Останний день
Часть 7 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Пара-тройка дней – и изживем вашего квартиранта – пообещал я – Край – конец этой недели. Слово Хранителя.
– Ну, столько подожду – обрадовался лесовик – Ну вот, парень, мы как раз и дошли до опушки. Вон твоя повозка стоит, огнями светит, мотыльков гоняет.
И верно – через мгновение я увидел гелендваген, в котором сидела Марфа, Ваську, курящую рядом с ним, и изрядно поредевшие огни поселка, раскинувшегося поодаль. Ночь вступила в свои права, люди легли спать, и только я, несчастный, мотался по лесам.
– Держи-ка – Фрол Евграфович сунул мне в руки лукошко, из которого пряно пахнуло свежесорванными грибами-боровиками – Со сметанкой поджарь да с лучком, они в таком виде ох и скусны!
– Или с картошечкой – сглотнул слюну я. После слов лесовика мне еще и есть захотелось адски, поскольку пообедать я пообедал, а вот с ужином не сложилось – Спасибо тебе, дядя Фрол. И до скорой встречи. Жди, я на этой неделе непременно приеду, если жив буду.
– Вот же дурень! – теперь уже его ладонь впечаталась мне в лоб. Что за ночь такая, все меня ударить норовят? – Не буди лихо, пока оно тихо!
Шорох травы – и лесовика след простыл. Я отвесил поклон кустам, находящимся передо мной, еще раз поблагодарил радушного и добросердечного хозяина этого леса, да и пошел к машине.
– Живой! – звонко произнесла Васька, заприметив меня, и ловко выпустила колечко дыма – Но я верила в тебя, Валера, ты даже не сомневайся. Кое-кто из наших тебя тюфяком считает, и даже никчемой, но не я. Чего надо добыл?
– Дай зыбануть разок – я вынул у нее из пальцев сигарету и затянулся ей – Уф, хорошо. Продрог совсем.
– Так дело к осени – кивнула Васька – Понятное дело зябко на дворе, чего ты хотел?
– Чего хотел? Дома оказаться – ответил я – В своей постели. Там тепло и хорошо.
– Принес? – Марфа, несомненно, сразу приметившая меня, не выдержала и вылезла из машины – Или нет?
– Принес – я сделал еще одну затяжку, а после вернул окурок владелице – Держи. И вы, Марфа Петровна, примите свое фамильное имущество.
Я достал из кармана два предмета, полученных недавно на поляне и протянул их верховной ведьме.
Надо же, впервые вижу, чтобы Марфа нервничала. В разных ситуациях я ее за это лето повидал, но она всегда была невозмутима. Ну, или искусно изображала те или иные эмоции. А тут прямо вот нервяк ее бьет, руки вон трясутся. Такое не сыграешь.
Ведьма поднесла ладонь, на которой лежали гребешок и кольцо к лицу, так, что предметы оказались вровень с глазами, глубоко вздохнула, и я увидел, как они замерцали зеленоватым светом. Смотрелось это красиво и слегка жутковато. За моим плечом сопела Васька, я ощущал легкий и терпкий запах ее духов. Мало того – в какой-то момент я понял, что ее ладонь легла в мою. Вот что они за народ такой, эти ведьмы? Такое ощущение, что если ты не заполучила в число своих поклонников все особи мужского пола, то жизнь не удалась.
Марфа счастливо улыбнулась, и натянула кольцо на безымянный палец левой руки, а гребешок воткнула в свои седоватые волосы.
– Так что, Марфа Петровна, вы результатом удовлетворены? – уточнил я – Мы в расчете?
– В полном – подтвердила верховная ведьма – Ты даже не представляешь, Хранитель, как же я…
– Радуешься? – вдруг вырвался из моего горла совсем не мой голос. Более того – рот открывался против моей воли, и это было очень странное ощущение – Радуйся, сродственница, радуйся, пока можешь. Глядишь, и на моей улочке скоро праздник будет! Ха!
Вот, значит, что имела в виду Аглая, говоря о передаче поклона сестрице. Так себе способ, если честно. Мне не понравилось.
– Это чего было? – отшатнулась от меня Васька – А?
– Сестра моя о себе весточку подала – задумчиво произнесла Марфа Петровна, покрутив на пальце кольцо – Валера, ты, стало быть, с ней пообщался?
