Открытие

* * *


Когда в тот вечер они вернулись домой, аромат дыма от костра пропитал их одежду. Это сильно обеспокоило Роуз.

– Не возражаешь, если я открою окно, чтобы выветрился дым?

– А, нет, вовсе нет. – Марисоль вздохнула.

– Что случилось?

– Я просто волнуюсь: документы и все остальное, необходимое, чтобы… обезопасить меня, чтобы твоя бабушка стала моим опекуном, так долго делаются…

– Думаю, все из-за снега. Многие городские учреждения были закрыты. И дела, сама понимаешь, стопорятся.

– Стопорятся?

– Тормозят, идут медленно.

– Мне до сих пор так страшно! Сегодня я видела заголовок в газете. В нем говорилось, что более ста тысяч человек из Сальвадора отправляют обратно на родину.

Роуз молчала. Она не знала, что сказать. Было бы нелепо говорить «не волнуйся». У Роуз возникла странная мысль. Если у Марисоль ничего не выйдет, за ней приедут сотрудники миграционной таможенной службы и Сьюзан предупредит их до того, как те появятся прямо у их парадной двери по адресу: 4605, Норт-Меридиан-стрит, сумеет ли Роуз укрыть Марисоль? Смогла бы она спрятать Марисоль в прошлом, за океаном, в Англии? Или это было бы похоже на прыжок из огня да в полымя? Еще одно любимое выражение ее мамы. Теперь от него мурашки бежали по коже.

Марисоль была католичкой, Кельвин по воскресеньям возил ее на мессу. В Англии ей было бы хорошо, безопаснее, чем Фрэнни. «Вот это да, – подумала Роуз. – Как так вышло, что я подвергла риску двух подруг?» Бонусные очки за использование слов из списка.

Но опасность будто сгущалась вокруг нее. Тревога витала в воздухе так же ощутимо, как и запах костра. Вскоре в комнате стало прохладно, поэтому Роуз закрыла окно.

– Спокойной ночи, Марисоль.

– Спокойной ночи, Роза. То есть Роуз.

– Ничего страшного. Мне нравится, когда ты называешь меня Розой. Еще раз спокойной ночи.

Почему-то фраза «сладких снов» казалась неуместной.





Глава 24. Платье




Роуз не знала, как долго спала, но почувствовала на лице что-то мягкое. Она открыла глаза.

– Сентябрина, как ты сюда попала? Где ты была? И как оказалась тут?

Сентябрина прищурилась и фыркнула, как бы говоря: «Серьезно? Как я сюда попала?» Затем кошка кивнула на окно и громко замурлыкала. «ПРЕЗРИТЕЛЬНОЕ мурлыканье», – подумала Роуз. Очевидно, она не полностью закрыла окно. Сентябрина легко спрыгнула с кровати на пол. Стоя у двери, кошка наклонила голову. Теперь стало ясно, чего хочет Сентябрина: чтобы Роуз пошла за ней в оранжерею и вернулась в то время, когда вот-вот зажгут костры. Роуз боялась, но знала, что должна снова увидеться с отцом и Фрэнни. Она вылезла из постели и как можно тише надела халат и пушистые тапочки. «Вот опять», – подумала она. И бросила взгляд на прикроватные часы. Было три минуты первого ночи. Ей пришла внезапная мысль. Почему бы не взять с собой айфон? Как было бы здорово, сумей она что-нибудь сфотографировать! Роуз переносила вещи туда и обратно через границы времени: сапог Лысой Джейн, потом крем от угревой сыпи для принцессы Елизаветы и, конечно, ненужные воротники. Вероятно, можно взять с собой и айфон. Без проблем. Она сунула его в карман халата.

Роуз ненадолго остановилась у пересаженной дамасской розы.

– Ой, надо же! – пробормотала она. Та немного увяла.

Роуз вспомнила, как бабушка говорила, что розы «налегают на питание». Ее нужно покормить. Калий! Она помогала раскладывать «леденцы», как бабушка называла калийные палочки, в горшки к другим розам, но то были не пересадыши или привитые кусты, а взрослые растения. Не хотелось ее пересытить. Роуз подошла к полке, где в коробке хранились леденцы. Сентябрина мяукнула.

– Минутку, Сентябрина. Я должна позаботиться об этом пересадыше.

Она достала из кармана халата айфон и с помощью фонарика прочитала инструкцию. «Для саженцев используйте половину палочки». «Хорошо», – подумала она, откладывая телефон. Роуз подошла к раковине и намочила палочку, которая должна была медленно выделять калий.

– Удачи, – пробормотала она растению.

И затем переместилась и оказалась на лужайке, раскинувшейся между сторожкой и дворцом Бьюли. Стоял яркий солнечный майский денек. Она увидела приближавшуюся блестящую лысую голову шута Джейн.

– Тебе надо наносить крем от загара, Джейн, иначе голова сгорит.

Как только эти слова прозвучали, Роуз поняла, что совершила серьезную ошибку.

– Крем от загара? Вот уж не слыхала о таком ведьминском зелье.

– А, нет. Я хотела сказать «колпак от гари», чтобы солнце не пекло. Я могу тебе такой сшить.


– Вот из этого? – спросила Джейн, кивнув в сторону стопки ткани в руках у Роуз.

– Скорее всего, нет. Это образцы, из которых королева будет выбирать свадебное платье. Думаю, теперь все улажено более-менее.

– Ну, так говорят. – Правая бровь Джейн взметнулась к куполообразному голому скальпу, показывая скорее сомнение, нежели уверенность.

