Осторожно, женское фэнтези!
Часть 45 из 120 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не нас, а вас, – осклабился Грин. – Вы же помните, я к единорогу подойти не смогу. – И не дав мне опомниться, поинтересовался вкрадчиво: – А что вы собрались делать с бедной лошадкой?
– Ничего, – буркнула я. – Сейчас вообще уйду.
– Идите, – не возражал он. – Я вам даже дверь открою.
И открыл. Но не ту, что вела наружу, а другую, за которой мелькнула белоснежная грива. Змей-искуситель, блин!
Забыв скорчить недовольную физиономию, я рванула вперед и, как и в первый раз, застыла на пороге, завороженная красотой диковинного существа.
– Этот мир не так уж плох, если в нем еще живут подобные ему, – сказал за моей спиной Грин. Что-то в его голосе заставило меня обернуться, но чудеса тут ограничивались одним отдельно взятым единорогом, а доктор оставался все тем же доктором: прищурился насмешливо, перехватив мой взгляд, и достал из внутреннего кармана пальто блокнот: – Ну что, мышка моя, готовы отработать свой кусочек сыра?
– Обязательно называть меня так? – поморщилась я.
– А как? – удивился он.
– Я по-прежнему мисс Аштон.
– Шутите? Я не могу обращаться к мыши «мисс».
– Тогда Элизабет, – предложила я; близость единорога не располагала к пререканиям.
– Длинно, – не согласился Грин. – Как вас зовут друзья?
– Элси.
– Элси. Мне нравится. Если решу завести золотую рыбку, назову ее Элси. Но для мыши это имя не подходит.
– Вы невыносимы.
– Спасибо, – Грин принял мои слова как комплимент. – А вы… Бет. Коротко и очень по-мышиному.
Спорить с ним желания не было. А вот забыть о его существовании и остаться наедине с дивным созданием…
Но доктор забываться не желал.
– Скажите, Бет, что вы чувствуете ко мне?
– Я? К вам?! С чего вы взяли? Если из-за того букета, то это недоразумение, я…
– Бет! – Грин щелкнул пальцами у моего лица. – Что за глупости у вас в голове? Я имел в виду эмоции, которые вы испытываете в моем присутствии. Все без изменений?
– А, вы об этом. Конечно… – я умолкла на секунду и протянула удивленно: – Не-ет.
В лечебнице я ощущала страх и подспудную неприязнь к доктору. А уже в «прихожей» единорожьего домика почти не реагировала на его подначки. Это было так… обычно. Обычный человек стоял рядом, и мне не хотелось отступить от него подальше или, как бывало, убежать и спрятаться.
– Не так уж я страшен, как выяснилось? – усмехнулся Грин.
– Не так уж. Признаюсь, раньше вы мне больше нравились, – я не удержалась, чтобы не отомстить ему за все пущенные в меня шпильки: – Была в вас некая демоническая харизма. А сейчас вы такой заурядный.
– Переживу, – равнодушно бросил он, записывая что-то в блокнот.
– Вы потому и позвали именно меня?
– Отчасти, – кивнул доктор. – Было предположение, что присутствие эноре кэллапиа нейтрализует негатив. Оно подтвердилось. Можем приступать к следующему опыту.
– К какому?
– Мы это обговаривали. Установите контакт. Дотроньтесь до него, погладьте, – он захлопнул блокнот и посмотрел на меня. – Ну?
Будто мне самой не хотелось. Только вот единорогу было куда интереснее наблюдать за нами со стороны. Когда я шагнула навстречу, он недоверчиво фыркнул: «Ты это серьезно?»
Сделала еще шаг: серьезно. Да, я не та, за кого себя выдаю. Но в прошлый раз нам это не помешало.
Он кивнул. Опустив голову, заглянул в лицо. Стало видно, что глаза у него не черные, а так же, как у моего знакомого бога, меняют цвет. Оставаясь темными, отливают то зеленью глубоководья, то лиловыми сполохами грозового неба. А если всматриваться в них долго-долго, можно увидеть ночное небо и звезды… моего мира… Орион и Большую Медведицу…
«Правда?» – потянулся ко мне снежной мордой единорог.
«Правда», – я коснулась его лба в основании длинного рога.
Мысли улетучились. Страхи и сомнения, тревоги последних недель – ничего не осталось. Только мягкая шерсть под рукой. Грива, молочными струями просачивающаяся между пальцев. Теплое дыхание. Запах прогретого солнцем луга, трав и влажной земли… хрустящего хлеба… моря… осеннего леса, прелых листьев, хвои и грибов… свежей наволочки под щекой…
– И как?.. – Грин откашлялся и попросил деловито: – Опишите свои ощущения.