– Довелось – не стал врать я – Плохого не скажу, убить она меня не пыталась, даже особо не пугала. Под конец только ладонью шарахнула, результат удара вы только что видели. Но я никак не мог этого избежать, все произошло очень быстро. И рассказать не успел, вы…
– К тебе претензий у меня нет – оборвала мои речи верховная ведьма – Ни по обещанной помощи, ни по тому, что случилось. А вот к сестрице они появились. Не надо так со мной. Не стоит. Даже если ты одной ногой за Кромкой находишься – не надо.
Надо же, за одну ночь мне довелось увидеть Марфу Петровну сразу в двух ипостасях – радостной и злой. Первая мне нравилась больше.
Ох, как верховную ведьму покойная сестрица из себя-то вывела! Она разве что только не искрит от ярости.
– Еще она велела передать, чтобы на ее поляну больше не совались, под страхом смерти – решил не откладывать в дальний ящик поручение Аглаи я – Ни ножа, ни книги она не отдаст, ни мне, ни кому-то другому. Сразу скажу – лично я туда точно не ходок, уж не обессудьте. Есть у меня подозрение, что сестра ваша не шутила, в следующий раз дело миром не кончится. И я не уверен в том, что смогу с ней совладать, больно разные у нас весовые категории.
– Ты же смелый парень, Валера – усмехнулась Марфа – Неужто ты испугаешься тени давно умершей неудачницы?
– Смелый – подтвердил я – Но на поляну больше не пойду. Не хочу. Так что в качестве желания за услугу этот вариант точно не пройдет, имейте в виду.
– Хорошо – согласилась Марфа – Будь по-твоему. Да и не сильно мне та книга с ножом и нужны.
Интересно, а почему она сразу все четыре предмета не пожелала заполучить? Мне же без разницы сколько вещей добывать? Наверняка ведь какая-то причина на это есть.
– Может, поедем уже? – подавив зевок, спросил я – И это… Надеюсь, мои слова ничего не изменили в наших традиционно дружеских отношениях, и вы до дома меня подбросите?
– Ну, конечно же – улыбнулась Марфа, и Васька за ней следом кивнула головой – Жизнь сложная штука, Валера, если на каждое «нет» реагировать болезненно, то долго ты не протянешь, умрешь от нервного истощения.
– Не хочу умирать – пробормотал я, убирая корзину с грибами в багажник – Хочу жить долго и счастливо.
– Ну, с этим тоже не всегда складывается – с ехидцей глянула на меня Верховная Ведьма – Я же говорю – жизнь сложная штука. Она, знаешь ли, любит подкидывать каждому из нас совершенно нежданные сюрпризы. Ты вроде все знаешь наперед, ко всему приготовился, а судьба раз, и выкинула неожиданный фортель. И все, пошли дела по новой колее.
И ведь накаркала, зараза такая. Когда я, клюющий носом и с трудом волокущий ставшую невероятно тяжелой корзину, буквально вывалился из лифта, то обнаружил там Стеллу, которая за каким-то чертом ждала меня на этаже.
– Швецов, у тебя совесть есть? – набросилась она на меня, вскочив со ступеньки, на которой сидела – А? Я, как какая-то бомжиха, сижу в зассаном подъезде…
– Ты, ведьма, давай, не того! – раздался возмущенный голос Анисия Фомича- Нормальный у меня подъезд, никто в нем нужду не справляет. И приехала ты всего десять минут как!
– Тьфу на тебя, мохнорылый! – немедленно вызверилась на подъездного ведьма – Да и не многое это меняет, главное… Валер, ты куда?
Ведьму, как видно, невероятно удивил тот факт, что я просто побрел к двери, совершенно не обращая на нее внимания. Я частенько так поступал и раньше, но, чтобы совсем уж игнорировать – такого не случалось.
– Спать – пробормотал я, открывая дверь – Все – завтра. Вернее – сегодня. Только потом. Потом.
Грибы, конечно, следовало бы почистить, но сил на это не было совершенно. Да что грибы? Я штаны – и те стянул на последнем издыхании, уже практически коснувшись головой подушки.
