Открытие
Часть 24 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Роуз всякий раз морщилась, когда бабушка звала Ширли «Кук». Естественно, так совпало, что Кук[21] – фамилия Ширли. Но для Роуз это звучало несколько грубо, хотя она знала, что бабушка ничего такого не имела в виду.
– И я жду тебя на нашем рождественском ужине.
Они сели все вместе в ботаническом саду. Дамасские розы, перенесенные сюда из оранжереи совсем недавно, прекрасно цвели в полную силу, выпустив новые бутоны, которые готовились вот-вот раскрыться. В подвесные горшки тоже рассадили луковицы весенних цветов: гиацинты и несколько миниатюрных нарциссов. На трельяже между окнами раскрывался бледно-сиреневый ломонос. Розалинда оглядела красивую комнату. Казалось, она отмечала про себя каждый цветок.
– Бабушка, гляди, раскрылся ломонос, который я принесла всего два дня назад!
– Действительно. Я же говорила.
– А я тебе не верила. Мы поспорили. Я должна тебе доллар.
– Да, должна! – засмеялась она.
– Он такой красивый, миссис Эшли, – сказала Марисоль.
– Я уже говорила тебе, дорогая, зови меня просто Розалинда. Помни: мы теперь почти родственницы.
– Почти, – задумчиво сказала Марисоль. Ей будто не верилось, что то, чего она хочет больше всего на свете, за исключением встречи с мамой, может на самом деле произойти.
Розалинда словно прочитала ее мысли. Она похлопала Марисоль по руке.
– Видишь, сейчас мы сидим в окружении цветов, которые распустились зимой, хотя обычно они не цветут до весны, а то и до лета. – Она кивнула на лозу ломоноса, усыпанную бутонами. – Времена года здесь перемешались. Летние розы цветут в декабре, рядом с весенними тюльпанами.
Она указала прямым пальцем на горшки с миниатюрными тюльпанами. Как раз в это время Ширли заносила свежую корзинку с булочками в сиропе. В комнате спутались не только времена года, но и пьянящие ароматы, которые сплелись вокруг них в полотно. Дурманящая сладость булочек с корицей в сахарной глазури и резкий запах цветущей пижмы обыкновенной. Аромат роз смешался с землистым запахом весенних растений. Все это, казалось, стало частью прекрасного полотна, который соткала ее бабушка. Роуз подумала, что бабушка словно была ткачихой времен и сезонов. Розалинда была художницей.
* * *
Они вместе отправились в библиотеку, открывать подарки. Роуз настояла, чтобы Марисоль сначала взяла свой. Она наблюдала, как та осторожно развязывает ленту, а затем слой за слоем снимает тонкую оберточную бумагу, словно никогда раньше не открывала подарки. Почему-то Роуз стало грустно от такой осторожности. Как будто Марисоль боялась, что подарок сломается, а то и просто растворится в воздухе.
Но когда Марисоль сняла последний лист бумаги, у нее перехватило дыхание:
– Что это?
– Платье. На рождественский обед, – сказала Роуз. Марисоль подняла его и вытянула перед собой. Ее глаза сияли.
– Оно такое красивое, черно-белое. Оно… оно напоминает мне… лебедя, лебедя с черными крыльями.
– Это копия платья, которое имела великая художница Джорджия О’Кифф. И просто для контраста я сделала тебе вот это. – Роуз протянула ей блестящий розовый подарочный пакет.
– Что это?
– Открывай!
Марисоль вынула венок из ярких цветов из креповой бумаги. От восторга ее глаза широко раскрылись.
– Его сделала я… Но меня вдохновила другая художница, Фрида Кало.
– Но куда это?
– На голову. Это венок. Нельзя ведь нарядиться просто в черно-белое, во всяком случае, в Рождество.
Марисоль подбежала к Роуз и обняла ее. У Розалинды на глазах выступили слезы.
Слез стало еще больше, когда они открыли остальные подарки. Розалинда была очарована картинами Марисоль с тепличными цветами. Она попросила свое увеличительное стекло.
