Открытие

* * *


Когда она вернулась к себе в комнату, то увидела Сару, сидевшую на ее кровати совершенно неподвижно, с холодными, прищуренными глазами. Взгляд хищницы. Роуз ахнула:

– Что ты здесь делаешь?

– Могу я спросить, где ты была?

– Нет. Я спросила тебя: что ты здесь делаешь? Это моя комната. Твоя – дальше по коридору. Или ты забыла?

– Я слышала шуршание, когда приходила сюда до этого, похожее на бумагу.

Роуз захлестнул страх:

– Ну и что?

– А то, что Библии делают из бумаги.

– Это была не Библия, а подарок.

– Для кого?

– Это мое дело, а не твое.

– Докажи, что это был подарок.

– Я не обязана ничего тебе доказывать, Сара.

– Лучше тебе сделать это. – В ее голосе слышалась весомая угроза. – Можешь считать, что это допрос.

Слова вылетели из ее тонких губ как пули.

– Я тебе не попугай, так что не обязана выступать для тебя. И не собираюсь выставлять Бога на посмешище. Как еще назвать то, что такая злобная мелкая задира, как ты, выдвигает такие глупые требования?! Постыдись! Как тебе не совестно, Сара?! А теперь убирайся из моей комнаты!

Сара, похоже, поразилась такому всплеску эмоций. Она встала и ушла, как будто находясь в трансе.

Роуз, дрожа, опустилась на кровать. Папа прав: опасность велика. Проклятье! Сара оказалась такой же злой, как Трио Апокалипсиса.





Глава 22. Мигрантка из другого времени




– Привет, – сказала Марисоль, когда Роуз вошла в дверь спальни. Ее еще трясло.

Роуз посмотрела на часы. 21:05, канун Рождества. Пришло сообщение от Сьюзан.

Увидимся завтра. Вчера было весело!



Но потом она увидела предыдущее сообщение шестиминутной давности. С неизвестного номера. Роуз почувствовала, как внутри все сжалось, пока она его читала.

Feliz Navidad[20] тебе и твоей масенькой амиго.



Не хватало разве что отпечатков пальцев или, скорее, следов когтей Трио Апокалипсиса. Но она заблокировала их номера. Должно быть, они воспользовались чужим телефоном. «О бог мой, – подумала Роуз, – задиры повсюду. Только вернулась от идиотки Сары, а теперь это».

– Что случилось, Роуз? Ты будто призрака увидела.

– А, ничего. – Роуз попыталась улыбнуться. – Я устала. Не возражаешь, если я пойду спать? Не волнуйся, можешь оставить свет включенным.

– У меня к тебе просьба.

– Конечно.

– Не могла бы ты дать мне список слов от мистера Росса? Хочу позаниматься.


– Конечно, но неужели ты собираешься учить их в канун Рождества?

– Мне нужно многое наверстать, Роуз, запомнить много слов.

Роуз встала и распечатала список.

– Хочешь, я дам тебе свой словарь, чтобы ты могла проверять незнакомые?

– Да, ты такая добрая, Роуз. Я никогда не встречала никого добрее.

Марисоль смотрела на нее такими доверчивыми глазами. Подумать только, за несколько минут до этого Роуз смотрела в холодные хищные глаза Сары, которые переполняло подозрение.

Роуз забралась в постель и натянула одеяло. Она наблюдала, как Марисоль учила слова. Ее губы едва шевелились, пока девочка читала. Время от времени раздавался шелест тонкой бумаги переворачиваемых страниц словаря, когда она смотрела значения слов.





* * *


Наконец Марисоль закрыла словарь и быстро заснула. Но Роуз все лежала. Она снова чувствовала, как ее разрывает между двумя мирами, а теперь еще и тремя людьми: папой, Розалиндой и Марисоль. Если она навсегда вернется в шестнадцатый век, это убьет бабушку. И потом, опять же, она может умереть там сама. Стычка с Сарой полностью лишила ее спокойствия. И теперь, после того странного сообщения, она очень беспокоилась о Марисоль. Безусловно, сообщение было от Кэрри или Лизы. Скорее всего, не от Брианны, так как они ее явно бросили. Какое им дело до легального статуса Марисоль? Но они могут опуститься до чего угодно. «Достаточно посмотреть, как они поступили с Джо, – подумала она, – сломали ему лодыжку». Что они сделают с Марисоль? Сломанную кость пережить проще, чем временное заключение в тюрьме. Как она попала в такую ситуацию? Это было почти невыносимо. Она заплакала, зарывшись лицом в подушку.

