Осколки времени
Часть 21 из 81 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я и не знала, что Кэтрин была такой заядлой библиотекаршей. Какой смысл следить за временными линиями, столь радикально отличающимися от нашей?
– Это… история, – говорю я.
– Уже нет. И в любом случае сейчас тебе не нужно гадать, есть ли у Гудини ключ. У нас есть дела поважнее.
Честно говоря, я, скорее всего, подожду и закончу с Гудини, как только все остальное будет решено. Но я не могу избавиться от ощущения, что его ключ очень важен.
Я одариваю Джулию секундной улыбкой, которую она, кажется, принимает за согласие. Я бы предпочла не давать больше обещаний, которые могу сдержать, а могу и не сдержать.
* * *
Богарт, Джорджия
15 сентября 1911 года, 11:45
Как только я ввожу этот набор координат в ключ, я тут же осознаю, в чем значимость даты. Когда Джулия думала о важных для Сола датах, которые он мог бы использовать для Отбора, она забыла об очень важном событии – 15 сентября, годовщине его успешного эксперимента в Шести Мостах.
Когда я перемещаюсь, в хижине Кирнана темно и совершенно тихо, если не считать сверчков или, может быть, лягушек, издающих хриплый хор снаружи. Этот звук напоминает мне о маленьком аппарате, который использует моя мама, когда у нее проблемы со сном. Наверное, это природная версия белого шума.
Встреча в штаб-квартире Пятой Колонны закончилась более часа назад, но мне пришлось поспешить, чтобы встретиться с Джулией позже в тот же день, чтобы она могла дать мне набор для забора крови, который я держу в руках. По-видимому, это не то, что можно взять с полки в местной аптеке, а значит, Джулии пришлось связаться с каким-то знакомым врачом.
К счастью, на игле в наборе есть маленькие крылышки, с которыми ее легче держать, чем те, которые я видела раньше. Тем не менее я не хотела без какой-либо практики появляться посреди ночи и начинать колоть дырки в девушке, которая только что получила травму. Я хотела ткнуть себя в руку, но Джулия решила, что это плохая идея, и предложила Макса в качестве подушечки для булавок.
Если Макс не ненавидел меня раньше, то теперь определенно ненавидит. Как только я наконец проколола вену и взяла образец, он бросился наружу. Хотя я предпочла бы потренироваться еще пару раз, на его руках уже красовалось четыре пластыря, и по одному взгляду на его лицо я поняла, что не стоит испытывать судьбу.
Прежде чем отправиться к Кирнану, я использовала ключ, чтобы заметить время, когда они спали. Марта почти весь вечер просидела на диване, свернувшись печальным клубочком, одетая в тот странный велосипедный костюм с разрезной юбкой, который носила я, когда мы впервые приехали в ее деревню. Кирнан пытался заставить ее что-нибудь съесть и делал все возможное, чтобы утешить ее, но нелегко утешить пятнадцатилетнюю девушку, которая только что стала свидетелем убийства всей своей семьи и едва избежала смерти сама. В какой-то момент Марта не выдержала и разрыдалась. Кирнан прижал ее голову к своему плечу, похлопывая по спине и выглядя беспомощным.
Наконец он убедил ее съесть бутерброд и выпить маленький стаканчик какой-то жидкости. Я не могла разобрать этикетку, но почти уверена, что это был алкоголь, потому что Кирнан сам опрокинул еще больший стакан, как только Марта устроилась в гостевой комнате. Затем, чуть больше часа назад, он поднялся на чердак, где обычно спит.
Мне очень не хочется будить их. Должно быть, заснуть им было нелегко. Я прикрыла глаза впервые после нашей поездки в Шесть Мостов, в моем сознании тут же вспыхнул стремительный поток образов: тела на скамьях, Сол, тянущий Марту через дверь с этой болезненной блаженной улыбкой на лице. Несмотря на то, что я была измотана, мне потребовалась целая вечность, чтобы заснуть.