– Гляди-ка! – воскликнула она. – Ты даже прорисовала тычинки и пестики на зефирантесе. – Она опустила увеличительное стекло. – Марисоль, дорогая, ты могла бы стать ботаническим иллюстратором, следующей Арабеллой Гилмор.
– Кем? – переспросила Марисоль.
– Самая известная американская ботаническая художница. Она специализировалась на тропических цветах.
Марисоль захлопала в ладоши:
– Рядом с тем местом, где я жила в Боливии, были тропические леса.
Затем Роуз открыла подарок Марисоль.
– Айви! – вскрикнула она. Марисоль заметила фотографию пони Роуз, Айви, как только сюда приехала. Роуз сделала ее на айфон, а затем выложила в «Инстаграме». Бабушка настояла на том, чтобы распечатать большой снимок, поместить в рамку и повесить в библиотеке. Марисоль нарисовала для Роуз копию поменьше, чтобы поставить на стол.
– Как ты это сделала? Я имею в виду: это ведь не просто перерисовка?
– Нет, я никогда не делаю просто перерисовки. Это картина акрилом. Я не очень часто рисую акрилом, но мисс Адамс подсказала мне. Я добавила в картину немного солнечного света, чтобы ты лучше видела глаза Айви. Они такие красивые.
– Мечтательные глаза, как мне всегда казалось, – вздохнула Роуз. Из-за снега она почти две недели не была в академии верховой езды. Ей не терпелось туда вернуться. Когда она посмотрела на фотографию, то почти почувствовала, как Айви напрягает мышцы для прыжка. А потом – почти ощутила мистический момент, когда копыта Айви отрывались от земли, и они вместе с пони поднимались в разреженный воздух.
Среди других подарков была еще коробка с замечательными тканями и шелками ручной росписи, которые Розалинда заказала в Таиланде для будущих швейных проектов Роуз. После того как все закончили открывать подарки и охать и ахать над совершенством каждого из них, на всех навалилась сонливость.
– Думаю, нужно вздремнуть перед рождественским обедом, – сказала Розалинда.
* * *
Три часа спустя они снова собрались на ужин со Сьюзан, с ее сестрой, их родителями и доктором Сигером. Роуз посмотрела на гостей. Она поняла, что это ее новая, воссозданная семья. Но в ней по-прежнему оставались пробелы, и некоторые из них никогда не заполнятся. «Ты живешь всего раз» – так говорят. И Роуз думала о маме, о том, какая прекрасная пара вышла бы из мамы и папы, хоть в этой эпохе, хоть в другой.
Может, стоит вернуться сейчас? Прямо сейчас, всего на минутку? Заметит ли это хоть кто-нибудь? В голове зазвучал голос отца.
Пока что королева Мария просто собирает дрова. Но скоро по всей Англии загорятся костры. Она хочет расставить кучи соломы вокруг кольев и обернуть все в промасленные тряпки. Как только к этому прикоснется факел, все вспыхнет.
А потом она вспомнила Сару, ее бледные хищные глаза. Ненавистный разговор просочился в память.
– Докажи, что это был подарок.
– Я не обязана ничего тебе доказывать, Сара.
– Лучше тебе сделать это.
Она схватила салфетку и попыталась не скривиться, когда Ширли принесла десерт – пылающий рождественский пудинг.
– И мороженое, – сказала Розалинда звонким голосом. – Для тех, кто не любит пропитанный бренди пирог.
– Мороженое! – выпалила Роуз. Думать о мороженом было легче, чем о Саре или сожжениях.
Взгляд у бабушки стал рассеянным. Она хихикнула, а потом стала тихонько напевать: «Мороженое, мороженое, мы все кричим: мороженое заморожено». «Ой-ой», – подумала Роуз. Это был верный знак, что бабушка устала и немного забылась.
Розалинда близко наклонилась к Роуз и прошептала:
– Что это за девушка сидит напротив меня? Как ее зовут?
– Марисоль, бабушка. Помнишь? Ты – ее опекунша, – прошептала Роуз.
Бабушка посмотрела на нее глазами, полными непонимания. Вопрос «Какая опекунша?» остался незаданным.