– Ты уснешь, зная, что рядом эта змея подколодная? – возмущенно взвизгнул в ушах голос обитательницы браслета, которая наконец-то удостоила меня своим общением – В твоем доме? С тобой рядом?
– Тебе надо, ты и сторожи – то ли про себя, то ли вслух произнес я – Разрешаю сие, и даже поручаю. А теперь отвалите от меня все! Я – сплю.
– Так нельзя! – возмутилась браслетница – Так не положено!
– Положено – выдавил из себя я.
– Валера – начала трясти меня за плечо Стелла – Нам поговорить надо. Срочно!
– Да блин. Не надо. Ничего не надо – я с трудом разлепил глаза – Завтра. Все завтра.
– Ну как завтра? – чуть не плача спросила Воронецкая – Дело важное, я специально тебя тут ждала!
– Пусть проваливает – вторила ей жительница из украшения – Прямо сейчас! Или я с тобой неделю говорить не стану. Нет. Даже две!
– Как же вы мне все дороги! – вроде бы громко рявкнул я, но, скорее всего, это было не так, потому что реальность перед глазами окончательно поплыла, поплыла, а после вовсе превратилась в сон.
Я вымотался так, что мне даже София де Боде не снилась, хотя по идее должна была. Если уж один раз предмет примерещился, то все, от него не отвяжешься, пока не найдешь. А тут – ничего, спал как младенец, крепко и безмятежно, и возможно, продрых бы до полудня, опоздав на званый обед к Певцовым, кабы не собственное раздолбайство. Забыл я накануне с устатку левой шторой окно задернуть, потому и разбудил меня яркий луч взошедшего на небо солнца. Кто-то на такие вещи не реагирует совершенно, а вот я просыпаюсь, имеется у меня такая слабость. Как влупит солнце в глаза, пусть и закрытые, так все, прощай царство Морфея.
Ну, а остатки сна слетели с меня тогда, когда я обнаружил, что рядышком расположилась Стелла, закинувшая мне руку на грудь и тихонько посвистывающая носом. Забавно, но сейчас она была совсем не такой, какой я привык ее обычно видеть. Не было в ее лице привычной легкой агрессии ко всему миру и желания стать первой во всем. Женщина и женщина, красивая, даже беззащитная. И еще сон, конечно, накинул ей десятка полтора лет, кабы не больше. Вылезли тут и там легкие морщинки, да и вообще… Но меня, например, это не сильно смутило, мы все не бессмертны, мы все стареем. Хотя легкую неловкость я все же испытал, появилось детское ощущение, что я за Стеллой подглядываю исподтишка, в надежде увидеть то, что не положено.
Кстати, о неположенном. Надеюсь, мы не шалили в ночи? Вряд ли, конечно, я так устал накануне, что использовать меня можно было только в качестве бревна, но кто их, ведьм, знает?
Вдумчивый взгляд под одеяло подарил мне понимание того, что, похоже, все-таки не шалили, а также знание о том, что у Воронецкой, оказывается, на теле имеется несколько татуировок, причем довольно оригинальных. На правом бедре у нее, например, набита птица Сирин, а под левой грудью какой-то смутно знакомый знак, напоминающий столб с подпоркой. Но это, конечно, был никакой не столб, с чего бы Стелле такую ерунду на свое тело наносить? А еще мгновением позже я вспомнил, что это за знак и где я его видел. В институте, на втором курсе, когда мы славянистику изучали во всем ее многообразии. Это руна, и называется она, если не ошибаюсь, «Алатырь». Во времена наших пращуров знак сей имел несколько значений, основными из которых являлись верность роду, величие и начало нового пути, сиречь – перерождение в своем же сознании. Не упомянутое ранее бессмертие, но что-то вроде того.
А еще эта руна напрямую соотносилась с одноименным бел-горюч камнем, лежащим где-то в море-окияне, да на острове Буяне. Очень непростым камнем, через который можно было попасть в любой из трех миров, существовавших в верованиях наших предков, то есть и в Навь, и в Правь, и в Явь. Почему? Да потому что бел-горюч камень Алатырь существовал в каждом из них, причем, так сказать, в едином лице. Он был один на все измерения. Найди его, скажи нужные слова, принеси правильный дар Роду, что этот камень создал, и ты откроешь себе дверь туда, куда тебе нужно попасть в данный момент.
