Отмели космоса

– В ванну пусти, – перебил его капитан.

– В ней Флюгер.

На лице Бубнова возник немой вопрос. Гнидой поспешил ответить:

– Ему больше всех досталось, сейчас я его залил по горло, через дня четыре, наверное, встанет. А может, через неделю.

– Через неделю нас не будет ни здесь, ни на этой планете. – Бубнов ещё раз оглядел членов команды, вышедших в коридор. – Вернусь к вечеру. Чтобы все, кто может, к этому моменту стояли на ногах. Понятно?

Не дожидаясь ответа, он вышел из дома. Только перед уходом я смог разглядеть, что на нём была явно чужая куртка. Ни бронежилета, ни винтовки при нём не было. Разве что кобура с кинетическим револьвером никуда не делась.

– Сколько я спал? Сколько на часах? – спросил я, после того как капитан закрыл дверь. В воздухе остался запах помоев.

– На часах слишком раннее утро четверга, – сказал Доржи, скрываясь в комнате-кладовке.

– Примерно день продрых, – ответил Гнидой, брезгливо морщась. – Я тебе сейчас укол сделаю, и ты пойдёшь обратно спать.

– Дай поесть хотя бы.

– Давай сейчас вколю, ты же не сразу отрубишься.

– Как в прошлый раз?

Гнидой хотел что-то сказать, но лишь устало кивнул. Спустя полчаса я, уже сытый и спокойный, снова заснул. Сон мой был мирным, каким, в сущности, и полагается быть медикаментозному сну.

Пробуждение неторопливое, постепенное. Судя по освещению, был ранний вечер. Оглядываюсь. Все спят. Даже Гнидой, расчистивший от мединвентаря соседнюю койку и издающий во сне жуткие звуки, наводящие на мысли о пустынных шакалах со сломанными лапами.

Удовлетворённо выдохнув и откинувшись обратно на кровать, я почувствовал смрад, исходящий из моего рта. По-моему, именно такой запах Инес как-то охарактеризовала словами «вонь тысячи трупов».

Но стоило заняться личной гигиеной, как в дверь постучали. Этот тяжёлый, резкий и совершенно немелодичный стук можно было безошибочно узнавать уже раза с четвёртого. Явился переставший вонять помойкой капитан. Короткий обмен репликами, пять минут сборов, и вот вся дееспособная команда в количестве четырёх человек сидит на кухне. Точнее, сидели только капитан и Доржи, притащивший с собой кроме БПК ворох бумаг, в которых он копался во время монолога Бубнова. На бумагах оставались жирные пятна от крошек еды, которые Доржи не счёл нужным стряхнуть со стола.

– Итак, – Бубнов обвёл присутствующих тяжёлым взглядом человека, который излишне часто заглядывал в глаза смерти без перерыва на сон, – Сэнду улаживает последние тонкости. На ту квартиру заявляться не собирается, пока сидим здесь. Стелс-систему на корабль домонтируют сегодня-завтра. Отлёт – на седьмой день от сегодняшнего.

– То есть в среду? – быстро переспросил Гнидой.

– Да. Груз заберём, когда скажут. Ориентировочно в понедельник. Главное – дожить до этого момента. Нас сейчас никто не ищет, Сэнду подрывать на всякое дерьмо не будет. Мы не в безопасности, но риски минимальные. Остаётся только не светиться.

– Но светиться мы будем? – спросил Доржи голосом человека, знающего ответ на задаваемый им вопрос.

– Да, – последовал тяжёлый капитанский вздох. – Общак пуст. Мои личные запасы пусты. Авантюры Доржи будете оплачивать вы двое. Нам нужно минимум пятьдесят кусков до того, как мы свалим отсюда.

– Капитан, – начал я, – мне кажется, наша команда немного не в состоянии тратить жизненные силы на разного рода авантюры.

– Правильная мысль, Ян, – сказал Доржи, внезапно вклинившись в разговор. – Возьми с полки пирожок, там их…

– И кто этим заниматься-то будет? – прервал я его. – Трое наших в фарш.