Но ничего не поделаешь, поэтому я хватаю бутылку со стола, как только оказываюсь в хижине. Это виски Old Grand-Dad, если точнее – и в бутылке осталось добрых две трети. Я прячу ее под мышку и на цыпочках подхожу к лестнице, используя свет ключа ХРОНОСа, чтобы осветить себе путь и подняться на чердак. Кирнан лежит поперек кровати на животе, без рубашки, а простыни обернуты вокруг него клубком. На левой руке у него нет никаких отметин, тот отвратительный шрам еще где-то в будущем. Как бы мне ни хотелось предупредить его, Джулия подчеркнула, что я не могу сделать ничего такого, что изменило бы его путь, потому что я не знаю, как это может повлиять на нас или на Пятую Колонну.
На самом деле Джулия вообще не хотела, чтобы я с ним разговаривала. Будь ее воля, я бы прокралась в комнату Марты, как вампир, и украла ее кровь, а Кирнан ничего бы не узнал. Но я знаю, что у него под матрасом пистолет. Он может сначала выстрелить, а потом уже начать задавать вопросы, если увидит, что кто-то крадется по хижине, особенно если закричит Марта. И если кто-то и знает, где и когда я смогу найти юную Пруденс, более здравомыслящую версию, то это Кирнан.
Я опускаюсь на колени рядом с кроватью и легонько толкаю его в плечо.
– Кирнан, это Кейт.
– М-м… – Он улыбается, и его глаза все еще закрыты, а рука обнимает меня за талию, притягивая к себе. – Кейт. Скучал по тебе.
– Нет, Кирнан. – Я убираю его руку. Осторожно, но так, чтобы он открыл глаза. – Мне нужно с тобой поговорить.
Он приподнимается на локтях, выдыхая так, что это подтверждает мою догадку о виски. После всего того, что он пережил, я его не виню.
– Это не могло подождать до утра? – В его голосе нет злости, и он одаривает меня слегка сонной версией своей обычной ухмылки. Это пробуждает воспоминания о том, как он вчера вечером сидел в кресле в Истборне и смотрел на океан. О его еле заметной, небрежной улыбке, когда он наконец повернулся, чтобы поприветствовать меня.
Должно быть, мое выражение лица меняется вместе с воспоминанием, потому что Кирнан хмурится:
– Что случилось?
Я качаю головой:
– Ничего. Я просто… Мне нужно взять у Марты образец крови. Им нужно это… для вакцины. Да, и еще фото из газеты, чтобы они могли увидеть эффект.
– Ты уже кого-то нашла?
– Да, – отвечаю я, решив не вдаваться в подробности. – Образец должен быть взят в течение сорока восьми часов, и я не знаю точно, когда Сол дал его ей.
– Жаль, что ты не пришла до того, как Марта уснула, – произнося это, Кирнан лезет под кровать и достает коробку из-под обуви. Статья с фотографией лежит сверху. – Она очень расстроена из-за этого, и теперь ей придется… – Он собирается свесить ноги с кровати, но я удерживаю его.
– Я возьму образец через минутку, но тебе лучше оставаться в постели. Я пришла, когда ты спал, потому что мне нужно задать тебе несколько вопросов.
В его глазах читается понимание:
– Оу… Ты из… будущего.
– Да. Чем меньше ты будешь помнить о том, что я была здесь, тем лучше. Для нас с тобой, – я поднимаю бутылку виски и протягиваю ему. – Мне очень жаль.
– Мне тоже. Утром у меня будет жуткая головная боль. – Он вынимает пробку и делает большой глоток из бутылки. Его пробирает дрожь, и после он спрашивает: – Что тебе нужно знать?
– Время и место, когда я вероятнее всего смогу найти Пру одну. Юную Пру, когда она была зла на Сола.
– Зачем…
– Кирнан, чем меньше ты знаешь, тем лучше. Ты всегда говоришь мне просто доверять тебе и делать то, что ты просишь, и я делаю…
Он фыркает:
– Когда тебе это удобно.
