Останний день

Начальник отдела 15-К слушать умел, оказывается, не хуже, чем говорить. В смысле, что и то, и другое у него получалось замечательно. Он ни разу не перебил Павлу Никитичну, и только после того, как она замолчала, спросил у меня:

– Тебе на самом деле так нужен этот перстень?

– Да – ответил я – Без него никак.

– Отдел не станет тебя преследовать за данное деяние – выдержав паузу, уведомил меня Ровнин – Конфликты, возникающие между нелюдями, не входят в нашу компетенцию до тех пор, пока в них не пострадают обычные люди. Смертные, имеется в виду. Хотя лично я не очень одобряю то, что ты, по сути, открыто выступишь на стороне вурдалаков, это может усложнить твои отношения с иными обитателями Ночи.

– Чем же? – удивился я.

– На тебя имеют виды многие, потому открытая приязнь к кому-то конкретному может спровоцировать ненужный ажиотаж – пояснил Олег Георгиевич – Та же Марфа будет очень зла, она вурдалаков терпеть не может.

– Стелле твоей нагорит по первое число – добавил Павел – Не уследила, не предупредила, не помешала… Ох, лихо ей придется. Что? Да, я злорадствую. Она мне никогда не нравилась.

– Относительно Стефана – Ровнин снял очки и протер их платочком, который достал из кармана – Официально сообщаю тебе, что в этом вопросе мы, сотрудники отдела, берем тебя под свою защиту. Разумеется, до тех пор, пока ты проживаешь на территории нашей страны, за рубежом мы, увы, ничем помочь не сможем.

– Теперь осталось только Стефана об этом уведомить – невесело пошутил я.

– Поверь, когда понадобится, он об этом узнает – очень серьезно сообщил мне Михеев – Не раньше, но и не позже.

– Когда дойдет до дела, позвони Паше – попросил меня Ровнин – Скажи, где, что, когда. Мы тебя на всякий случай подстрахуем. Уверен, что все пройдет как по маслу, наверняка московские семьи дадут Арвиду своих лучших бойцов, но мало ли… Ты как раз тот самый обычный человек, о котором мы обязаны заботится, не щадя своих жизней. Нет-нет, ты еще и Хранитель кладов, разумеется, но это ничего не меняет.

– А почему вы решили, что именно Арвиду? – поинтересовался я – Его имя вроде не прозвучало?

– Интуиция – улыбнулся Ровнин – И потом – я немного в курсе его отношений с Лианной, которую ранее звали Марией Беляковой, и того, чем все закончилось. Выходит, только у него есть повод для вторжения в ее дом, пусть притянутый за уши. А у остальных-то и такого-то не имеется. Ну, а ты просто оказался в нужное время, в нужном месте. Впрочем, фактор того, что судьба большая проказница, тоже со счетов списывать не стоит.

– Ну да, ну да – как видно, вспомнив что-то свое, тихо пробормотала Павла Никитична.

– Думаю, ты получил ответы на свои вопросы, Валера – Ровнин встал и протянул мне руку – Удачи тебе. И не забудь позвонить Паше, хорошо?

Он вышел из комнатушки, за ним удалился и Михеев, похлопав перед тем меня по плечу.

– Думаю, мы квиты? – уточнила Павла Никитична.

– Почти – я встал со стула – Еще один вопрос.

– Спрашивай – разрешила она.

– Вы откуда моих родителей знаете? Отца, маму? Нет, серьезно – откуда? Хоть убей не пойму, где и как вы пересечься могли.

– Было и было – Павла Никитична отвела глаза – Чего былое копать? Никому от того лучше не станет. Все, иди уже. Время позднее, а мне еще лестницы мыть, и полы на втором этаже.

Пока я гонял чаи с отдельскими, на город спустился вечер, причем уже совсем осенний, с резким ветерком, который срывал с деревьев первые пожелтевшие листья и с мелкими, быстро бегущими по черному небу тучками, то и дело закрывающими Луну.

Глянув на здание отдела, я достал телефон, набрал Арвида и без всяких приветствий произнес:

– Я в деле.