– Приятно.
– И только?
– Нет.
Слов не хватило бы, чтобы рассказать о далеких звездах в темных глазах, о тысяче запахов, сплетшихся между собой, но не смешавшихся, и разливающейся по телу неге…
Доктор это понял.
– Попробуйте подобрать ассоциации, – сказал он. – Первое, что приходит на ум.
– Первое? – в голове смешалось столько образов, что сложно было выбрать один. – Наверное, солнце. Солнце в лужах… Или дождь. Капли текут по стеклу, ветер гудит… а ты дома, в тепле, в руках чашка с горячим чаем, кот на коленях…
– Продолжайте.
– Смех. Без причины, когда тебе просто хорошо и радуешься всему… Музыка во сне. Полет… Мамина улыбка. Качели на яблоне…
И печаль. Тихая, спокойная печаль, когда отпускаешь боль, понимаешь, что ничего не изменить, никого не вернуть и надо жить дальше. За миг до того, как снова защемит сердце и слезы польются из глаз. Но этот миг, целый миг, ты счастлив…
– Тепло, – продолжила для Грина. – Приятное… мурашечное такое тепло.
– Мурашечное тепло, – растянул он, записывая под собственную диктовку. – Пожалуй, на сегодня хватит.
Единорог, потершись напоследок о мою ладонь, послушно отбрел в сторону.
А как же грандиозные научные эксперименты?
– Пойдемте, Бет, – поторопил доктор, заметив мою растерянность. – Мне нужно возвращаться в лечебницу, вам тоже, а леди Каролайн мерзнет в саду.
– Да, леди, – вспомнила я. – Зачем она вообще? Чем мы можем навредить единорогу?
– Мы целители. Я, по крайней мере. А это существо, капли крови которого хватит, чтобы вылечить всех наших сегодняшних пациентов. Вы же слышали о свойствах его крови? Лекарство от всех болезней, бальзам для любых ран и абсолютное противоядие. Заманчиво, согласитесь.
– Вы же не собираетесь…
– Нет, конечно! – с негодованием посмотрел на меня доктор. – Если бы мне позволили, аккуратно, шприцем… Ан нет, это еще хуже, чем оперировать эльфов! Там только рук обагрять нельзя, а тут запрет на любое кровопускание!
Единорог тихонько заржал: я тут ни при чем, таковы законы.
– Идемте, – смягчившись, повторил Грин. – Продолжим в другой раз.
Глава 22
Прощание с леди Каролайн, портал, больничное крыльцо.
Мы отсутствовали не дольше получаса, а все вокруг изменилось. Что-то потеряло смысл, что-то обрело новый. Эмоции утратили остроту. Мысли не метались в голове всполошенными птицами, а текли плавно и размеренно. Хватайся за любую – и, быть может, она приведет тебя к ответу. Приятный, но, увы, проходящий эффект от общения с волшебным существом. Магия, не людская и не эльфийская, а истинная магия этого мира, привязавшись ко мне словно запах чужих духов, постепенно таяла…
– Благодарю за помощь, мисс Аштон, – поклонился Грин, остановившись у дверей своего кабинета.
От него снова веяло тревогой, неминуемой бедой, болью. Но пока эти чувства были еще недостаточно сильны, не сильнее понимания, что это тоже побочный эффект. К сожалению, стойкий.
– Я больше не мышь? – успела улыбнуться я до того, как знакомая дрожь коснулась пальцев.
– Сегодня уже нет.
Судя по тому, как быстро закрылась за ним дверь, доктор понял, что все вернулось на круги своя, и решил не играть с моей повышенной восприимчивостью. Я подумала, что при следующей встрече нужно поблагодарить за это.
Но следующая встреча состоялась скорее, чем я рассчитывала, и о благодарности я к тому времени забыла.
– Доктор Грин отдал вам вопросы? – спросила леди Райс, закончив рассказ о чудесных малышках миссис Перли.
– Какие вопросы? – я ждала, что наставница поинтересуется, куда и зачем я отлучалась, и сразу не поняла, о чем она говорит.
– К экзамену по анатомии. Я объяснила профессору Джакоби вашу ситуацию с переводом, и он обещал дать билеты, по которым вам придется отвечать. На кафедру мне сейчас зайти некогда, вот я и попросила Эдварда… доктора Грина. Он играет в лото с миссис Джакоби, вчера должен был быть у них… Элизабет, куда вы?