Ой, Стелла, непростой ты знак себе выбрала. Сильно непростой. Понятно, что все это сказки, и нет никакого острова Буяна, вот только кто знает, что в себе несет эта руна, особенно в контексте всего, что я за это лето узнал? И еще один момент интересен – я же не в первый раз вижу тело своей напарницы, доводилось созерцать его и почти без ничего, так почему раньше эти татуировки не заметил? Может оттого, что я не должен был их увидеть? Как, впрочем, и кто-либо другой?
Воронецкая, словно почуяв, что я на нее смотрю, сонно приоткрыла глаза и улыбнулась. Хорошо так, по-детски, трогательно. И не скажешь ведь, что рядом ведьма лежит. Женщина и женщина, красивая, домашняя.
Одно жалко – это очарование продлилось недолго.
– Чего уставился? – недовольно спросила Стелла у меня, и ее рука дернулась так, будто она хотела закрыть лицо – Отвернись, я встану.
– Хорошо – покладисто согласился я, выполняя ее просьбу – Как скажешь. Халат, если что, есть в шкафу, на второй полке сверху.
– Небось, твоей подружки? – язвительно спросила Воронецкая – Я, знаешь ли, крайне брезглива, потому…
– Не хочешь – не надо – перебил ее я – Чем богаты – тем и рады. Как вариант – у меня футболок полно, бери любую. Мне не жалко, я не жадный.
– Сказала бы какую-то гадость на данный счет, но против правды не попрешь – Стелла скрипнула дверцей шкафа – Это на самом деле так. Хуже того – ты еще тот мот, не сказать растяпа. Если посчитать все деньги, на которые тебя Шлюндт надул, получится изрядная сумма.
– Полагаю, что он надул бы меня даже в том случае, если бы я торговался за каждый рубль. Так уж Карл Августович устроен. И вообще мне кажется, что если он на ком-то за день не наживется, то ночью не уснет.
– Валер, а ты никогда не задумывался о том, кто он вообще есть такой? – задумчиво произнесла Стелла – Да ты повернись уже, мне со спиной разговаривать дискомфортно.
И как она это делает? В душ не ходила, макияж не накладывала, но передо мной снова девица вполне себе цветущего вида. И куда же делась та дама средних лет, что пять минут назад обнимала меня в постели?
Тайна сия великая есть. А если проще – ведьма – она и есть ведьма.
– Думал – ответил я на вопрос напарницы – Но ответа не нашел. Была у меня версия, что он лепрекон, больно уж злато-серебро любит, но что исконному обитателю Ирландии делать на среднерусской равнине? У нас и климат не тот, и пиво вместо эля. Да и потом лепреконы не столько тащат каждую монетку в свой карман, сколько горшок с уже приобретенным стерегут, а Карл Августович все время в погоне за новой наживой проводит.
– Ну да, версия так себе – Стелла уселась на стул, подогнув одну ногу под себя. С учетом того, что она все же проигнорировала халат и натянула футболку, картина вышла из числа тех, что будоражат во снах воображение старшеклассников – Но моя еще хуже.
– Если не секрет?
– Мне как-то после бутылки «шеридана» пришло в голову что он дракон – Воронецкая цапнула со стола телефон и начала в нем копаться – Вот они как раз любят золото больше всего на свете, и вечно его копят. Да и внешне он на него похож, согласись. Эти глаза колючие, змеиная улыбка, челюсть нижняя неподвижная… Бррр… Как есть гад ползучий. Вот только одно «но» – драконов не существует. Все есть – ведьмы, ведьмаки, гули, домовые, мавки, полуденницы, огневики, арыси, водяные, Лихо Одноглазое, а драконов нет. По крайней мере, как ты сказал, на нашей среднерусской равнине. Нет, даже не так – никто никогда их не видел и о них не слышал, даже те, кто долго мотался по миру. То ли и не было драконов никогда, то ли вымерли они вместе с динозаврами.
– А Змей Горыныч? – возразил ей я – Если даже Лихо Одноглазое существует, то он-то точно был?
– Не знаю, ничего на этот счет никто мне никогда не рассказывал – рассеянно ответила Воронецкая – На тебя кашу заказывать? Или ты сэндвичами с сыром, омлетом и ветчиной обойдешься?
