Ошибка сказочника. Возвращение Бессмертного

– Слушай, Кощей! – она постаралась придать голосу предельно естественный и успокаивающий тон. – Сейчас мы уже ничего не решим. Ольга права – ты немного не в себе. Ты слишком устал и не можешь здраво соображать. Тебе надо отдохнуть. Давай ко мне. Выспишься, придёшь в себя, а потом мы сядем и заново всё это обсудим. Даже если ты прав, даже если мы согласимся, тебе просто не хватит сил для новой попытки.

– Ты права, – неожиданно согласился он. – Я и впрямь плохо соображаю. Прости, что загрузил вас, не предупредив. Вы возвращайтесь, а я где-нибудь отдохну. Завтра поговорим.

– Нет, ты что? – перепугалась Марья. – Не надо тебе где-нибудь, давай ко мне во дворец.

– Вряд ли я буду там уместен.

– Я найду тебе комнату, никто тебя не увидит. Обещаю, Кощей!

Она видела, что он колеблется, и поспешила добавить:

– Слушай, что бы между нами ни было, что бы ты ни натворил, ты всё ещё наш брат. Уж укрыть тебя мы всяко сможем. Соглашайся, Кощей.

Она повернулась к сестре за поддержкой.

– Маша права, Кощей! – Ольга подошла к брату, осторожно взяла за руку. – Ты позвал нас на помощь, но не с того начал. Нам бы тебя сначала выходить.

Он слабо усмехнулся.

– Ладно, уговорили, – он протянул Марье вторую руку. – Веди, царица Волховская!

Марья перенесла их всех в запертый кабинет. Бросила быстрый взгляд на каминные часы – стрелки стояли на семи. Надо надеяться, их отсутствие во дворце ещё не было никем особо замечено.

– Посиди здесь, – она кивнула брату на кушетку. – Нам надо показаться перед гостями, повидать детей. Как только управимся, я найду тебе комнату, хорошо?

Кощей опустился на кушетку и устало кивнул. У него не оставалось сил даже на разговоры; Марья недоумевала: как он в таком состоянии собирался повторно творить своё заклятие? Которое, видимо, и вымотало его до предела.

Она взяла Ольгу под руку и торопливо выволокла из кабинета. Ольга, выходя, всё оглядывалась на брата со смешанным выражением жалости, ужаса и недоумения.

Они вышли в коридор. Марья осторожно прикрыла дверь, и повернулась к сестре.

– Что думаешь?

– Ох, Маша! – Ольга страдальчески наморщила лоб. – Не знаю я. Вообще ничего не знаю.

– Он сознался!

– Да, но…

– Что «но»? Что «но», Оля?! Он убил Метелицу, он сам это сказал.

– И что? Ты теперь его сдашь?

– Кому сдавать? Я царица, я обязана вершить суд!

– Суд? Суд?! Маша, он наш брат. Как ты его будешь судить?!

– Как всех остальных!

– Он доверился нам, он пришёл за помощью. А ты его в темницу?

– За какой помощью, Ольга? Неужели ты веришь во все его бредни?

– Нет, но…

– Что «но»?

– Ты могла хотя бы поговорить с Велизарием.

Марья замерла. Что ж, иногда и Ольга может дать дельный совет; странно, что она об этом не подумала.

– Хорошо, – согласилась она. – Сначала поговорим с Велизарием, а потом решим, что с ним делать. Ты же понимаешь, что его нельзя больше оставлять одного. Ради его же блага!

Ольга удручённо кивнула. Да, она понимала это. Помешался ли брат на самом деле или просто зациклился на очередной своей идее, но он в любом случае становится опасен. И для других, и даже для себя. Если не остановить его сейчас, он вполне может ещё кого-нибудь убить. Или погибнуть сам.





* * *


Марья была права: кроме Коломны, их отсутствия никто не заметил. Пока Ольга бегала кормить малышей, Марья велела дьяку приготовить укромную комнату и так, чтобы об этом никто не знал. Коломна выразительно посмотрел на неё, но не стал ни о чём спрашивать. С молодой царицей это был верный способ. Если Марья не хочет ничего говорить, она не скажет. По крайней мере, пока.


Отправив Коломну и навестив гостей, Марья с затаённым страхом поднялась обратно в кабинет. Ей казалось, что брат уже разгадал её замыслы, что сейчас он встретит её взбешённо-разъярённым или, напротив, щемяще-укоризненным взглядом. Она помедлила перед дверью, внутренне собираясь и готовясь к самому, может быть, тяжёлому разговору в своей жизни. Выдохнула, закрыв глаза, и только после этого тихо открыла дверь.

Ничего не произошло. Брат просто спал. Марья осторожно подошла к кушетке и всмотрелась в бледное усталое лицо со складкой на переносице, не разглаживавшейся и во сне.

Он спал крепко. Так крепко, что даже заходящее солнце, касавшееся края лица, не тревожило его. Одна рука лежала на груди, другая свесилась с кушетки. Грудь медленно и ритмично ходила в такт вдохам и выдохам.

Марья поборола искушение закончить всё прямо сейчас. Она повела рукой, задёрнув шторы на окнах, взяла Окоём и вышла на балкон. Зачем Кощей приходил к Велизарию? И почему старик так легко отпустил его и никому ничего не сказал об этой встрече?