– Простите, леди Пенелопа. Я на минуточку.
Только убью кое-кого и вернусь.
– Ничего, – буркнула я. – Сейчас вообще уйду.
– Идите, – не возражал он. – Я вам даже дверь открою.
И открыл. Но не ту, что вела наружу, а другую, за которой мелькнула белоснежная грива. Змей-искуситель, блин!
Забыв скорчить недовольную физиономию, я рванула вперед и, как и в первый раз, застыла на пороге, завороженная красотой диковинного существа.
– Этот мир не так уж плох, если в нем еще живут подобные ему, – сказал за моей спиной Грин. Что-то в его голосе заставило меня обернуться, но чудеса тут ограничивались одним отдельно взятым единорогом, а доктор оставался все тем же доктором: прищурился насмешливо, перехватив мой взгляд, и достал из внутреннего кармана пальто блокнот: – Ну что, мышка моя, готовы отработать свой кусочек сыра?
– Обязательно называть меня так? – поморщилась я.
– А как? – удивился он.
– Я по-прежнему мисс Аштон.
– Шутите? Я не могу обращаться к мыши «мисс».
– Тогда Элизабет, – предложила я; близость единорога не располагала к пререканиям.
– Длинно, – не согласился Грин. – Как вас зовут друзья?
– Элси.
– Элси. Мне нравится. Если решу завести золотую рыбку, назову ее Элси. Но для мыши это имя не подходит.
– Вы невыносимы.
– Спасибо, – Грин принял мои слова как комплимент. – А вы… Бет. Коротко и очень по-мышиному.
Спорить с ним желания не было. А вот забыть о его существовании и остаться наедине с дивным созданием…
Но доктор забываться не желал.
– Скажите, Бет, что вы чувствуете ко мне?
– Я? К вам?! С чего вы взяли? Если из-за того букета, то это недоразумение, я…
– Бет! – Грин щелкнул пальцами у моего лица. – Что за глупости у вас в голове? Я имел в виду эмоции, которые вы испытываете в моем присутствии. Все без изменений?
– А, вы об этом. Конечно… – я умолкла на секунду и протянула удивленно: – Не-ет.
В лечебнице я ощущала страх и подспудную неприязнь к доктору. А уже в «прихожей» единорожьего домика почти не реагировала на его подначки. Это было так… обычно. Обычный человек стоял рядом, и мне не хотелось отступить от него подальше или, как бывало, убежать и спрятаться.
– Не так уж я страшен, как выяснилось? – усмехнулся Грин.
– Не так уж. Признаюсь, раньше вы мне больше нравились, – я не удержалась, чтобы не отомстить ему за все пущенные в меня шпильки: – Была в вас некая демоническая харизма. А сейчас вы такой заурядный.
– Переживу, – равнодушно бросил он, записывая что-то в блокнот.
– Вы потому и позвали именно меня?
– Отчасти, – кивнул доктор. – Было предположение, что присутствие эноре кэллапиа нейтрализует негатив. Оно подтвердилось. Можем приступать к следующему опыту.
– К какому?
– Мы это обговаривали. Установите контакт. Дотроньтесь до него, погладьте, – он захлопнул блокнот и посмотрел на меня. – Ну?
Будто мне самой не хотелось. Только вот единорогу было куда интереснее наблюдать за нами со стороны. Когда я шагнула навстречу, он недоверчиво фыркнул: «Ты это серьезно?»
Сделала еще шаг: серьезно. Да, я не та, за кого себя выдаю. Но в прошлый раз нам это не помешало.
Он кивнул. Опустив голову, заглянул в лицо. Стало видно, что глаза у него не черные, а так же, как у моего знакомого бога, меняют цвет. Оставаясь темными, отливают то зеленью глубоководья, то лиловыми сполохами грозового неба. А если всматриваться в них долго-долго, можно увидеть ночное небо и звезды… моего мира… Орион и Большую Медведицу…
«Правда?» – потянулся ко мне снежной мордой единорог.
«Правда», – я коснулась его лба в основании длинного рога.
Мысли улетучились. Страхи и сомнения, тревоги последних недель – ничего не осталось. Только мягкая шерсть под рукой. Грива, молочными струями просачивающаяся между пальцев. Теплое дыхание. Запах прогретого солнцем луга, трав и влажной земли… хрустящего хлеба… моря… осеннего леса, прелых листьев, хвои и грибов… свежей наволочки под щекой…
– И как?.. – Грин откашлялся и попросил деловито: – Опишите свои ощущения.
