Открытие

Отец посмотрел на сверток у нее в руках:

– А это что?

– Подарок для тебя, папа.

– Что? Подарок? По какому поводу?

– Ну, там, откуда я пришла, сейчас Рождество… точнее, канун Рождества.

– Как странно! А здесь восемнадцатый день марта. Но время постоянно теряется, как обычно говорила твоя мама.

Они вместе подошли к скамейке. Он посмотрел на сверток:

– Какая странная бумага. Такая яркая. Кто этот маленький толстяк в красном костюме?

– Санта Клаус.

– Кто?

– Ну, до того как его придумают, осталось еще несколько веков. Он в некотором роде Святой Николай.

– А, ты имеешь в виду христианского мученика из Греции? Меня назвали в его честь.

– Видимо, так.

– Я не представлял его таким толстым и веселым.

– Э-э-э… это довольно трудно объяснить. Он приносит подарки. Спускается по дымоходу, пока все в доме спят, и кладет подарки под рождественскую елку.

– Как странно. А как он попадает на крышу?

Роуз глубоко вздохнула:

– Ну, он на нее приземляется.

– Приземляется? – Лицо отца приняло озадаченное выражение.

– Приготовься, папа. Сейчас будет совсем странно: он прилетает на санях с Северного полюса. Сани полны подарков, и в них запряжены олени.

Она сделала паузу. Синие глаза отца распахнулись от удивления.

– И их восемь, – добавила она. – Восемь оленей – хочешь узнать их имена?

Отец кивнул.

– Дэшер, Дэнсер, Прэнсер, Виксен, Комет, Кьюпид, Доннер и Блитцен… Но, папа, может быть, ты уже откроешь подарок, который я тебе принесла?

«Ни оленей, ни саней, только таинственная оранжерея», – думала Роуз, пока смотрела, как отец развязывает ленточку. Она почти затаила дыхание, когда тот потянул за скотч.

– Интересно. Никогда раньше такого не видел, – прошептал он, сняв ленту и подняв ее в воздух. Затем он развернул бумагу, резко вздохнул и как будто окоченел. «Боже, что я наделала?» – подумала Роуз, когда увидела, что отец побледнел. Он взял кашемировый шарф.

– Это ее! – воскликнул он. – Запах твоей мамы.

Он зарылся лицом в мягкую ткань, как Роуз, когда вытащила свитер из шкафа. Роуз обняла отца:

– Да, знаю. Я… я чувствовала то же самое, когда нашла его.

Он посмотрел на нее и улыбнулся. Эта улыбка напоминала луч солнца в рассветной мгле.

– Это был мамин свитер, но я его перекроила.

Он пристально посмотрел на Роуз.

– Перешила, сделала так, чтобы ты смог носить его в виде шарфа на шее. Что-нибудь, что тебя согреет. Ты сказал мне однажды, что в твоей мастерской в Стоу-он-Волд становится очень прохладно, и я подумала: это поможет тебе согреться.

– Меня будут греть целых три вещи, – ответил он с восторгом. – Шарф, запах твоей матери и мысли о тебе, как ты сшила его для меня и принесла сюда.

Он жестом указал на сад, и его рука задела мелкий кустик на королевском шуте.

«Бедняжки», – подумала она.

– Похоже, эти цветы больше никогда не расцветут, а ведь уже почти весна.


– Ничто больше не хочет здесь расти.

Что-то в голосе отца напугало Роуз. Это было не столько высказывание, сколько пророчество, дурное предзнаменование. Она решила сменить тему:

– Мама когда-нибудь приносила тебе вещи?

– Да, конечно, ваши фотографии, те, что в медальоне, и некоторые другие предметы. В основном мне приходилось их прятать, я боялся, что их найдут.

– А у нее бывали проблемы с тем, чтобы уносить вещи отсюда?

– Думаю, на тренировку ушло некоторое время, но, кажется, она освоила как ввоз, так и вывоз, – улыбнулся он.

«Хорошо!» – подумала Роуз. Теперь можно поговорить с ним о том, чтобы он вернулся с ней.

– Пап, помнишь, как мы впервые встретились в мае, во дворце Хэмптон-Корт? Незадолго до смерти юного короля Эдуарда?

– Конечно, моя дорогая. День, который я никогда не забуду.