Глава 15




Ближе к концу недели я почти перестал спать. Почему? Потому что клятая Джулия Тофана меня совсем замучила. Стоило мне только закрыть глаза, как я тут же оказывался то в лавке, где она смешивала какие-то ингредиенты, а после разливала прозрачную жидкость по флаконам, то в Неаполе, где она то и дело болтала с какими-то кумушками на рынке и во дворах, а то и в пыточных подвалах, где знаменитую отравительницу терзали всяко, а она, судя по безобразно искривленному рту, орала так, что у экзекуторов уши должно было намертво закладывать. И так раз за разом, раз за разом.

В результате у меня трещала голова, во рту поселилась постоянная горечь от выкуренных сигарет и от употребленных внутрь литров кофе, и, что скверно, все чаше появлялось желание с кем-нибудь поругаться. А еще лучше – подраться. Ей богу, я начинал жалеть, что в свое время Данилу прирезал, самое бы то сейчас с ним помахаться как тогда в моем дворе.

Веселья не добавляло и то, что на меня здорово разозлились концессионеры, узнавшие, что к Арвиду уплыл второй подряд контракт, причем остроты моменту добавил тот факт, что случилось это с минимальным разрывом по времени. И если Марфа написала мне многозначительное «ну-ну», а Шлюндт прочел небольшую лекцию о том, что старый друг лучше новых двух, то князь Ростогцев устроил форменную истерику, разве что только на крик не срываясь. Клянусь, мне казалось, что из смартфона мне на щеку брызги слюны летят. Особенное же его выбесила моя финальная фраза, в которой я порекомендовал обратиться в суд с жалобой на нарушение антимонопольного законодательства. Он после этого прошипел что-то совсем уж неразборчивое и бросил трубку.

Короче – нажил я себе еще одного врага.

И со Стеллой отношения дали трещину, но тут уж выбора у меня не было. Она, понятное дело, прискакала ко мне на службу во вторник с самого утра, через час после того, как я всем сообщение о своем сотрудничестве с Ленцем разослал и потребовала выложить детали произошедшего. А я, само собой, ей в этом отказал. Да, мы с ней за это лето пуд соли съели, что есть – то есть, но в данном случае молчание является залогом успеха операции, а все, что известно Воронецкой немедленно дойдет до Марфы. И кто знает как она этой информацией распорядится, особенно если учесть ее нелюбовь к вурдалакам? Может, промолчит, а, может, и нет. Не исключено, что ей ближе госпожа Лианна, и гендерно, и ситуативно. С Арвидом у них давняя вражда, а с этой милашкой возьмут, да и найдутся точки соприкосновения.

Стелла и так вокруг меня крутилась, и эдак, но все впустую. В результате она на меня наорала, по традиции обвинила во всем, чем можно, причем включила в этот список соляные бунты, неудачный штурм Азова и убийство Столыпина, а после ушла, громко хлопнув дверью. И, что примечательно, с тех пор не звонила и не писала. Вот как обиделась. Честно – даже жалко. Хоть с ней бы полаяться, злобу на весь мир сорвать.

Но сам звонить не стану, неровен час сгоряча лишнего сболтну, а Стелла мимо ушей полезную информацию сроду не пропустит.

Вот так и получилось, что к пятнице я снова нежданно-негаданно остался один, прямо как еще совсем недавно весной. Только тогда мне это казалось нормальным и привычным, а теперь внезапная изоляция, помноженная на вынужденную бессонницу, жутко раздражала. Оказывается, я снова привык быть кому-то нужным, необходимым, к тому, что вокруг меня как раньше все вертится, кружится, что надо куда-то спешить. А тут раз – и ничего этого нету, тишина в доме, и телефон молчит. Анисия Фомича зазывал чаю попить – он отказался, сославшись на именины какого-то их собрата по работе.

Ведь до чего дошло! Уже за полночь пытался пообщаться с обитательницей браслета, которая являлась особой языкастой и вредной, вот только и она помалкивала. То ли почуяла чего, то ли еще почему. Она вообще странная у меня. То ни с того, ни с сего появляется и дает непрошенные советы, то неделями молчит.


Именно поэтому звонок в дверь, который раздался в квартире тогда, когда стрелка на часах перевалила за второй час ночи, меня не вывел из себя, а обрадовал. Не знаю, кого занесло в гости, но орать на визитера я точно не стану. По крайней мере – сразу.