– Приятно.
– И только?
– Нет.
Слов не хватило бы, чтобы рассказать о далеких звездах в темных глазах, о тысяче запахов, сплетшихся между собой, но не смешавшихся, и разливающейся по телу неге…
Доктор это понял.
– Попробуйте подобрать ассоциации, – сказал он. – Первое, что приходит на ум.
– Первое? – в голове смешалось столько образов, что сложно было выбрать один. – Наверное, солнце. Солнце в лужах… Или дождь. Капли текут по стеклу, ветер гудит… а ты дома, в тепле, в руках чашка с горячим чаем, кот на коленях…
– Продолжайте.
– Смех. Без причины, когда тебе просто хорошо и радуешься всему… Музыка во сне. Полет… Мамина улыбка. Качели на яблоне…
И печаль. Тихая, спокойная печаль, когда отпускаешь боль, понимаешь, что ничего не изменить, никого не вернуть и надо жить дальше. За миг до того, как снова защемит сердце и слезы польются из глаз. Но этот миг, целый миг, ты счастлив…
– Тепло, – продолжила для Грина. – Приятное… мурашечное такое тепло.
– Мурашечное тепло, – растянул он, записывая под собственную диктовку. – Пожалуй, на сегодня хватит.
Единорог, потершись напоследок о мою ладонь, послушно отбрел в сторону.
А как же грандиозные научные эксперименты?
– Пойдемте, Бет, – поторопил доктор, заметив мою растерянность. – Мне нужно возвращаться в лечебницу, вам тоже, а леди Каролайн мерзнет в саду.
– Да, леди, – вспомнила я. – Зачем она вообще? Чем мы можем навредить единорогу?
– Мы целители. Я, по крайней мере. А это существо, капли крови которого хватит, чтобы вылечить всех наших сегодняшних пациентов. Вы же слышали о свойствах его крови? Лекарство от всех болезней, бальзам для любых ран и абсолютное противоядие. Заманчиво, согласитесь.
– Вы же не собираетесь…
– Нет, конечно! – с негодованием посмотрел на меня доктор. – Если бы мне позволили, аккуратно, шприцем… Ан нет, это еще хуже, чем оперировать эльфов! Там только рук обагрять нельзя, а тут запрет на любое кровопускание!
Единорог тихонько заржал: я тут ни при чем, таковы законы.
– Идемте, – смягчившись, повторил Грин. – Продолжим в другой раз.
Глава 22
Прощание с леди Каролайн, портал, больничное крыльцо.
Мы отсутствовали не дольше получаса, а все вокруг изменилось. Что-то потеряло смысл, что-то обрело новый. Эмоции утратили остроту. Мысли не метались в голове всполошенными птицами, а текли плавно и размеренно. Хватайся за любую – и, быть может, она приведет тебя к ответу. Приятный, но, увы, проходящий эффект от общения с волшебным существом. Магия, не людская и не эльфийская, а истинная магия этого мира, привязавшись ко мне словно запах чужих духов, постепенно таяла…
– Благодарю за помощь, мисс Аштон, – поклонился Грин, остановившись у дверей своего кабинета.
От него снова веяло тревогой, неминуемой бедой, болью. Но пока эти чувства были еще недостаточно сильны, не сильнее понимания, что это тоже побочный эффект. К сожалению, стойкий.
– Я больше не мышь? – успела улыбнуться я до того, как знакомая дрожь коснулась пальцев.
– Сегодня уже нет.
Судя по тому, как быстро закрылась за ним дверь, доктор понял, что все вернулось на круги своя, и решил не играть с моей повышенной восприимчивостью. Я подумала, что при следующей встрече нужно поблагодарить за это.
Но следующая встреча состоялась скорее, чем я рассчитывала, и о благодарности я к тому времени забыла.
– Доктор Грин отдал вам вопросы? – спросила леди Райс, закончив рассказ о чудесных малышках миссис Перли.
– Какие вопросы? – я ждала, что наставница поинтересуется, куда и зачем я отлучалась, и сразу не поняла, о чем она говорит.
– К экзамену по анатомии. Я объяснила профессору Джакоби вашу ситуацию с переводом, и он обещал дать билеты, по которым вам придется отвечать. На кафедру мне сейчас зайти некогда, вот я и попросила Эдварда… доктора Грина. Он играет в лото с миссис Джакоби, вчера должен был быть у них… Элизабет, куда вы?
– Простите, леди Пенелопа. Я на минуточку.
Только убью кое-кого и вернусь.