Осторожно, женское фэнтези!

– Зависит от способа, которым это было сделано, – ответил ректор. – Заклятье могли накладывать не напрямую, а опосредованно, через какую-нибудь вещь, принадлежавшую мистеру Эрролу.

– Носовой платок, к примеру. Лучше пользованный, – инспектор повертел в руке собственный платок, вздохнул и убрал в карман. – Рубашка ношеная.

– Волосы, ногти, кровь, – расширила список леди Пенелопа. – Если маг достаточно силен, хватит нескольких строк, написанных жертвой. Стакана, из которого та пила. Зеркала, в которое гляделась.

– Значит, никаких зацепок?

– Попробуем зацепиться, – утешил полицейский. – На поводке парень дня три проходил. Разузнаем, где бывал, с кем встречался. Сам он вряд ли вспомнит, но всегда отыщется кто-нибудь…

– Шанна! – осенило меня. – Это его подруга, они в последние дни много времени проводили вместе. Но… нужно, чтобы ей сказал кто-то…

Только не я. Я не смогу.

Оливер понял. Кивнул успокаивающе:

– Думаю, мистер Крейг найдет, кого послать к девушке. А вы… Вы обедали?

Видимо, всем хотелось отвлечься, так почему бы не на оголодавшую девицу? Леди Пенелопа ухватилась за этот предлог первой. А если наставница за что бралась, перепадало всем. Досталось и ректору с инспектором – за то, что «совсем девочку задергали, даже поесть некогда», – и самой «девочке», от которой, по словам целительницы, только кожа да кости остались. Голода я не чувствовала, но заикнуться об этом было себе дороже. Оставалось радоваться, что Оливер не додумался послать за полноценным обедом в несколько блюд: сэндвич я в состоянии была жевать, запивая чаем, в который леди Райс плеснула успокоительной настойки. А когда пришла сестра с известием, что Норвуда уже устроили в палате, никто не заметил, как я завернула надкушенный бутерброд в салфетку и спрятала в карман.

За окном, занавешенным дешевым тюлем, собирались сумерки, но света в палате не зажигали. Возможно, специально, хотя смысла в таких ухищрениях не было: все равно не рассмотреть ничего за бинтами в желтых пятнах целебной мази и розовых – просочившейся крови. Лишь закрытые глаза видны, краешек распухшей губы, подбородок, кончики пальцев…

– Доктор Кленси обещал, что восстановление не затянется, – тихо сказал Оливер. Обнял за плечи, оттащил меня от Норвуда и усадил на пустую кровать. – Все будет хорошо.

– Будет, – повторила я.

Зажмурилась, но не смогла сдержать слез. Они просто лились из глаз, текли по щекам, капали с подбородка на платье.

Откуда-то появился мягкий платок, стер с лица влажные дорожки, промокнул веки. Платок пах ветивером и грейпфрутом, деревом и солнцем… мужчиной, услужливо подставившим плечо под мою отяжелевшую голову…

– Давно вы дружите?

Он и раньше спрашивал о родителях и друзьях, словно верил, что среди маленьких личных тайн отыщется разгадка тому, что происходит со мной сейчас, а я не могла ничего рассказать, ведь те тайны не были моими. Прежде не были. Слезы размыли грань между моей и чужой памятью. Прошлое Элси стало моим прошлым. Я помнила, будто это и впрямь происходило со мной, первый день в академии, знакомство с Маргаритой… Форменные платья, которые нам выдала строгая пожилая дама, тогда казавшаяся олицетворением власти в новом для нас обеих месте, а на деле бывшая лишь кастеляншей при общежитии. Но мы с Мэг и не подозревали об этом, как не знали и здешних правил, а потому на посвящение надели именно эти платья, решив, что так положено. Летти ушивала мое с вечера, но оно все равно сидело ужасно, и я думала, что ничего кошмарнее, чем выйти в таком на люди, со мной еще не случалось… А сейчас поняла, что, если бы не те платья, Рысь к нам не подошел бы. Мы с Мэг были такие обычные в них и ничуть не походили на избалованных аристократок. А то, что какой-то второкурсник взялся устроить нам экскурсию по академии, сочли одним из местных порядков. Он шутил, смешил нас. Яблоками угощал… Мы же не знали, что он их из сада при земледельческом отделении таскал. А еще мог оборачиваться рысью. И уши разрешал трогать. А Сибил – с ней мы через два дня познакомились – даже прокатил один раз. В ней весу же всего ничего… Потом мы на Грайнвилля набрели, он гербарий у реки собирал… Сказал, что гербарий. А Сибил сказала, что прорицатели этими травами помещения перед медитацией окуривают, и Рысь хмыкнул так знающе…

Я рассказывала и снова плакала. И улыбалась сквозь слезы, вспоминая, как хорошо все было. Как легко.

Неужели это осталось в стертой реальности?

– Все вернется, Элизабет. Обязательно вернется…

Воспоминания, мои и чужие, смазываются медленными взмахами ресниц, растворяются в аромате грейпфрута и ветивера, тают под гладящими мои волосы пальцами. Мир постепенно гаснет, как экран старого лампового телевизора, и на смену полутемной палате приходит непроглядный мрак терминала.