Огненная королева
Глава 23. Мопсы и феи
Список слов на 17 января:
Метафора
Оксюморон
Подвергать риску
Чрезмерный
Волнение
Презрительный
– И я жду тебя на нашем рождественском ужине.
Они сели все вместе в ботаническом саду. Дамасские розы, перенесенные сюда из оранжереи совсем недавно, прекрасно цвели в полную силу, выпустив новые бутоны, которые готовились вот-вот раскрыться. В подвесные горшки тоже рассадили луковицы весенних цветов: гиацинты и несколько миниатюрных нарциссов. На трельяже между окнами раскрывался бледно-сиреневый ломонос. Розалинда оглядела красивую комнату. Казалось, она отмечала про себя каждый цветок.
– Бабушка, гляди, раскрылся ломонос, который я принесла всего два дня назад!
– Действительно. Я же говорила.
– А я тебе не верила. Мы поспорили. Я должна тебе доллар.
– Да, должна! – засмеялась она.
– Он такой красивый, миссис Эшли, – сказала Марисоль.
– Я уже говорила тебе, дорогая, зови меня просто Розалинда. Помни: мы теперь почти родственницы.
– Почти, – задумчиво сказала Марисоль. Ей будто не верилось, что то, чего она хочет больше всего на свете, за исключением встречи с мамой, может на самом деле произойти.
Розалинда словно прочитала ее мысли. Она похлопала Марисоль по руке.
– Видишь, сейчас мы сидим в окружении цветов, которые распустились зимой, хотя обычно они не цветут до весны, а то и до лета. – Она кивнула на лозу ломоноса, усыпанную бутонами. – Времена года здесь перемешались. Летние розы цветут в декабре, рядом с весенними тюльпанами.
Она указала прямым пальцем на горшки с миниатюрными тюльпанами. Как раз в это время Ширли заносила свежую корзинку с булочками в сиропе. В комнате спутались не только времена года, но и пьянящие ароматы, которые сплелись вокруг них в полотно. Дурманящая сладость булочек с корицей в сахарной глазури и резкий запах цветущей пижмы обыкновенной. Аромат роз смешался с землистым запахом весенних растений. Все это, казалось, стало частью прекрасного полотна, который соткала ее бабушка. Роуз подумала, что бабушка словно была ткачихой времен и сезонов. Розалинда была художницей.
* * *
Они вместе отправились в библиотеку, открывать подарки. Роуз настояла, чтобы Марисоль сначала взяла свой. Она наблюдала, как та осторожно развязывает ленту, а затем слой за слоем снимает тонкую оберточную бумагу, словно никогда раньше не открывала подарки. Почему-то Роуз стало грустно от такой осторожности. Как будто Марисоль боялась, что подарок сломается, а то и просто растворится в воздухе.
Но когда Марисоль сняла последний лист бумаги, у нее перехватило дыхание:
– Что это?
– Платье. На рождественский обед, – сказала Роуз. Марисоль подняла его и вытянула перед собой. Ее глаза сияли.
– Оно такое красивое, черно-белое. Оно… оно напоминает мне… лебедя, лебедя с черными крыльями.
– Это копия платья, которое имела великая художница Джорджия О’Кифф. И просто для контраста я сделала тебе вот это. – Роуз протянула ей блестящий розовый подарочный пакет.
– Что это?
– Открывай!
Марисоль вынула венок из ярких цветов из креповой бумаги. От восторга ее глаза широко раскрылись.
– Его сделала я… Но меня вдохновила другая художница, Фрида Кало.
– Но куда это?
– На голову. Это венок. Нельзя ведь нарядиться просто в черно-белое, во всяком случае, в Рождество.
Марисоль подбежала к Роуз и обняла ее. У Розалинды на глазах выступили слезы.
Слез стало еще больше, когда они открыли остальные подарки. Розалинда была очарована картинами Марисоль с тепличными цветами. Она попросила свое увеличительное стекло.
– Гляди-ка! – воскликнула она. – Ты даже прорисовала тычинки и пестики на зефирантесе. – Она опустила увеличительное стекло. – Марисоль, дорогая, ты могла бы стать ботаническим иллюстратором, следующей Арабеллой Гилмор.