За дверью обнаружилась Юлька, причем какая-то смурная, невеселая. А еще – трезвая. Признаюсь честно – ни разу за последние годы такого не случалось. В смысле – не приходила она в мой дом в эдакое время, пребывая в подобном состоянии. Чуть поддатая – да. Под хмельком – тоже. В хлам – вообще через раз. Но чтобы совсем ни в одном глазу – впервые вижу.

– Я зайду? – уточнила она, глянув на меня – Или так и будешь будущую супругу в дверях держать?

– Само собой – посторонившись, произнес я – Мой дом теперь вой дом. Причем в прямом смысле, хозяюшка.

– То есть?

– То и есть – улыбнулся я – Тебе тут жить, дорогая. Так что ты не в гости пришла, а в наше будущее семейное гнездышко.

– Чего? – Певцова насторожилась – Какое гнездышко? Ты серьезно?

– Предельно – я подхватил кардиган, который гостья сбросила с плеч – Юль, со своим отцом под одной крышей я жить не смогу, с твоими стариками по понятным причинам не хочу, на дом такого уровня как у них у меня денег нет, значит что?

– Что?

– Будем обитать здесь – я изобразил радушный жест – Чем богаты – тем и рады. Да ладно, ты не печалься, это тебе только на пользу.

– Какую пользу? – начала закипать моя невеста.

– Ну представь себе, что мы живем в большом загородом доме. Ты же убираться в нем замучаешься. А тут? Пятьдесят восемь квадратов всего! Красота! Полчаса тряпкой помахала – и все сверкает.

– Убираться? Тряпкой? Ты бредишь?

– Ну не собираешься же ты грязью зарастать, прости Господи? А на прислугу у меня денег тоже нет, уж извини. Если ты забыла, то я бюджетник.

– Швецов, хорош дурака валять – попросил меня гостья – Какой ты, к хрену, бюджетник?

– Обычный. Согласно штатного расписания.

– А, так ты не в курсе? – Юлька нацепила на ноги тапочки и прошла в комнату – Кончилась твоя служба на благо России, можешь выдохнуть.

– В смысле? – теперь пришла моя очередь удивляться – Что значит «кончилась»?

– Кое-кто этим вопросом уже занялся, твою должность совсем скоро сократят – Певцова аристократично, с закрытым ртом, зевнула и плюхнулась на кровать – И тебя самого, понятное дело, тоже. Наши папы прекрасно понимают, что со своими принципами и характером ты из архива можешь и не уйти, потому пошли вот таким путем. Так что не прибедняйся, милый, тебе целых два оклада выдадут. По трудовому законодательству положено. Так что ты у нас на самом деле богатенький Буратино. У, какие это небось деньжищи!

– Подленько и хитренько – признал я – Похоже на наших стариков. Певцова, а ты с чего это их сейчас заложила, а? Оно тебе зачем?

– Не знаю – томно потянулась девушка – Рассказала – и все. Тем более что тебе в данной связи все равно ничего не изменить, там колесики на таком уровне вертятся, до которого не достанешь. Через неделю-другую подпишут бумагу в высоком кабинете, спустят ее в канцелярию – и все, ты уже безработный. Правда, ненадолго, на пару-тройку дней, после тебя заселят в большой и красивый кабинет в Москва-Сити, в башне «Меркурий». Я в нем уже побывала, все очень мило, надо только будет пару картин повесить, посовременнее, это сейчас в тренде. И еще секретаршу я сама тебе подберу, ясно? Валер, чего ты там как столб стоишь? Иди сюда.

– Но я так не хочу.

– Нет проблем – согласилась Певцова, ловко, одним движением, стянув с себя платье, под которым ничего, кроме нее самой, не было – Доминируй. Я сегодня покладистая. Приблизительно как ты в прошлую субботу.

– Юль, а сейчас ты о чем?

– О том, чего до сих пор понять не могу. Почему ты так легко согласился на то, что родители предложили, а? Я тебя знаю так же хорошо, как себя… Ну, почти так же. И мне с детства известно – нельзя Валерку Швецова в угол загонять, он тогда звереет, полностью теряя инстинкт самосохранения. И до конца дерется, пока подняться с земли не может. А тут тебя чуть припугнули – и все, ты потек, поплыл, мигом на все согласился. Почему? Неужели ты на самом деле так за эту Воронецкую переживаешь, что готов за нее на что угодно подписаться? Типа – любовь у тебя к ней такая?