– Мама… мама… – шептала Роуз, – почему, почему ты умерла?

Во всем виновата мама. А потом девочка разрыдалась еще сильнее. Как можно винить маму в смерти? Какая дочка так поступает? В этот момент Роуз внезапно поняла, что их с Марисоль объединяла любопытная связь. Они обе – своего рода мигрантки. Она потянулась за дневником у кровати, затем прощупала трещину в изголовье, куда втиснула ключ. Этот дневник был последним маминым подарком на день рождения. А потом, в тот чудовищный день, 15 августа, она погибла в автокатастрофе.

Роуз посмотрела на часы у кровати. Почти час ночи. Рождественское утро, четыре месяца, одна неделя и три дня с тех пор, как умерла ее мама. У Роуз была специальная повязка для волос с фонариком, которой она часто пользовалась для чтения в постели. Она надела ее и отвернулась от Марисоль, чтобы не разбудить. Открыв дневник, Роуз начала писать.

Дорогой дневник, угадай, что! Я как раз думала о Марисоль, когда вдруг появилась странная, неожиданная мысль. У нас с Марисоль есть кое-что общее. Марисоль – мигрантка из страны, а я – из другого времени. Поразительно. Она волнуется, что ее поймают и отправят в изолятор, а я беспокоюсь о том, что меня поймают и сожгут на костре. Папа очень переживает о нас с Фрэнни.

Она – моя лучшая подруга в Англии, той, которая существовала больше четырехсот лет назад. Я знаю, что должна вернуться, должна им помочь. Но не сейчас. Сейчас Рождество. А когда вернусь, пусть Сара только попробует мне помешать!



Она закрыла дневник, заперла его и наконец заснула.

Ее разбудил аромат корицы.

– О-о-о! – протянула Марисоль, сидя в кровати, потягиваясь и принюхиваясь. – ¿Qué es esto?.. В смысле, что это?

– Ширли испекла мой любимый завтрак: булочки с корицей в сахарной глазури.

– Тогда нам пора прытко мчаться к завтраку! – хихикнула Марисоль.

– Надо же, ты успела выучить слова!

– Мне нужны слова, много слов, – загадочно сказала Марисоль. В ее глазах горела твердая решимость.

Они услышали тихий стук:

– Это я, Бетти.

– А, Бетти, чуть не забыла. – Роуз спрыгнула с кровати.

– Забыла о чем? – спросила Марисоль.

– Я обещала помочь бабушке одеться, потому что Бетти берет выходной. – Она открыла дверь.

Бетти стояла в пышном пестром берете из лоскутов разноцветного бархата. Роуз украсила его золотой тесьмой-косичкой шириной в четверть дюйма. Ей нравились мягкие шляпы, которые в шестнадцатом веке носили многие мужчины, включая ее отца. Конечно, их называли не шляпами, а чепчиками. Часто к ним прикрепляли перья и украшали драгоценностями, если мужчина был богат. Сейчас, в ее родном веке, мужчины никогда не подумали бы носить такие вещи, но раньше они были гораздо смелее. Роуз видела Генриха VIII всего раз, перед его смертью. Но он, конечно же, носил шляпу безупречного стиля. Ее украшал горностай, а местами усеивал жемчуг – тогда им было модно отделывать одежду.

– Не волнуйся, дорогая, – сказала Бетти, – она встала и оделась к завтраку, но ты можешь помочь ей спуститься вниз. Я приготовила ее наряд для рождественского ужина.

– О, спасибо, Бетти.

– Не за что, дорогая. Я вернусь к вечеру, чтобы подготовить твою бабушку ко сну. – Она уже собралась было уйти, но потом дотронулась до берета. – О, чуть не забыла поблагодарить тебя за милую бархатную шляпку, которую ты мне сшила. Она такая стильная, но при этом теплая и уютная. И разноцветная. А с этими расписными ногтями – благодаря тебе, Марисоль, – я стану настоящей королевой бала в доме у племянницы.

Она помахала рукой и выбежала из комнаты Роуз.

– Надо спуститься и положить подарки под елку. Бабушка говорит, что мы откроем их после завтрака.

Розалинда настояла на том, чтобы повариха Ширли села с ними завтракать.

– Никто не должен работать в Рождество, Кук. Пожалуйста, присаживайся.