– Кем? – переспросила Марисоль.
– Самая известная американская ботаническая художница. Она специализировалась на тропических цветах.
Марисоль захлопала в ладоши:
– Рядом с тем местом, где я жила в Боливии, были тропические леса.
Затем Роуз открыла подарок Марисоль.
– Айви! – вскрикнула она. Марисоль заметила фотографию пони Роуз, Айви, как только сюда приехала. Роуз сделала ее на айфон, а затем выложила в «Инстаграме». Бабушка настояла на том, чтобы распечатать большой снимок, поместить в рамку и повесить в библиотеке. Марисоль нарисовала для Роуз копию поменьше, чтобы поставить на стол.
– Как ты это сделала? Я имею в виду: это ведь не просто перерисовка?
– Нет, я никогда не делаю просто перерисовки. Это картина акрилом. Я не очень часто рисую акрилом, но мисс Адамс подсказала мне. Я добавила в картину немного солнечного света, чтобы ты лучше видела глаза Айви. Они такие красивые.
– Мечтательные глаза, как мне всегда казалось, – вздохнула Роуз. Из-за снега она почти две недели не была в академии верховой езды. Ей не терпелось туда вернуться. Когда она посмотрела на фотографию, то почти почувствовала, как Айви напрягает мышцы для прыжка. А потом – почти ощутила мистический момент, когда копыта Айви отрывались от земли, и они вместе с пони поднимались в разреженный воздух.
Среди других подарков была еще коробка с замечательными тканями и шелками ручной росписи, которые Розалинда заказала в Таиланде для будущих швейных проектов Роуз. После того как все закончили открывать подарки и охать и ахать над совершенством каждого из них, на всех навалилась сонливость.
– Думаю, нужно вздремнуть перед рождественским обедом, – сказала Розалинда.
* * *
Три часа спустя они снова собрались на ужин со Сьюзан, с ее сестрой, их родителями и доктором Сигером. Роуз посмотрела на гостей. Она поняла, что это ее новая, воссозданная семья. Но в ней по-прежнему оставались пробелы, и некоторые из них никогда не заполнятся. «Ты живешь всего раз» – так говорят. И Роуз думала о маме, о том, какая прекрасная пара вышла бы из мамы и папы, хоть в этой эпохе, хоть в другой.
Может, стоит вернуться сейчас? Прямо сейчас, всего на минутку? Заметит ли это хоть кто-нибудь? В голове зазвучал голос отца.
Пока что королева Мария просто собирает дрова. Но скоро по всей Англии загорятся костры. Она хочет расставить кучи соломы вокруг кольев и обернуть все в промасленные тряпки. Как только к этому прикоснется факел, все вспыхнет.
А потом она вспомнила Сару, ее бледные хищные глаза. Ненавистный разговор просочился в память.
– Докажи, что это был подарок.
– Я не обязана ничего тебе доказывать, Сара.
– Лучше тебе сделать это.
Она схватила салфетку и попыталась не скривиться, когда Ширли принесла десерт – пылающий рождественский пудинг.
– И мороженое, – сказала Розалинда звонким голосом. – Для тех, кто не любит пропитанный бренди пирог.
– Мороженое! – выпалила Роуз. Думать о мороженом было легче, чем о Саре или сожжениях.
Взгляд у бабушки стал рассеянным. Она хихикнула, а потом стала тихонько напевать: «Мороженое, мороженое, мы все кричим: мороженое заморожено». «Ой-ой», – подумала Роуз. Это был верный знак, что бабушка устала и немного забылась.
Розалинда близко наклонилась к Роуз и прошептала:
– Что это за девушка сидит напротив меня? Как ее зовут?
– Марисоль, бабушка. Помнишь? Ты – ее опекунша, – прошептала Роуз.
Бабушка посмотрела на нее глазами, полными непонимания. Вопрос «Какая опекунша?» остался незаданным.
Огненная королева
Глава 23. Мопсы и феи
Список слов на 17 января:
Метафора
Оксюморон
Подвергать риску
Чрезмерный
Волнение
Презрительный