– Ну, столько подожду – обрадовался лесовик – Ну вот, парень, мы как раз и дошли до опушки. Вон твоя повозка стоит, огнями светит, мотыльков гоняет.
И верно – через мгновение я увидел гелендваген, в котором сидела Марфа, Ваську, курящую рядом с ним, и изрядно поредевшие огни поселка, раскинувшегося поодаль. Ночь вступила в свои права, люди легли спать, и только я, несчастный, мотался по лесам.
– Держи-ка – Фрол Евграфович сунул мне в руки лукошко, из которого пряно пахнуло свежесорванными грибами-боровиками – Со сметанкой поджарь да с лучком, они в таком виде ох и скусны!
– Или с картошечкой – сглотнул слюну я. После слов лесовика мне еще и есть захотелось адски, поскольку пообедать я пообедал, а вот с ужином не сложилось – Спасибо тебе, дядя Фрол. И до скорой встречи. Жди, я на этой неделе непременно приеду, если жив буду.
– Вот же дурень! – теперь уже его ладонь впечаталась мне в лоб. Что за ночь такая, все меня ударить норовят? – Не буди лихо, пока оно тихо!
Шорох травы – и лесовика след простыл. Я отвесил поклон кустам, находящимся передо мной, еще раз поблагодарил радушного и добросердечного хозяина этого леса, да и пошел к машине.
– Живой! – звонко произнесла Васька, заприметив меня, и ловко выпустила колечко дыма – Но я верила в тебя, Валера, ты даже не сомневайся. Кое-кто из наших тебя тюфяком считает, и даже никчемой, но не я. Чего надо добыл?
– Дай зыбануть разок – я вынул у нее из пальцев сигарету и затянулся ей – Уф, хорошо. Продрог совсем.
– Так дело к осени – кивнула Васька – Понятное дело зябко на дворе, чего ты хотел?
– Чего хотел? Дома оказаться – ответил я – В своей постели. Там тепло и хорошо.
– Принес? – Марфа, несомненно, сразу приметившая меня, не выдержала и вылезла из машины – Или нет?
– Принес – я сделал еще одну затяжку, а после вернул окурок владелице – Держи. И вы, Марфа Петровна, примите свое фамильное имущество.
Я достал из кармана два предмета, полученных недавно на поляне и протянул их верховной ведьме.
Надо же, впервые вижу, чтобы Марфа нервничала. В разных ситуациях я ее за это лето повидал, но она всегда была невозмутима. Ну, или искусно изображала те или иные эмоции. А тут прямо вот нервяк ее бьет, руки вон трясутся. Такое не сыграешь.
Ведьма поднесла ладонь, на которой лежали гребешок и кольцо к лицу, так, что предметы оказались вровень с глазами, глубоко вздохнула, и я увидел, как они замерцали зеленоватым светом. Смотрелось это красиво и слегка жутковато. За моим плечом сопела Васька, я ощущал легкий и терпкий запах ее духов. Мало того – в какой-то момент я понял, что ее ладонь легла в мою. Вот что они за народ такой, эти ведьмы? Такое ощущение, что если ты не заполучила в число своих поклонников все особи мужского пола, то жизнь не удалась.
Марфа счастливо улыбнулась, и натянула кольцо на безымянный палец левой руки, а гребешок воткнула в свои седоватые волосы.
– Так что, Марфа Петровна, вы результатом удовлетворены? – уточнил я – Мы в расчете?
– В полном – подтвердила верховная ведьма – Ты даже не представляешь, Хранитель, как же я…
– Радуешься? – вдруг вырвался из моего горла совсем не мой голос. Более того – рот открывался против моей воли, и это было очень странное ощущение – Радуйся, сродственница, радуйся, пока можешь. Глядишь, и на моей улочке скоро праздник будет! Ха!
Вот, значит, что имела в виду Аглая, говоря о передаче поклона сестрице. Так себе способ, если честно. Мне не понравилось.
– Это чего было? – отшатнулась от меня Васька – А?
– Сестра моя о себе весточку подала – задумчиво произнесла Марфа Петровна, покрутив на пальце кольцо – Валера, ты, стало быть, с ней пообщался?