– Хорошо, но я делаю это, когда это кажется важным. И сейчас это действительно очень важно. Я подумала, может быть, на съезде Сенека-Фоллс? Именно тогда она изменила документ – тот, который заметила Кэтрин, добавив свою подпись.
– Пру там не было. Мы уже проверяли это раньше, в другой временной линии.
– Но… ее имя есть в этом документе.
– Я не отправился на съезд с тобой… прости, с моей Кейт – но я очень хорошо помню эту поездку. Мы провели некоторое время в хижине на Фингер-Лейкс неподалеку отсюда. Кейт не нашла Пру на собрании. Она решила, что Пру, возможно, даже никогда не была там. Просто подкупила печатника, чтобы он добавил позже ее имя, – он делает еще один глоток. – Виктория Вудхалл. Пру работала на ее президентскую кампанию.
– Я уже слышала это имя. Что-то связанное со «свободной любовью», значит, это были шестидесятые или семидесятые, верно?
– Да. 1872-й.
Я думала, скорее, о 1972 годе. Женщины даже не могли голосовать в 1872 году, так как же одна из них в конечном итоге баллотировалась в президенты? Но я только киваю. Если мы отклонимся от темы, это только сильнее прогонит его сон.
– Запасной план Кейт состоял в том, чтобы выкрасть ключ Пру в 1872 году, – продолжает он, – предполагая, что она не сможет заманить ее обратно в то же время, что и твою маму. Вудхалл выступила с целой речью в Нью-Йорке. Вероятно, Пру была там. Она была примерно твоего возраста, сразу после рождения ребенка. Саймон как-то упомянул об этом. Сказал, что Пру вышла из себя из-за того, что сделал Сол, и исчезла на несколько дней, но Пру сказала, что она была там гораздо дольше.
– А тогда она знала о тебе и твоей Кейт?
– Не… напрямую. Мы с Пру не были вместе, пока ей не исполнилось восемнадцать, почти девятнадцать лет. Впрочем, старшая Пру могла рассказать ей об этом. В любом случае, если Пру не будет на выступлении, я знаю, что она будет там, когда Вудхалл посадят за статью о Бичере. И сама чуть не попадет под арест.
– Знаешь, я ничего из этого не понимаю. Кто такой Бичер?
– Бичер, Генри Уорд. – Еще один глоток из бутылки. – Проповедник он. Черт… О, рифмуется.
Что ж, вот и ответ на все вопросы о том, подействовал ли алкоголь.
– Ладно… – я жестом прошу его продолжать.
– Бичер высказался против речи о «свободной любви» Вудхалл, но он крутил шашни с замужней женщиной. Вудхалл обозвала его лицемером, и ему предъявили обвинение в непристойном поведении. Это было во всех газетах.
Он возвращает мне бутылку, в которой осталось уже четверть жидкости.
– Еще немного этого, и я буду метать харчи.
Я вынуждена улыбнуться, гадая, где же он успел нахвататься такого жаргона.
– Посмотри, сможешь ли ты заставить Марту выпить еще немного. Помоги ей уснуть. – Он снова падает на подушку. – И не ворчи на меня за то, что я развращаю несовершеннолетних. В снотворные таблетки 1905 года кладут страшные ингредиенты. Бурбон безопаснее.
– Кирнан, когда ты встретишь меня в следующий раз, не упоминай об этом. И тебе нельзя следовать за мной, как это было в Австралии. Тебе правда нельзя.
– Ладно.
В прошлый раз он сказал «Ладно» и все равно убил крокодила из-за какой-то ошибочной решимости защитить меня, поэтому я дергаю его плечо. – Нет, Кирнан. Не ладно. Ты должен мне пообещать.
– Я обещаю тебе, – с полузакрытыми глазами он протягивает руку и хватает мою футболку, прижимая меня к себе. – Mo ghrá thú[7].
Поцелуй Кирнана, пахнущий бурбоном, остался наполовину на моей щеке, наполовину на моих губах, но я чувствую то же самое волнение, что и всегда, за которым следует поток вины. Я мягко толкаю его обратно на подушку и целую в лоб, рядом со шрамом, который почти зажил.