– Соловей устроил эту встречу, – признался Велизарий. – Я не знал, что меня будет ждать Троекуров, поэтому и не подготовился заранее. А потом уже было бессмысленно.

– Почему? – Марья склонилась над экраном, опираясь ладонями на мраморный парапет.

– Он ушёл, – виновато ответил Велизарий. – Я решил, что он опять ушёл надолго, если не навсегда. Мне и в голову не могло прийти, что он обратится за помощью к вам. Думал, я достаточно убедительно опроверг его теорию.

– Какую теорию, Велизарий? Что он конкретно хотел от вас?

– Он пришёл к теории Автора и Книги. Не знаю, как и почему, но он вдруг решил, что наш мир и все мы созданы и управляемы неким творцом. Он хотел, чтобы я помог ему вывести наш мир из-под контроля этого творца.

– Но это же бред! – Марья напряжённо нахмурилась.

– Бред, – согласился Велизарий.

– И как же вы его разубеждали?

– По-разному. Я приводил ему много доводов, но, видимо, ни один не подействовал.

– Например? – требовательно спросила Марья.

– Ну, такой, например, – Велизарий задумчиво пощипал кончик уса. – Если предположить, что он прав в своей теории с Автором, то все его замыслы по освобождению должны были быть продиктованы и внушены этим Автором и вряд ли они тогда приведут к заявленной цели. Скорее уж к гибели или иным непредусмотренным последствиям. А если Троекуров считает, что бунт против Автора – его собственное волевое решение, то, получается, он уже независим от его воли, и к чему тогда вообще огород городить?!

Марья помолчала, обдумывая слова Велизария. Кажется довольно логичным. Почему же брат тогда посчитал иначе?

– Потому что, по его словам, Автор продолжает воздействовать на него опосредованно, – ответил Велизарий на вопрос Марьи. – Он уже якобы не имеет воли над его мыслями, но продолжает оказывать влияние посредством других людей. Чтобы прекратить это, нужно якобы оборвать саму связь между мирами. Тогда у Автора не будет никакой воли ни над кем, и все смогут действовать независимо.

Теперь уже ответ брата показался Марье логичным. Она рассердилась на саму себя за непоследовательность, чувствуя, как её против воли затягивает в воронку безумных идей и теорий.

– И что вы ему ответили на это?

– Помимо того, что у него нет доказательств? – Велизарий печально усмехнулся. – Другие миры, конечно же, существуют, это установленный факт. Но эта его идея с Автором… Она опасна не сама по себе, она опасна выводами и последствиями. То, что он предлагает, может разрушить не связь между нашим миром и воображаемым Автором, а, собственно, наш мир. Он работает над заклятием невиданной мощи, и, если пустит его в ход, если накопит достаточно энергии и силы Лонгира, я не берусь предсказать, что может стать с нашим миром. От него может ничего не остаться.

– И вы молчали? – не могла поверить Марья. – Вы знали, что он задумал, и просто так отпустили? Никому ничего не сказали?!

– Да, видимо, я ошибся, – кивнул Велизарий. – Но тогда я думал, что мои аргументы подействовали на него. Он был зол, что я отказал ему, но я заставил его задуматься. Так мне казалось, во всяком случае. Я надеялся, он одумается, поймёт, насколько разрушительной может быть его идея, если применить её на практике. В любом случае он исчез и было бессмысленно посылать погоню. Мне не хотелось провоцировать новые жертвы.

Марья молчала, кусая губы. Велизарий сообщил ей всё, что она хотела знать, и надо было принимать решение. Принимать быстро, пока ещё есть такая возможность.

– Велизарий, – она нервно поправила упавшую прядь, – скажите, а в принципе вообще возможно то, что он задумал?

Со стороны могло показаться, что она цепляется за последнюю соломинку. Но она себя не обманывала – это была не соломинка, это была формальность. Для очистки совести.

– Мария, я тебе уже сказал своё мнение, – Велизарий приблизил лицо к Окоёму, сложил ладони под подбородком. – Если он действительно предложил вам то, что ты говоришь, это может обернуться катастрофой с непредсказуемыми последствиями.

– Понятно, – пробормотала Марья.

– Мне показалось… извини, если ошибаюсь, но ты вроде намекала, что он уже пробовал?

– Он сам сказал, – Марья понизила голос, невольно оглянувшись на закрытую дверь. – Сказал, что почти добрался, и он так измождён, что не иначе как от магического перенапряжения.

– И вы ему нужны, чтобы совокупными усилиями попробовать ещё раз, – не столько спрашивал, сколько утверждал Велизарий.

– Очевидно, – тихо ответила Марья.

– И если вы откажетесь, он обратится к кому-нибудь ещё?

– Скорее всего, – еле слышно прошептала Марья.

– Мария! – Велизарий смотрел на неё внимательно и строго. – Тебе надо принять решение.

– Знаю, – подавленно произнесла она, опустив голову. Волосы упали ей на лицо, она не сразу убрала их.

– Тебе нужна помощь?

– Нет, – она покачала головой. – Не надо. Я сама.