– Довелось – не стал врать я – Плохого не скажу, убить она меня не пыталась, даже особо не пугала. Под конец только ладонью шарахнула, результат удара вы только что видели. Но я никак не мог этого избежать, все произошло очень быстро. И рассказать не успел, вы…
– К тебе претензий у меня нет – оборвала мои речи верховная ведьма – Ни по обещанной помощи, ни по тому, что случилось. А вот к сестрице они появились. Не надо так со мной. Не стоит. Даже если ты одной ногой за Кромкой находишься – не надо.
Надо же, за одну ночь мне довелось увидеть Марфу Петровну сразу в двух ипостасях – радостной и злой. Первая мне нравилась больше.
Ох, как верховную ведьму покойная сестрица из себя-то вывела! Она разве что только не искрит от ярости.
– Еще она велела передать, чтобы на ее поляну больше не совались, под страхом смерти – решил не откладывать в дальний ящик поручение Аглаи я – Ни ножа, ни книги она не отдаст, ни мне, ни кому-то другому. Сразу скажу – лично я туда точно не ходок, уж не обессудьте. Есть у меня подозрение, что сестра ваша не шутила, в следующий раз дело миром не кончится. И я не уверен в том, что смогу с ней совладать, больно разные у нас весовые категории.
– Ты же смелый парень, Валера – усмехнулась Марфа – Неужто ты испугаешься тени давно умершей неудачницы?
– Смелый – подтвердил я – Но на поляну больше не пойду. Не хочу. Так что в качестве желания за услугу этот вариант точно не пройдет, имейте в виду.
– Хорошо – согласилась Марфа – Будь по-твоему. Да и не сильно мне та книга с ножом и нужны.
Интересно, а почему она сразу все четыре предмета не пожелала заполучить? Мне же без разницы сколько вещей добывать? Наверняка ведь какая-то причина на это есть.
– Может, поедем уже? – подавив зевок, спросил я – И это… Надеюсь, мои слова ничего не изменили в наших традиционно дружеских отношениях, и вы до дома меня подбросите?
– Ну, конечно же – улыбнулась Марфа, и Васька за ней следом кивнула головой – Жизнь сложная штука, Валера, если на каждое «нет» реагировать болезненно, то долго ты не протянешь, умрешь от нервного истощения.
– Не хочу умирать – пробормотал я, убирая корзину с грибами в багажник – Хочу жить долго и счастливо.
– Ну, с этим тоже не всегда складывается – с ехидцей глянула на меня Верховная Ведьма – Я же говорю – жизнь сложная штука. Она, знаешь ли, любит подкидывать каждому из нас совершенно нежданные сюрпризы. Ты вроде все знаешь наперед, ко всему приготовился, а судьба раз, и выкинула неожиданный фортель. И все, пошли дела по новой колее.
И ведь накаркала, зараза такая. Когда я, клюющий носом и с трудом волокущий ставшую невероятно тяжелой корзину, буквально вывалился из лифта, то обнаружил там Стеллу, которая за каким-то чертом ждала меня на этаже.
– Швецов, у тебя совесть есть? – набросилась она на меня, вскочив со ступеньки, на которой сидела – А? Я, как какая-то бомжиха, сижу в зассаном подъезде…
– Ты, ведьма, давай, не того! – раздался возмущенный голос Анисия Фомича- Нормальный у меня подъезд, никто в нем нужду не справляет. И приехала ты всего десять минут как!
– Тьфу на тебя, мохнорылый! – немедленно вызверилась на подъездного ведьма – Да и не многое это меняет, главное… Валер, ты куда?
Ведьму, как видно, невероятно удивил тот факт, что я просто побрел к двери, совершенно не обращая на нее внимания. Я частенько так поступал и раньше, но, чтобы совсем уж игнорировать – такого не случалось.
– Спать – пробормотал я, открывая дверь – Все – завтра. Вернее – сегодня. Только потом. Потом.
Грибы, конечно, следовало бы почистить, но сил на это не было совершенно. Да что грибы? Я штаны – и те стянул на последнем издыхании, уже практически коснувшись головой подушки.
– Ты уснешь, зная, что рядом эта змея подколодная? – возмущенно взвизгнул в ушах голос обитательницы браслета, которая наконец-то удостоила меня своим общением – В твоем доме? С тобой рядом?
