Осколки времени

– Может быть, на этих выборах этого и не случится, потому что голосовать могут только мужчины, но мама говорит, что когда-нибудь и женщины тоже смогут голосовать. Это наше конституционное право. Как ты думаешь, это правда?

– Да, конечно. – У Зулу распущены волосы, поэтому мне приходится завязывать ленты у нее под подбородком, а не за шеей, как это сделала для меня Кэтрин. – Готово! На тебе она смотрится гораздо лучше, чем на мне. Ты должна оставить ее себе.

– А можно в самом деле? Спасибо! Я должна пойти и показать полковнику!

Зулу успела подняться всего на четыре или пять ступенек, когда мы услышали громкие голоса и как кто-то хлопнул дверью над нами. Она медленно разворачивается и снова садится на скамейку.

– Я же сказал, что у нее его нет! – восклицает мужской голос. – Как ты посмела явиться в наше заведение и обвинить мою жену в воровстве? Она нашла тебе работу и жилье, и вот как ты ее благодаришь?

– Я не говорила, что она что-то украла. Пожалуйста, у меня осталось совсем немного денег. – Я почти уверена, что это голос Пруденс, и делаю шаг к лестнице, но никого из них не вижу. – Я заплачу вам…

– Ты должна уйти. Виктория сказала бы тебе то же самое. Мне обязательно звонить в полицию?

– Хорошо, я пойду. Но я скоро вернусь. Может быть, Виктория прислушается к голосу разума.

Я слышу шаги, а затем Пруденс сворачивает за угол. Волосы у нее длиннее, чем тогда, когда я видела ее в Аполло-холле, и собраны сзади в узел. Она в том же самом платье и сапогах, которые выглядят немного хуже изношенных.

Увидев меня, Пру замолкает. Выражение ее лица меняется с растерянного к облегченному, а затем снова к растерянному.

– Кто ты…

Ее голос был заглушен громким стуком.

– Открыть дверь. Федеральный маршал!

Она поворачивается назад к лестнице и смотрит вверх:

– Ты уже вызвал полицию?

Высокий худой мужчина стремительно спускается по лестнице, отталкивая Пруденс локтем. На его лице красуется эта странная борода, которую носит Хью Джекман, когда играет Росомаху, за исключением того, что у этого мужчины она более пышная по бокам. Он проводит рукой по своим темным волосам, затем наклоняется так, что его лицо оказывается на одном уровне с лицом Зулу. Я предполагаю, что это второй муж Вудхалл, полковник Джеймс Блад (и мне снова кажется, что это имя звучит так, будто оно из мыльной оперы).

– Зулу Мод, – тихо произносит он, – иди в контору и приведи своего брата. Отведи его на чердак и запри за собой дверь. Не открывай дверь и не разговаривай ни с кем, пока твоя мать, твоя тетя или я не придем за тобой. И следи, чтобы Байрон молчал. Поняла?

– Да, сэр. – Зулу торопливо поднимается по лестнице и зеленая шляпа сползает ей на плечи.

Еще один стук, теперь громче.

– Миссис Вудхалл, откройте дверь.

Я выглядываю в окно. Человека, который стучит, не видно с этого угла, но позади него на тротуаре стоят два офицера в форме. Еще один человек, не в форме, сидит на водительском сиденье закрытого экипажа. Поводья, которые он держит, прикреплены к длинной доске, соединяющей рога двух волов. Опять же, где лошади? Они что, все мертвы или умирают в этой временной линии? И если да, то почему?

Но есть и хорошие новости, Хэнк и его приятели исчезли.

Полковник Блад смотрит на меня, потом снова на Пруденс.

– Зулу сказала, что у вас было сообщение от миссис Хукер? – говорит он едва слышным шепотом.

Я киваю и начинаю говорить, но он поднимает руку.

– Мне все равно, что это за послание. Доставьте этот ответ. Ее лицемерному брату уже слишком поздно начинать сотрудничать. К тому времени, как мы закончим, вся страна будет знать его историю. И если в мире существует хоть какая-то справедливость, то полиция скоро постучится и в его дверь, – он оглядывается на Пруденс и раздраженно качает головой. – Обе, поднимаетесь наверх и ждите в приемной.

Мне не нравится, как он командует мной, и, судя по выражению лица Пруденс, ей тоже это не нравится. Однако я с радостью соглашаюсь, поскольку это даст нам возможность поговорить. Она, должно быть, думает о том же самом, потому что тоже поднимается наверх без всяких возражений.

Я слышу, как позади нас открывается дверь, когда мы поднимаемся на второй этаж.

– Добрый день, джентльмены. Чем я могу вам помочь?

– Здесь специальный агент Энтони Комсток с заместителем маршала Колфаксом и его напарником. У нас федеральный ордер на арест миссис Виктории Вудхалл, мисс Теннесси Клафлин и других сотрудников издания, известного как «Еженедельник Вудхалл и Клафлин».

– Мне очень жаль. Миссис Вудхалл и ее сестры сейчас здесь нет. Я не являюсь ни сотрудником ее газеты, ни ее владельцем. Это исключительно предприятие моей жены.

– Вы с кем-то разговаривали, – говорит Комсток.

– Да. Два посетителя пришли поговорить с моей женой. Я сказал им, что они могут подождать в приемной наверху, пока она не вернется, но я подозреваю, что это займет несколько часов, а возможно, и больше.