– Перебивать людей невежливо, – сообщил Доржи спокойным тоном. – Пока ты тут валялся и пускал слюни, я собрал группу новичков из местных. Преимущественно местных. Наш временный штат, скажем так. Медикаменты, которые в вас заливает Гнидой добыты именно ими.

– Добыты?

– Медицинский склад обнесли.

– Что за люди? Кто такие?

– С ними ты познакомишься лично, ибо на следующее на дело пойдёшь вместе с временным штатом. Ты же их и проверишь, вдруг кто вызовет подозрения.

– Допустим, – ответил я. – А что скажет об этом Сэнду?

– Сэнду об этом знать не нужно, – твёрдо сказал капитан.

В целом это была известная практика, пусть и нечастая. Собирать новичков, но не включать в команду, а держать поодаль, пока Доржи и Бубнов разбираются в их профпригодности. Иногда оказывалось, что к нам пытались проникнуть силовики под прикрытием – таких засланцев старались не убивать, а просто оставлять на планете – лишние проблемы были не нужны, их и так всегда с избытком. Пытались в нашу группу попасть и представители местных банд с определённо недобрыми целями, но с ними разговор был короткий. Однажды среди новичков затесалось два сектанта, которые выпотрошили нашего запасного пилота, повидавшего в составе нашей команды восемь планет. Это было неприятно.

Как закончила свой контрабандистский путь последняя группа новичков, тут все прекрасно помнили, поэтому и реакция была соответствующая. Преимущественно безразличная.

– Все меня поняли? – спросил капитан. Три головы кивнуло. – Тогда за работу. Гнидой, сделай так, чтобы Двадцатка и Инес завтра стояли на ногах. Флюгер – по возможности. Ответственность за новичков на Яне. Гнидой, Ян?

– Да? – растерянно буркнул я, обдумывая внезапное повышение.

– Скиньтесь Доржи. Приказ. Меня не ждите, буду на корабле.

Он ушёл, тихо закрыв за собой дверь. Гнидой показал место, куда были свалены мои вещи, и я, выудив из вороха тряпок свой кошелёк, отдал две трети имевшихся у меня кнарфов и половину пекуний.


На мой вопрос, почему в куче вещей находится не весь имевшийся у меня на момент отключки скарб, последовал исчерпывающий ответ. Памятуя о трекерах, которые я нашёл в снаряжении, купленном для штурма бандитской базы, Бубнов отдал дальновидное распоряжение. Всю новоприобретённую, хоть уже изрядно потрёпанную снарягу сложили в квартире, снятой в доме напротив. Квартиру заминировали, так что если туда кто-то вломится, то мы узнаем об этом быстрее, чем сами вломившиеся.

Интересно, как часто Бубнов отдаёт распоряжения, о которых я узнаю по факту их исполнения? К примеру, тот же временный штат – команда Б, как её окрестил Доржи. С другой стороны, я так же мог бы поражаться самому себе – столько путешествовать с этим человеком и раз за разом удивляться таким вещам. Глупо с моей стороны. Даже более глупо чем то, что я вообще оказался с этими людьми на этой планете. Но такими маловажными вопросами стоит задаваться в свободное время, сейчас мне предстоит путь.

– Доржи, а когда ты мне вернёшь документы того урки? – спросил я у сокомандника.

Мы вдвоём уже минут пятнадцать шли по остывающей после знойного дня улице, наслаждаясь закатными отблесками светила и лёгким ветерком, который обогащали запахом редкие выхлопы машин напополам с пылью. Эта пыль набивалась в ноздри, вызывая повышенное соплеотделение, и придавала коричневатый оттенок всему, на чём осядет.

– Никогда, – ответил он, смачно высморкавшись, после чего, увидев, как я завожусь, продолжил: – Во-первых, на документы упокоенного тобой негодяя с тремя судимостями, одна из которых за поджог кинотеатра в состоянии наркотического опьянения, мной взято четыре займа, один кредит в крайне сомнительном банке и те два фургона. Да-да, арендованы они были под залог его документов. Фургоны, оставленные нами за городом, мы не будем возвращать по понятным причинам. Но спасибо за доки, приноси ещё.