На его лице появляется сонная улыбка.
– Спокойной ночи, Кэти.
Глава 10
– Это… история, – говорю я.
– Уже нет. И в любом случае сейчас тебе не нужно гадать, есть ли у Гудини ключ. У нас есть дела поважнее.
Честно говоря, я, скорее всего, подожду и закончу с Гудини, как только все остальное будет решено. Но я не могу избавиться от ощущения, что его ключ очень важен.
Я одариваю Джулию секундной улыбкой, которую она, кажется, принимает за согласие. Я бы предпочла не давать больше обещаний, которые могу сдержать, а могу и не сдержать.
* * *
Богарт, Джорджия
15 сентября 1911 года, 11:45
Как только я ввожу этот набор координат в ключ, я тут же осознаю, в чем значимость даты. Когда Джулия думала о важных для Сола датах, которые он мог бы использовать для Отбора, она забыла об очень важном событии – 15 сентября, годовщине его успешного эксперимента в Шести Мостах.
Когда я перемещаюсь, в хижине Кирнана темно и совершенно тихо, если не считать сверчков или, может быть, лягушек, издающих хриплый хор снаружи. Этот звук напоминает мне о маленьком аппарате, который использует моя мама, когда у нее проблемы со сном. Наверное, это природная версия белого шума.
Встреча в штаб-квартире Пятой Колонны закончилась более часа назад, но мне пришлось поспешить, чтобы встретиться с Джулией позже в тот же день, чтобы она могла дать мне набор для забора крови, который я держу в руках. По-видимому, это не то, что можно взять с полки в местной аптеке, а значит, Джулии пришлось связаться с каким-то знакомым врачом.
К счастью, на игле в наборе есть маленькие крылышки, с которыми ее легче держать, чем те, которые я видела раньше. Тем не менее я не хотела без какой-либо практики появляться посреди ночи и начинать колоть дырки в девушке, которая только что получила травму. Я хотела ткнуть себя в руку, но Джулия решила, что это плохая идея, и предложила Макса в качестве подушечки для булавок.
Если Макс не ненавидел меня раньше, то теперь определенно ненавидит. Как только я наконец проколола вену и взяла образец, он бросился наружу. Хотя я предпочла бы потренироваться еще пару раз, на его руках уже красовалось четыре пластыря, и по одному взгляду на его лицо я поняла, что не стоит испытывать судьбу.
Прежде чем отправиться к Кирнану, я использовала ключ, чтобы заметить время, когда они спали. Марта почти весь вечер просидела на диване, свернувшись печальным клубочком, одетая в тот странный велосипедный костюм с разрезной юбкой, который носила я, когда мы впервые приехали в ее деревню. Кирнан пытался заставить ее что-нибудь съесть и делал все возможное, чтобы утешить ее, но нелегко утешить пятнадцатилетнюю девушку, которая только что стала свидетелем убийства всей своей семьи и едва избежала смерти сама. В какой-то момент Марта не выдержала и разрыдалась. Кирнан прижал ее голову к своему плечу, похлопывая по спине и выглядя беспомощным.
Наконец он убедил ее съесть бутерброд и выпить маленький стаканчик какой-то жидкости. Я не могла разобрать этикетку, но почти уверена, что это был алкоголь, потому что Кирнан сам опрокинул еще больший стакан, как только Марта устроилась в гостевой комнате. Затем, чуть больше часа назад, он поднялся на чердак, где обычно спит.
Мне очень не хочется будить их. Должно быть, заснуть им было нелегко. Я прикрыла глаза впервые после нашей поездки в Шесть Мостов, в моем сознании тут же вспыхнул стремительный поток образов: тела на скамьях, Сол, тянущий Марту через дверь с этой болезненной блаженной улыбкой на лице. Несмотря на то, что я была измотана, мне потребовалась целая вечность, чтобы заснуть.