– Помнишь, я спрашивала, можешь ли ты вернуться со мной?

Он печально кивнул.

– И сколько еще раз с тех пор ты это спрашивала? – вздохнул он, пристально глядя на нее.

– Наверное, почти каждый раз. – Она заметила, как отец нахмурился. Все внутри сжалось от страха. Что, если и на этот раз он скажет «нет»?

– Роуз… – начал он медленно, – одна из причин, по которой я пришел сюда, – это предупредить тебя.

– Предупредить меня? Но как ты узнал, что я здесь?

– Я знаю, что ты упрямая, как твоя мама. Здесь теперь очень опасно. – Он посмотрел на восток, где солнце поднялось выше. – Прямо сейчас принцессу Елизавету доставляют на барже в лондонский Тауэр.

Роуз ахнула. Все это становилось явью, страшной правдой.

– Королева приказала арестовать Елизавету в рамках заговора о восстании Уайатта. Их обвинили в попытке свергнуть королеву из-за ее возможного брака с принцем Филиппом.

– Н-н-но… Н-н-но она с этим никак не связана. Мария всегда завидовала Елизавете, ее красоте, ее… интеллекту… – Она увидела, как на этом слове отец моргнул. – Я имею в виду, ее уму. Зачем Марии это делать?

– Потому что, – голос отца снизился до шепота, – это гнусная и отчаянная женщина. Она не в себе. Мария разослала ордера на арест нескольких подозреваемых из протестантских анклавов – групп, которые тайно исповедуют свою религию. Людей, у которых есть Библия. Теперь владение Библией – это преступление, караемое законом.

– Но ведь тут я не хожу на протестантские молитвенные собрания, или как вы их называете. Здесь я хожу на мессу три раза в день, как и положено. Точнее, просто притворяюсь, но королева никогда не узнает разницы.

– Может, и не узнает. Но я беспокоюсь о твоей подруге Фрэнни.

– Фрэнни? Что случилось с Фрэнни? Я так по ней скучаю! Не видела ее с тех пор, как… – Она попыталась вспомнить. Когда умер молодой король Эдуард? Восемь месяцев назад.

– Подозревают всю свиту принцессы в Хэтфилде.

– Но ведь Фрэнни – всего лишь доярка.

– Всю свиту, – безжалостно повторил отец. – Ее еще не арестовали, но если появятся слухи, что она состояла в одной из тайных групп еретиков или хранила Библию, для нее все может обернуться очень плохо.

«Но ведь Фрэнни не умеет читать», – подумала Роуз. И через секунду вспомнила. Как она могла забыть, что сама научила Фрэнни грамоте? Но, конечно, у Фрэнни не хватило бы денег на Библию… Роуз ненадолго замолчала от этих ужасных мыслей.

– Этим людям отрубят головы, как делал король Генрих со своими врагами?

– Нет. Как я уже говорил, королева сожжет их. От костров распространится зловоние, и этот дым в воздухе будет стоять еще несколько дней как напоминание еретикам, которые не следуют ее вере. Пока что королева Мария просто собирает дрова. Но скоро по всей Англии загорятся костры. Она хочет разбросать кучи соломы вокруг кольев и обернуть все в промасленные тряпки. Как только к этому прикоснется факел, все вспыхнет.

– Папа, ты… мы должны защитить Фрэнни.

– Я постараюсь изо всех сил. Ты не должна в этом участвовать. Это слишком опасно. Возвращайся в Индианаполис как можно быстрее.

Роуз закрыла глаза и покачала головой. Неужели они с папой в первый раз поссорятся? В школе ее друзья всегда конфликтовали с родителями из-за того, что поздно приходили домой, не выполняли домашнее задание, делали пирсинг. Но возможно ли ссориться в таком историческом масштабе? Может ли папа заставить ее остаться дома? Или, точнее, вернуться домой? Он заставлял ее возвратиться в свой родной век.

– Ты с этим никак не связана, Роуз. Ты – мой единственный ребенок и должна вернуться в свое время, в свой век, к бабушке.

Роуз сунула руку в глубокий карман своего платья и скрестила пальцы.

– Конечно, папа. – Она только что впервые соврала отцу.

Я ни за что не уйду отсюда навсегда.