Ну здравствуй, боже.

– И тебе не хворать, – Мэйтин посветил мне в лицо карманным фонариком. – Укатали сивку крутые горки. Еще и леди Райс с настойкой перестаралась.

– В смысле?

– Спишь ты. Можно поговорить.





Глава 33




– Рысь… – начала я, но божество не изволило слушать.

– Не волнуйся о нем. Ожоги не настолько глубокие, чтобы организм оборотня не справился. К тому же твой друг под присмотром целителей, а на что эти господа способны, ты знаешь.

Да уж, способны. Особенно некоторые гении!

Но Оливер говорил, что Норвудом занимался Кленси…

– Доктор Кленси – хороший хирург. Но действительно сложный случай Грин ему не доверил бы. Это еще раз подтверждает, что с твоим приятелем все не так плохо.

Подтверждает, конечно. Подтверждает, что мозг у некоторых с горошину, а совести совсем нет. Как единорожий навоз собирать и приворот на рабочем месте тестировать – энтузиазм так и прет, а как пострадавшему внимание уделить, так случай для него недостаточно сложный!

– Что ты прицепилась к Грину, будто он источник всех бед? – строго высказал мне бог. – У него свои проблемы, у нас – свои. Вот и давай их решать.

– Давай. Скажи как – вмиг тебе решу! – огрызнулась я.


– Говорил уже. Найди книгу.

– Какую? Где?

– Не ори, – он поморщился. – Не знаю.

– На кой тогда явился?

– Хотел морально поддержать. Но могу и уйти.

– Не нужно, – вздохнула я. – Прости, нервы…

– Совсем никаких подвижек?

Я удрученно покачала головой. Хотя…

– Я знаю, кто такая Элизабет.

– Да? – Мэйтин подался ко мне. Опустив в пол фонарик, дотронулся свободной рукой до лба. – М-да… – протянул разочарованно.

– Что? – встрепенулась я. – Разве Элси – не одна из моих версий?

– Грайнвилль все сказал. Мне добавить нечего. Пойми, я не могу подавать тебе ответы на блюдечке. Ты у нас героиня или как? Должна сама что-то уметь? Вот сейчас, например… – физиономия божества расплылась в шкодливой улыбке. – Сейчас начинается один интересный разговор. Тебе неплохо бы знать о нем, поэтому… Вспомни, что лучше всего получается у тебя в терминале?

– Открывать не те двери?

Однажды я подсмотрела так разговор Элизабет с Мэг, тот, где она делилась впечатлениями от посещения чужого мира. А если открыть дверь, за которой библиотекарь проводит ритуал, и узнать…

– Для начала – время и место, – вклинился в мои рассуждения Мэйтин. – Куда и когда ты хочешь попасть. Ты знаешь? Тогда забудь. Иди в сейчас. Первый этаж лечебницы, кабинет леди Райс. Представь и попробуй найти дверь.

Боже, ну к чему такие сложности?

– Не бухти, а принимайся за дело, пока тебя не разбудили.

– Фонарик дашь?

– Когда ты тут с фонариком бродила? Не будем нарушать чистоту эксперимента.

Он погасил свет.

Еще один экспериментатор на мою голову!

Я чертыхнулась и пошла вперед, выставив перед собой руки. Хорошо, что пол ровный и посторонними предметами не заставлен, а то я со своей удачей раз десять навернулась бы, пока ладони уперлись в гладкую стену.

И куда теперь? Если миров бесчисленное множество, не может быть отдельной двери в каждый, иначе терминал заполонил бы собой вселенную. Значит, дверь тут одна. Вернее, дверь тут везде. Или – бредить, так от души! – дверь тут всё.

Я толкнула то, что секунду назад было стеной, и в глаза ударил свет. За плечом одобрительно хмыкнул Мэйтин, а впереди в дверном проеме показался кусочек кабинета леди Пенелопы. Самой целительницы не было, а за ее столом сидели Оливер и Крейг.

Говорил инспектор.

– …Все, что парень знал, он наверняка библиотекарю выложил. Тому уже известно, что у нас за секретное оружие. И если есть хоть малейшая возможность, что мисс Аштон своими записками остановит изменения, тот, кто все дело затеял, постарается такого не допустить, верно?

– Верно, – мрачно кивнул Оливер.

– И что?

– Отошлю Элизабет из академии. Свяжусь с ее отцом и организую охрану.

– Дурак вы, милорд.

Ректор косо усмехнулся:

– Вы уж определитесь: или «дурак», или «милорд».

– Значит, дурак, – определился старик. – Ты дело раскрыть хочешь? И как ты это без девчонки сделаешь?

– У нас есть ее записи.

– Сказать, куда их засунуть можно будет, если упустим гада? Нет в этих писульках ничего, чтобы библиотекаря найти. Не в прошлом его искать надо, в настоящем. Сегодня он себя проявил и еще проявит, нужно только подождать.

– Я не стану использовать Элизабет как приманку, если вы об этом.

– За девицу волнуешься? Или папашу ее боишься?