Но ничего не поделаешь, поэтому я хватаю бутылку со стола, как только оказываюсь в хижине. Это виски Old Grand-Dad, если точнее – и в бутылке осталось добрых две трети. Я прячу ее под мышку и на цыпочках подхожу к лестнице, используя свет ключа ХРОНОСа, чтобы осветить себе путь и подняться на чердак. Кирнан лежит поперек кровати на животе, без рубашки, а простыни обернуты вокруг него клубком. На левой руке у него нет никаких отметин, тот отвратительный шрам еще где-то в будущем. Как бы мне ни хотелось предупредить его, Джулия подчеркнула, что я не могу сделать ничего такого, что изменило бы его путь, потому что я не знаю, как это может повлиять на нас или на Пятую Колонну.
На самом деле Джулия вообще не хотела, чтобы я с ним разговаривала. Будь ее воля, я бы прокралась в комнату Марты, как вампир, и украла ее кровь, а Кирнан ничего бы не узнал. Но я знаю, что у него под матрасом пистолет. Он может сначала выстрелить, а потом уже начать задавать вопросы, если увидит, что кто-то крадется по хижине, особенно если закричит Марта. И если кто-то и знает, где и когда я смогу найти юную Пруденс, более здравомыслящую версию, то это Кирнан.
Я опускаюсь на колени рядом с кроватью и легонько толкаю его в плечо.
– Кирнан, это Кейт.
– М-м… – Он улыбается, и его глаза все еще закрыты, а рука обнимает меня за талию, притягивая к себе. – Кейт. Скучал по тебе.
– Нет, Кирнан. – Я убираю его руку. Осторожно, но так, чтобы он открыл глаза. – Мне нужно с тобой поговорить.
Он приподнимается на локтях, выдыхая так, что это подтверждает мою догадку о виски. После всего того, что он пережил, я его не виню.
– Это не могло подождать до утра? – В его голосе нет злости, и он одаривает меня слегка сонной версией своей обычной ухмылки. Это пробуждает воспоминания о том, как он вчера вечером сидел в кресле в Истборне и смотрел на океан. О его еле заметной, небрежной улыбке, когда он наконец повернулся, чтобы поприветствовать меня.
Должно быть, мое выражение лица меняется вместе с воспоминанием, потому что Кирнан хмурится:
– Что случилось?
Я качаю головой:
– Ничего. Я просто… Мне нужно взять у Марты образец крови. Им нужно это… для вакцины. Да, и еще фото из газеты, чтобы они могли увидеть эффект.
– Ты уже кого-то нашла?
– Да, – отвечаю я, решив не вдаваться в подробности. – Образец должен быть взят в течение сорока восьми часов, и я не знаю точно, когда Сол дал его ей.
– Жаль, что ты не пришла до того, как Марта уснула, – произнося это, Кирнан лезет под кровать и достает коробку из-под обуви. Статья с фотографией лежит сверху. – Она очень расстроена из-за этого, и теперь ей придется… – Он собирается свесить ноги с кровати, но я удерживаю его.
– Я возьму образец через минутку, но тебе лучше оставаться в постели. Я пришла, когда ты спал, потому что мне нужно задать тебе несколько вопросов.
В его глазах читается понимание:
– Оу… Ты из… будущего.
– Да. Чем меньше ты будешь помнить о том, что я была здесь, тем лучше. Для нас с тобой, – я поднимаю бутылку виски и протягиваю ему. – Мне очень жаль.
– Мне тоже. Утром у меня будет жуткая головная боль. – Он вынимает пробку и делает большой глоток из бутылки. Его пробирает дрожь, и после он спрашивает: – Что тебе нужно знать?
– Время и место, когда я вероятнее всего смогу найти Пру одну. Юную Пру, когда она была зла на Сола.
– Зачем…
– Кирнан, чем меньше ты знаешь, тем лучше. Ты всегда говоришь мне просто доверять тебе и делать то, что ты просишь, и я делаю…
Он фыркает:
– Когда тебе это удобно.
– Хорошо, но я делаю это, когда это кажется важным. И сейчас это действительно очень важно. Я подумала, может быть, на съезде Сенека-Фоллс? Именно тогда она изменила документ – тот, который заметила Кэтрин, добавив свою подпись.