Вот она зачем пришла! Господи, вот ведь детский сад, а? Воистину – мне бы ее проблемы… А смотрит, смотрит-то как. Ответа ждет. Небось текст всю неделю составляла, перед зеркалом репетировала.

– Так, может, не к ней? – я присел на край кровати – Может, к тебе? Вдруг меня устроило то, что наши родители предложили?

– Вдруг – с жутковатым звуком, словно раковина остатки воды, втянула в себя воздух Юлька – Может. Звучит, как песня.

– Блин, Певцова, на тебя не угодишь – возмутился я – Квартира тебе моя не подходит, работа тоже, объяснение поведения – и то не устраивает. Если все так плохо, то извини, других вариантов у меня больше нет. Придумай тогда что-нибудь сама и в это поверь.

Ну, а что еще ей сказать? Не правду же? Даже не представляю, как она отреагирует на фразу: «Я подписался подо всеми предложенным, чтобы моего отца не сгубили черным колдовством». Хотя нет, представляю. Сначала перероет всю квартиру в поисках тяжелых наркотиков, а после позвонит моей маме, и утро я встречу в клинике Вагнеров, в корпусе, где у палат мягкие стены, нет зеркал и ручек на дверях.

– Да, о квартире – неожиданно суховато произнесла Юлька – Не придется нам с тобой тут жить. Мне, по крайней мере, точно. Родители у Вяземских дом покупают, будет он нам с тобой свадебным подарком. Помнишь, такой с флюгером-собакой, что на Южной улице?

– Помню – кивнул я. Еще бы не помнить, я с Ленкой Вяземской еще в десятом классе за спиной у Юльки два месяца мутил. Мне нравилась ее безотказность, а ей то, что она Певцовой вот таким образом козью рожу состроила. Правда тупая она была – жуть! – С чего это Вяземские его продавать надумали? Вряд ли по ним кризис прошелся, они же сантехникой занимаются? Как бы дела плохо в стране не шли, жрать и срать народ не перестанет.

– Вяземский-старший свою долю в бизнесе продал, и решил в Англию перебраться. У него там дом с парком в Йорке, и еще пара километров земли где-то в Шотландии, мне Ленка про это рассказывала – пояснила моя невеста – Правда, ходят слухи, что не все просто, что его партнеры крепко за горло взяли, да так, что не вильнешь. Но фиг знает, можно им верить или нет, ты же знаешь наше Петрово. Да мне, собственно, пофигу. Но тут дом у них хороший, он мне всегда нравился.

Зашибись. Однако, лихо родители за дело принялись, надо признать. Я думал, что они, как водится в семейных делах, долго раскачиваться станут, что у меня еще куча времени в запасе, а оно вон как повернулось.

– А горничную сама оплачивать стану – ехидно продолжила Певцова, закидывая руки за голову и потягиваясь – Слава богу не бесприданница, кое-какие деньги у меня за душой имеются. На прислугу их точно хватит. Ой, Валерочка, а ты чего это помрачнел? Никак новости не по душе? Что, планы долгой счастливой жизни с перезрелой брюнеткой медным тазом накрылись?

– Слушай, ты уже определись уже как-то, зачем именно ты ко мне приехала – попросил я ее – За ответами на вопросы, за ссорой, за сексом? Нет, можно, конечно, все это совместить, без проблем, но давай тогда хотя бы очередность определим.

– Не знаю – помолчав, призналась Юлька – Серьезно – не знаю. После того разговора в субботу все как-то в голове смешалось. То тебя послать хочется, со всеми этими твоими непонятками, то сорваться и поехать сюда, в этот клоповник, только чтобы повидаться. Сейчас радуюсь, что вместе будем, а через полчаса думаю, не нанять ли убийцу, чтобы он и Воронецкой твоей череп прострелил, и тебе за компанию, если рядом с ней окажешься. Короче – смятение чувств. Вроде уже и лет немало, у моих ровесниц уже дети в школу пошли, а я прямо как малолетка какая-то, не знаю, на каком свете живу.