Пру тянет меня за рукав, чтобы затащить в кабинет – большую открытую комнату с высокими окнами. По углам стоят два письменных стола, а вдоль стены позади меня расположен диван и два стула, рядом с несколькими книжными шкафами. В другом конце комнаты находится закрытая дверь. Два голубых знамени с библейскими стихами, которые я видела в Аполло-холле, висят вертикально по обе стороны от меня.

– Послушай, – начинаю я, но Пру поднимает руку.

– Тише. Мне нужно услышать, что они говорят.

И теперь мы обе слушаем.

«…не возражаете, если мы проверим наверху?»


«Вовсе нет», – отвечает Блад, и все они с грохотом поднимаются по ступенькам.

Я надеялась выбраться отсюда до того, как прибудет Комсток со своей командой. Есть множество исторических личностей, с которыми я хотела бы встретиться, и Комсток далеко не один из них, и замечание Кирнана о том, что Пруденс была почти арестована, эхом отдается в моей голове. Если дело дойдет до худшего, мы с Пруденс можем уйти с помощью ХРОНОСа. Я бы предпочла не делать этого в комнате, полной людей, но если альтернатива – это тюрьма…

Дородная фигура Комстока первой появляется в двери. Он напоминает сурка, с такой же ужасной шерстью на лице, как и у полковника, только рыжей. Два офицера входят следом за ним, потом и Блад.

– Кто вы? – спрашивает Комсток. Его напряженное выражение лица говорит о том, что он уже решил, кто мы такие, и просто ждет имен, чтобы связать их с нашей профессией.

– А вы кто? – огрызается Пруденс в ответ.

Впервые в жизни мне, кажется, нравится моя тетя.

– Я специальный агент Энтони Комсток.

– Специальный агент чего? – спрашиваю я. Судя по тому, что Коннор сказал ранее, в данный момент он не более чем народный мститель.

Комсток гордо вздергивает подбородок:

– Специальный агент комитета ИМКА по борьбе с безнравственностью. – Мы с Пруденс обмениваемся удивленными взглядами, которых он либо не замечает, либо игнорирует их. – Вы работаете у миссис Вудхалл?

Мы обе отвечаем «нет», но полковник Блад не согласен:

– Девушка в зеленом говорит правду. Я понятия не имею, кто она такая. Но боюсь, что вторая девушка не совсем честна. Ее зовут Пруденс Пирс, и она работала на мою жену в течение последних нескольких месяцев, помогая с кампанией и, в последнее время, с распространением «Еженедельника».

– Это ложь! – Пруденс вскакивает на ноги и делает несколько сердитых шагов в сторону Блада. Я никогда не работала на газету, только на ее предвыборную кампанию.

Комсток поднимает руку:

– Я сейчас же займусь вами, мисс. – Он возвращает взгляд на меня, рассматривая мое платье. Его ноздри раздуваются так, будто он уловил запах чего-то неприятного, но он ничего не говорит, просто обращает свое внимание на закрытую дверь напротив нас. – Не будете ли вы так любезны открыть ее, мистер Блад?

– Полковник Блад. Дверь кабинета не заперта.

Маршал, стоящий ближе всех к двери, открывает ее, и все трое входят внутрь. Блад стоит в дверях спиной к нам и наблюдает за ними.

– Нам нужно поговорить, – шепчу я.

– Да, – шипит Пруденс в ответ сквозь стиснутые зубы. – Сначала я думала, что ты одна из моих версий. Кто ты такая, черт возьми?

Я глубоко вдыхаю.

– Я твоя дочь.

Кэтрин и Коннор решили, что она скорее поверит моей истории от лица ее дочери, чем племянницы. Мы все еще точно не знаем, что именно, сказанное Солом, убедило Пру держаться вдали от Кэтрин и Деборы. И я, конечно, достаточно похожа на нее, чтобы эта история выглядела правдоподобно.

– Как тебя зовут?

Я улавливаю нотку вызова в ее голосе как раз перед тем, как сказать «Кейт». Я сомневаюсь, что Пруденс или Сол назвали бы ребенка в честь Кэтрин. Даже мама не вписала бы мне «Кэтрин» вторым именем, если бы это не было вторым именем Пру. Она просто назвала меня в честь сестры, которую потеряла. И я думаю, что Пру сделала бы то же самое, будь у нее такая возможность.

– Дебора. Ты назвала меня Деборой.

– Второе имя?

– Мэри.

Ее взгляд подсказывает мне, что я была права, а затем она начинает паниковать. Я не понимаю почему, пока она не говорит:

– Но ты родилась от суррогатной матери, верно? Я сказала Солу, что больше никаких беременностей…

Я быстро киваю, чтобы успокоить ее.

– Да. Я родилась на ферме. Я встретила тебя позже, и мы… говорили. Иногда, – у меня внутри все сжимается. В этот момент я импровизирую и прекрасно понимаю, что все, что я скажу, может меня сдать. Кроме того, сколько событий я изменяю каждым своим словом? Как много из этого Пруденс вспомнит потом? Достаточно ли разумна та версия, которая с моей мамой, чтобы этот разговор вообще имел значение в будущем?

Напряжение исчезает с лица Пру, сменяясь замешательством:

– Он позволил мне назвать тебя?

– Да. Ты говорила, что Сол сказал… что это подарок на день рождения.

Чертовски неубедительно.

– И мы с тобой… друзья? – Она смотрит на меня скептически, но я вижу, что ей хочется в это верить.

– Мы друзья. Ты просила меня вернуться и собрать информацию, чтобы остановить Сола. Он отталкивает тебя, не хочет делиться властью.