– Ты так не думаешь, Джейн?

Роуз знала – непонятно, каким именно образом, но как только она вышла из оранжереи на территорию дворца, то сразу получила представление об общем положении вещей. Брачный контракт все-таки подписали. Согласно вынесенному решению, благодаря браку с Филиппом Мария станет правительницей многих стран помимо Англии. Она будет официально известна как Мария, королева Англии, Франции, Неаполя, Иерусалима и Ирландии, принцесса Испании и Сицилии, эрцгерцогиня Австрии, герцогиня Бургундии и так далее. Роуз казалось, что речь идет скорее о собственности, чем о любви. Как романтично!

Маме понравилось бы, подумала она. Мама Роуз была одним из ведущих риелторов Филадельфии. А еще у нее на этот случай была поговорка: «Все дело в месте, месте и еще раз месте». По крайней мере, Роуз казалось, что королеве Марии теперь принадлежит как минимум полдюжины стран. Как она будет объезжать все эти дворцы, если только в Англии их десять, а то и больше? Какая нелепость!

Именно в Бьюли была составлена программа подготовки бракосочетания. Королева и принц Испании Филипп должны были соединиться в священном союзе 25 июля в Винчестерском соборе. Познакомилась ли уже «счастливая пара»? Нет, но, похоже, это никого не волновало. Гораздо тревожнее было то, что будущий жених не послал ни одного письма своей предполагаемой невесте.

– Ни одного имейла?

Роуз закашлялась, пытаясь скрыть только что выскользнувшее слово. «Господи, – подумала она, – надо придерживаться местной речи».

– Ей еще не приходили письма от принца?

Джейн покачала головой. Ее выпуклый глаз немного пульсировал, отчего дергался из стороны в сторону.

– Ну, мне действительно ее жаль, – вздохнула Роуз.

– Не жалей ее, – хрипло прошептала Джейн. Глаз вращался туда-сюда, будто высматривая шпиона. – Конечно, хорошая новость в том, что она выпустила принцессу из Тауэра. Но оставила под арестом в Хэтфилде, а потом планирует отвезти в Вудсток.

– В Вудсток? Что это?

Джейн, похоже, удивилась.

– Ты не знаешь? – Она замолчала. – Ой, вечно я забываю, какая ты юная. Действительно, за все время, что я тебя знаю, Роуз, ты ни капельки не постарела.

Роуз всегда вздрагивала, когда люди при дворе упоминали ее возраст или то, что она не стареет. Сама Джейн заметно постарела. У нее появилось несколько морщинок, и она уже не так часто делала колесо во дворце. «Подагра дает о себе знать», – сказала она Роуз. Та предположила, что подагра – это что-то вроде артрита, из-за которого у бабушки костяшки пальцев часто раздувались до размеров шарика.

– Вудсток – охотничий домик старого короля.

Роуз знала, что, когда люди говорят «старый король», они подразумевают Генриха VIII.

– А когда король не охотился, он волочился. Ухаживал за матерью Елизаветы, Анной Болейн, и за Джейн Сеймур, матерью маленького короля Эдуарда, упокой Господь его душу.

– Терпеть не могу торопиться, но мне пора отнести эти образцы королеве. «Сама знаешь, кто» там? – спросила Роуз, а Джейн рассмеялась:

– Ты имеешь в виду ту, которую нельзя называть?

«Волдеморта!» – чуть не выпалила Роуз и едва не прикусила язык. Джейн никак не может знать о Волан-де-Морте. Гарри Поттер и Дж. К. Роулинг не появятся еще пятьсот лет или около того.

Джейн улыбнулась:

– Та, которую ты называешь Улиточная Голова?

– Да, именно.

До сих пор Роуз удавалось избегать Сару, и слава богу! Сара все еще пребывала во дворце Уайтхолл, заканчивала шитье для фрейлин.

– Улиточная Голова, или леди Маргарет, там, но в немилости с момента ареста Куртене. Он случился одновременно с арестом Елизаветы.

Королева пришла к выводу, что человек, который пытался ухаживать за ней, возможно, тоже принимал участие в протестантском восстании.

Через несколько минут Роуз уже шла через тронный зал на прием к королеве в ее покоях.

– Наконец-то! – воскликнула королева. – Образцы для платья. Восхитительно.

Она махнула рукой, прогоняя своих советников.

– Это не мужское дело, – объявила она, обращаясь к Джейн Дормер и другой фрейлине, Сьюзан Кларенсье. Она особенно сблизилась со Сьюзан после помолвки.

– Теперь посмотрим, что ты принесла.

Роуз присела в реверансе, а затем начала раскладывать куски тканей на широком столе, откуда советники убрали свои документы. Это в самом деле были самые богатые и красивые ткани, которые Роуз когда-либо видела. В ее родном веке они стоили бы сотни долларов за ярд. Но, конечно, королевская власть не задавалась вопросами цен. При этом среди тканей не было ни одной белой. Роуз предположила, что белый тогда не считался цветом свадебных платьев. Королева стояла близко к столу и, поскольку была достаточно близорука, наклонилась и, прищурившись, посмотрела на ткань. Вслед за этим качнулся кулон с розой. Внутри Роуз чуть не закипел гнев. Хотелось сорвать кулон с ее шеи. Просмотрев две дюжины отрезков ткани, а то и больше, королева выпрямилась.

– Думаю, эту. – Она без всякого умысла обернула цепь свесившегося медальона вокруг пальца. – Что вы думаете, леди Сьюзан?

Атлас сливового цвета с нашитым по верху рисунком из листьев и цветов.