо нет.

Оказавшись непосредственно перед выбором, Инес несколько стушевалась. Не знаю, о чём она думала, но на лице были видны метания. Взгляд, блуждая, пересёкся с моим. После этого Инес гаркнула громко и даже как-то резко.

– Да! По рукам! – она протянула капитану руку. Тот хмыкнул, но на рукопожатие ответил.

– Разболтаете кому – пожалеете. А теперь закройтесь хоть ненадолго.

Мы послушно замолчали, не переставая обмениваться многозначительными взглядами. Глаза Инес лучились радостью и каким-то облегчением. Что выражал мой взгляд? Не знаю. Прислушавшись к собственным ощущениям, я осознал, что именно этого и хотел – покончить с ремеслом контрабандиста. Да, пора перелистнуть эту страницу жизни и всё такое. Не уверен, что готов вернуться на родную планету, но вот пожить без постоянного риска для жизни – с радостью. Стар я уже для этого.

Дождь тем временем усиливался.

– Ну и где эти фрачьи дети?

– Наверное, не придут.

– Смысл? Связаться, чтобы…

Капитан резко прервался, остановив свой взгляд на чём-то за моей спиной. Я во второй раз в жизни увидел, как его лицо сереет на глазах. Только в прошлый раз на него несся тысячетонный корабль с отказавшими движками. Поворачиваясь к источнику опасности, я услышал самое длинное, витиеватое и, держу пари, непереводимое ругательство на родном языке капитана.





Глава тридцать седьмая. Крылья, что хотели летать




Стеклянный взгляд, мёртвая мимика, неестественные движения рук и ног, будто бы на шарнирах – такое существо, некогда бывшее человеком, целенаправленно приближалось к нам. Люди вокруг, казалось, не замечали его – всё так же ели, говорили, а шайка из картеля продолжала гоготать за своим столом, не обращая внимания на шествующую между столами смерть. К чести охранников, они что-то заподозрили, напряглись, но ничего предпринимать не спешили, даже к пистолетам не потянулись. И только крик Бубнова смог вырвать ресторан из состояния умиротворённости:

– Манекен! Это манекен!

Только три-четыре столика наконец заметили слона в посудной лавке и бросились к выходу. С другой стороны, а чего я ждал от местных? Для них манекен – это такая бугристая вешалка в окне магазина, никак не связанная с манекеновой эссенцией.