– Тебе надо, ты и сторожи – то ли про себя, то ли вслух произнес я – Разрешаю сие, и даже поручаю. А теперь отвалите от меня все! Я – сплю.
– Так нельзя! – возмутилась браслетница – Так не положено!
– Положено – выдавил из себя я.
– Валера – начала трясти меня за плечо Стелла – Нам поговорить надо. Срочно!
– Да блин. Не надо. Ничего не надо – я с трудом разлепил глаза – Завтра. Все завтра.
– Ну как завтра? – чуть не плача спросила Воронецкая – Дело важное, я специально тебя тут ждала!
– Пусть проваливает – вторила ей жительница из украшения – Прямо сейчас! Или я с тобой неделю говорить не стану. Нет. Даже две!
– Как же вы мне все дороги! – вроде бы громко рявкнул я, но, скорее всего, это было не так, потому что реальность перед глазами окончательно поплыла, поплыла, а после вовсе превратилась в сон.
Я вымотался так, что мне даже София де Боде не снилась, хотя по идее должна была. Если уж один раз предмет примерещился, то все, от него не отвяжешься, пока не найдешь. А тут – ничего, спал как младенец, крепко и безмятежно, и возможно, продрых бы до полудня, опоздав на званый обед к Певцовым, кабы не собственное раздолбайство. Забыл я накануне с устатку левой шторой окно задернуть, потому и разбудил меня яркий луч взошедшего на небо солнца. Кто-то на такие вещи не реагирует совершенно, а вот я просыпаюсь, имеется у меня такая слабость. Как влупит солнце в глаза, пусть и закрытые, так все, прощай царство Морфея.
Ну, а остатки сна слетели с меня тогда, когда я обнаружил, что рядышком расположилась Стелла, закинувшая мне руку на грудь и тихонько посвистывающая носом. Забавно, но сейчас она была совсем не такой, какой я привык ее обычно видеть. Не было в ее лице привычной легкой агрессии ко всему миру и желания стать первой во всем. Женщина и женщина, красивая, даже беззащитная. И еще сон, конечно, накинул ей десятка полтора лет, кабы не больше. Вылезли тут и там легкие морщинки, да и вообще… Но меня, например, это не сильно смутило, мы все не бессмертны, мы все стареем. Хотя легкую неловкость я все же испытал, появилось детское ощущение, что я за Стеллой подглядываю исподтишка, в надежде увидеть то, что не положено.
Кстати, о неположенном. Надеюсь, мы не шалили в ночи? Вряд ли, конечно, я так устал накануне, что использовать меня можно было только в качестве бревна, но кто их, ведьм, знает?
Вдумчивый взгляд под одеяло подарил мне понимание того, что, похоже, все-таки не шалили, а также знание о том, что у Воронецкой, оказывается, на теле имеется несколько татуировок, причем довольно оригинальных. На правом бедре у нее, например, набита птица Сирин, а под левой грудью какой-то смутно знакомый знак, напоминающий столб с подпоркой. Но это, конечно, был никакой не столб, с чего бы Стелле такую ерунду на свое тело наносить? А еще мгновением позже я вспомнил, что это за знак и где я его видел. В институте, на втором курсе, когда мы славянистику изучали во всем ее многообразии. Это руна, и называется она, если не ошибаюсь, «Алатырь». Во времена наших пращуров знак сей имел несколько значений, основными из которых являлись верность роду, величие и начало нового пути, сиречь – перерождение в своем же сознании. Не упомянутое ранее бессмертие, но что-то вроде того.
А еще эта руна напрямую соотносилась с одноименным бел-горюч камнем, лежащим где-то в море-окияне, да на острове Буяне. Очень непростым камнем, через который можно было попасть в любой из трех миров, существовавших в верованиях наших предков, то есть и в Навь, и в Правь, и в Явь. Почему? Да потому что бел-горюч камень Алатырь существовал в каждом из них, причем, так сказать, в едином лице. Он был один на все измерения. Найди его, скажи нужные слова, принеси правильный дар Роду, что этот камень создал, и ты откроешь себе дверь туда, куда тебе нужно попасть в данный момент.