Я промолчал. Мы завернули за угол. На этой улице располагался клуб, который мне в данный момент был абсолютно безразличен. Вот только иногда окружение интересуется мною больше, чем я окружением. Конкретно сейчас интерес проявили три изрядно пьяные, поношенные жизнью мадмуазели. Наушник перевёл фразу вынырнувшей сбоку девушки как: «Эй, красавчик», после этого она резко появилась передо мной и впилась в губы. Получить от этого события хоть какое-то удовольствие помешали два фактора. Первое – от неё пахло блевотиной, и когда она засосала меня, я почувствовал не только запах, но и вкус. Второе – после того как я её грубо оттолкнул, попутно отплёвываясь, ко мне направились какие-то агрессивно настроенные личности мужского пола в количестве четырёх тел.

Доржи, в подробностях увидев выражение моего лица, от объятий, предназначенных ему, увернулся, но, отталкивая от себя сосредоточение алкогольной похоти, не рассчитал силы и разбил излишне любвеобильной девушке нос. Видя это, четвёрка местных ускорила своё приближение к нам.

Я могу назвать себя контрабандистом с опытом. Богатым опытом. Я обманывал, убивал, участвовал в торговле людьми, занимался другими аморальными вещами. Выживал в ситуациях, в которых другой бы сдох. Получил множество навыков, которые спасают жизнь не только мне, но и коллегам. И я уверен, что в текущей ситуации сделал всё правильно.

– Тикаем! – крикнул я и рванул подальше от клуба.

Доржи понял с первого раза и припустил вслед за мной. Резко ломанувшись через дорогу, мы сразу же избавились от погони – испуганная нашим появлением легковушка резко затормозила и, отправившись в занос, врезалась в наших преследователей. Два из них достаточно резво поднялись и накинулись на водителя, позабыв про нас. Мы сразу же свернули с дороги и растворились среди двориков, парковок и забегаловок.

– Придётся крюк делать, – недовольно сказал Доржи, безуспешно борясь с одышкой после трёхминутного бега по кривым переулкам. – Чёртовы клубные шалавы.

– Я думал, ты именно по таким, – заметил я, щупая ноющую икру.

– Не в ситуациях, когда у них есть хахали-мордовороты.

Мы переглянулись и заржали. Почему? Наверное, от общей глупости ситуации. Отсмеявшись, пошли дальше. Спустя минут пять мы вновь вышли на улицу, а через двадцать дошли до места назначения. Всю дорогу я пытался узнать о временном штате хоть что-то новое, но Доржи давал минимум информации, отмалчивался, отшучивался, менял тему разговора. Лишь перед тем, как войти в кафе, где и должны были нас ждать члены новой команды, он соизволил опустить на этот счёт одну фразу:

– Не хочу формировать предубеждения, поэтому разбирайся сам, которая из этих особей может быть засланцем.

Мы зашли внутрь. Интересно, каких засланцев боится Бубнов на пару с Доржи? Силовиков? Федералов?

Я, конечно, не величайший детектив современности, но стол, за которым сидел временный штат, определил сразу. Там сосредоточились самые подозрительные личности, с трудом помещающиеся на сиденьях и уж очень громко базарившие. Итак, начинается новый раунд игры «Найди предателя в команде». Прошлый раунд досрочно закончил Бубнов, отправив к праотцам всех новичков. Что ж, начнём по-новому.

– Привет, привет, всем привет, – сказал Доржи, подойдя к столу.

– Всем здрасте, – сказал я и сразу же себя мысленно отругал. Ну что за «здрасте». Ещё бы «приятного времени суток» ляпнул.

Их было шестеро, всего одна девушка, что, по моему мнению, уже много. Мой взгляд задержался на ней дольше положенного этикетом. Хотя какой этикет может быть у местных люмпенов – вопрос. С другой стороны, эти люди выглядели не так уж и плохо, чтобы я их мог сходу записать в люмпены.