– Пру там не было. Мы уже проверяли это раньше, в другой временной линии.
– Но… ее имя есть в этом документе.
– Я не отправился на съезд с тобой… прости, с моей Кейт – но я очень хорошо помню эту поездку. Мы провели некоторое время в хижине на Фингер-Лейкс неподалеку отсюда. Кейт не нашла Пру на собрании. Она решила, что Пру, возможно, даже никогда не была там. Просто подкупила печатника, чтобы он добавил позже ее имя, – он делает еще один глоток. – Виктория Вудхалл. Пру работала на ее президентскую кампанию.
– Я уже слышала это имя. Что-то связанное со «свободной любовью», значит, это были шестидесятые или семидесятые, верно?
– Да. 1872-й.
Я думала, скорее, о 1972 годе. Женщины даже не могли голосовать в 1872 году, так как же одна из них в конечном итоге баллотировалась в президенты? Но я только киваю. Если мы отклонимся от темы, это только сильнее прогонит его сон.
– Запасной план Кейт состоял в том, чтобы выкрасть ключ Пру в 1872 году, – продолжает он, – предполагая, что она не сможет заманить ее обратно в то же время, что и твою маму. Вудхалл выступила с целой речью в Нью-Йорке. Вероятно, Пру была там. Она была примерно твоего возраста, сразу после рождения ребенка. Саймон как-то упомянул об этом. Сказал, что Пру вышла из себя из-за того, что сделал Сол, и исчезла на несколько дней, но Пру сказала, что она была там гораздо дольше.
– А тогда она знала о тебе и твоей Кейт?
– Не… напрямую. Мы с Пру не были вместе, пока ей не исполнилось восемнадцать, почти девятнадцать лет. Впрочем, старшая Пру могла рассказать ей об этом. В любом случае, если Пру не будет на выступлении, я знаю, что она будет там, когда Вудхалл посадят за статью о Бичере. И сама чуть не попадет под арест.
– Знаешь, я ничего из этого не понимаю. Кто такой Бичер?
– Бичер, Генри Уорд. – Еще один глоток из бутылки. – Проповедник он. Черт… О, рифмуется.
Что ж, вот и ответ на все вопросы о том, подействовал ли алкоголь.
– Ладно… – я жестом прошу его продолжать.
– Бичер высказался против речи о «свободной любви» Вудхалл, но он крутил шашни с замужней женщиной. Вудхалл обозвала его лицемером, и ему предъявили обвинение в непристойном поведении. Это было во всех газетах.
Он возвращает мне бутылку, в которой осталось уже четверть жидкости.
– Еще немного этого, и я буду метать харчи.
Я вынуждена улыбнуться, гадая, где же он успел нахвататься такого жаргона.
– Посмотри, сможешь ли ты заставить Марту выпить еще немного. Помоги ей уснуть. – Он снова падает на подушку. – И не ворчи на меня за то, что я развращаю несовершеннолетних. В снотворные таблетки 1905 года кладут страшные ингредиенты. Бурбон безопаснее.
– Кирнан, когда ты встретишь меня в следующий раз, не упоминай об этом. И тебе нельзя следовать за мной, как это было в Австралии. Тебе правда нельзя.
– Ладно.
В прошлый раз он сказал «Ладно» и все равно убил крокодила из-за какой-то ошибочной решимости защитить меня, поэтому я дергаю его плечо. – Нет, Кирнан. Не ладно. Ты должен мне пообещать.
– Я обещаю тебе, – с полузакрытыми глазами он протягивает руку и хватает мою футболку, прижимая меня к себе. – Mo ghrá thú[7].
Поцелуй Кирнана, пахнущий бурбоном, остался наполовину на моей щеке, наполовину на моих губах, но я чувствую то же самое волнение, что и всегда, за которым следует поток вины. Я мягко толкаю его обратно на подушку и целую в лоб, рядом со шрамом, который почти зажил.
На его лице появляется сонная улыбка.
– Спокойной ночи, Кэти.
Глава 10