Ой, Стелла, непростой ты знак себе выбрала. Сильно непростой. Понятно, что все это сказки, и нет никакого острова Буяна, вот только кто знает, что в себе несет эта руна, особенно в контексте всего, что я за это лето узнал? И еще один момент интересен – я же не в первый раз вижу тело своей напарницы, доводилось созерцать его и почти без ничего, так почему раньше эти татуировки не заметил? Может оттого, что я не должен был их увидеть? Как, впрочем, и кто-либо другой?
Воронецкая, словно почуяв, что я на нее смотрю, сонно приоткрыла глаза и улыбнулась. Хорошо так, по-детски, трогательно. И не скажешь ведь, что рядом ведьма лежит. Женщина и женщина, красивая, домашняя.
Одно жалко – это очарование продлилось недолго.
– Чего уставился? – недовольно спросила Стелла у меня, и ее рука дернулась так, будто она хотела закрыть лицо – Отвернись, я встану.
– Хорошо – покладисто согласился я, выполняя ее просьбу – Как скажешь. Халат, если что, есть в шкафу, на второй полке сверху.
– Небось, твоей подружки? – язвительно спросила Воронецкая – Я, знаешь ли, крайне брезглива, потому…
– Не хочешь – не надо – перебил ее я – Чем богаты – тем и рады. Как вариант – у меня футболок полно, бери любую. Мне не жалко, я не жадный.
– Сказала бы какую-то гадость на данный счет, но против правды не попрешь – Стелла скрипнула дверцей шкафа – Это на самом деле так. Хуже того – ты еще тот мот, не сказать растяпа. Если посчитать все деньги, на которые тебя Шлюндт надул, получится изрядная сумма.
– Полагаю, что он надул бы меня даже в том случае, если бы я торговался за каждый рубль. Так уж Карл Августович устроен. И вообще мне кажется, что если он на ком-то за день не наживется, то ночью не уснет.
– Валер, а ты никогда не задумывался о том, кто он вообще есть такой? – задумчиво произнесла Стелла – Да ты повернись уже, мне со спиной разговаривать дискомфортно.
И как она это делает? В душ не ходила, макияж не накладывала, но передо мной снова девица вполне себе цветущего вида. И куда же делась та дама средних лет, что пять минут назад обнимала меня в постели?
Тайна сия великая есть. А если проще – ведьма – она и есть ведьма.
– Думал – ответил я на вопрос напарницы – Но ответа не нашел. Была у меня версия, что он лепрекон, больно уж злато-серебро любит, но что исконному обитателю Ирландии делать на среднерусской равнине? У нас и климат не тот, и пиво вместо эля. Да и потом лепреконы не столько тащат каждую монетку в свой карман, сколько горшок с уже приобретенным стерегут, а Карл Августович все время в погоне за новой наживой проводит.
– Ну да, версия так себе – Стелла уселась на стул, подогнув одну ногу под себя. С учетом того, что она все же проигнорировала халат и натянула футболку, картина вышла из числа тех, что будоражат во снах воображение старшеклассников – Но моя еще хуже.
– Если не секрет?
– Мне как-то после бутылки «шеридана» пришло в голову что он дракон – Воронецкая цапнула со стола телефон и начала в нем копаться – Вот они как раз любят золото больше всего на свете, и вечно его копят. Да и внешне он на него похож, согласись. Эти глаза колючие, змеиная улыбка, челюсть нижняя неподвижная… Бррр… Как есть гад ползучий. Вот только одно «но» – драконов не существует. Все есть – ведьмы, ведьмаки, гули, домовые, мавки, полуденницы, огневики, арыси, водяные, Лихо Одноглазое, а драконов нет. По крайней мере, как ты сказал, на нашей среднерусской равнине. Нет, даже не так – никто никогда их не видел и о них не слышал, даже те, кто долго мотался по миру. То ли и не было драконов никогда, то ли вымерли они вместе с динозаврами.
– А Змей Горыныч? – возразил ей я – Если даже Лихо Одноглазое существует, то он-то точно был?
– Не знаю, ничего на этот счет никто мне никогда не рассказывал – рассеянно ответила Воронецкая – На тебя кашу заказывать? Или ты сэндвичами с сыром, омлетом и ветчиной обойдешься?