С нами в ответ шумно поздоровались. Какое радушие. Ещё больший всплеск радушия вызвало то, что Доржи кинул на стол шесть конвертов с написанными на них именами, которые тут же исчезли в карманах и за пазухами. Лишь самый неаккуратно выглядящий член временного штата заглянул в конверт, но всё же удовлетворённо хмыкнул и тоже засунул его в карман.

– Ладно, давай я тебе всех представлю. Знакомьтесь – это Дятел, – переговорщик показал на меня.

Доржи, козлина, нашёл же имечко, чёрт тебя дери, юморист недоделанный.

– Это ваше пополнение, приглядывайте за ним, он недавно в нашем опасном бизнесе, – продолжал балаболить сокомандник, широко улыбаясь.

Я молча кивнул. Некоторые за столом кивнули в ответ. Что можно сказать о сидящих за столом с первого взгляда? Да ничего особенного, разве то, что все вроде как местные, кроме одного, сидящего дальше всех от меня и вертящего в руках тонкую цепь. Тем временем балабол начал по очереди показывать на сидящих за столом людей, знакомя меня с ними.

– Вентиль, – Доржи указал на человека, который дольше других смотрел в конверт.

Я бы назвал его панком, но не уверен, есть ли на этой планете само понятие «панк». У него короткая причёска, чёрная одежда, массивные ботинки. Кожаные штаны вызывали больше всего вопросов в таком климате. В одном из карманов угадывался короткий пистолет. Когда он двигался, ствол немного высовывался наружу. Какая небрежность.

– Зафар. – Махнул рукой следующий член коллектива.

Неприятный. Он выглядел как бандит, который нарядился пижоном, а потом переоделся обратно в бандита, забыв снять фирменную рубашку. Кого-то он мне напоминал, только я не мог понять кого. Светлые тона одежды, гладко выбритое лицо. Странный тип.

– Циклоп. – Задвигался следующий член команды.

Возрастом как я. Армейские пехотные китель и кепка смотрелись удивительно уместно, словно для него и были сделаны. Из-за пазухи выглядывал обрез. Понимание, почему его зовут Циклопом, пришло тогда, когда я увидел, что одно из его глазных яблок было неродным. Кажется, функционирующий протез.

– Гупта. – Молодая девушка с кислым выражением лица невысоко подняла руку.

Привлекательная. Не знаю почему, может, действительно красива, а может, пора бы уже попросить Доржи добыть инъекцию галибата. Тьфу, опять я об этом. Надо попытаться абстрагироваться от низменных потребностей, перестать пялиться на грудь в обтягивающем топе и сосредоточиться на запоминающихся особенностях. Облегающая одежда, только штаны сильно расширяются кверху. На руке повязана бандана.

– Гравж. – Невысокий непримечательный хмырь.

Осматривая его, я с растерянностью осознал, что не смогу запомнить такую внешность. Заурядная одежда, черты лица, голос – это тот человек, который сможет раствориться в толпе посреди белого дня. Я попытался оставить в памяти хотя бы выражение его лица.

– И, наконец, Вертухай. – Член временного штата, не перестававший вертеть цепь, кивнул мне.

На его левой руке была кожаная перчатка, на которую раз за разом наматывались металлические звенья. Он был единственным явно не местным за столом – кожа намного светлее, другое строение лица. На его лице, шее и правой руке виднелись пятна витилиго. Может, они были и в других местах, но открытых участков кожи больше не наблюдалось. Шмотки несколько щегольские, но в меру. Видно, что его пиджак, который был больше похож на куртку, носился не первую неделю. Я бы назвал его стиль претенциозным – в нём явно прослеживалась претензия на что-то в этом мире. Только я не понимал, на что. Кобуру под одеждой я заметил только из-за того, что привык замечать такие вещи, обыватель её в упор бы не разглядел.

– Вот и познакомились, – подытожил Доржи. – В таком случае, если ни у кого нет вопросов, я ухожу. Дятел, теперь своим нанимателем считай Вертухая наравне со мной. Вся информация по сегодняшнему делу у него.