Осеннее преступление

Спускаясь по склону, они проехали знаменитые четыре крутых поворота — теперь Анна чувствовала себя спокойнее. На третьем они встретили тот самый белый пикап “Glarea”, с которым она чуть не столкнулась на днях. Как и в тот раз, водитель круто повернул, и Просто-Лассе пришлось немного съехать с дороги на гравий. Анна услышала, как он выругался сквозь зубы.

— Со мной то же самое на днях было, только я ехала в другую сторону. Рулит, как псих, — сказала она.

— Ага. — Просто-Лассе помолчал. — Кстати, на днях — это когда?

— В среду вечером, — припомнила Анна.

— И вы уверены, что это была та же машина?

— Номера я не успела заметить, но на крыше тоже было такое, вроде крана. А что?

— Да, в общем, ничего.

Они помолчали. Почему Просто-Лассе соврал? Эта машина, ее присутствие на дороге что-то значит для него. Что-то важное.

— Это бур, — сказал Просто-Лассе. — Та штука на крыше. “Glarea” он нужен, чтобы брать пробы грунта.

— Да, они ищут новое месторождение, взамен тому, что внизу. — Анна решила показать, что она уже в курсе местных проблем.

Просто-Лассе промолчал. На лбу у него залегла тревожная морщинка, которой Анна раньше не видела. И хотя он сменил тему и следующие десять минут беззаботно болтал ни о чем, морщинка оставалась на месте всю дорогу до самой стоянки перед парком.

Увеселения здесь были именно того провинциального пошиба, как описывал Алекс Морелль. Передвижной луна-парк с тиром, дартсом и тремя разными аттракционами, которые, вместе взятые, выглядели более или менее опасными для жизни. Спортивный союз Неданоса организовал и лотерею, и уличные лотки с кофе и сосисками. Обещанный батут раскинулся в свободном торце, на большой, посыпанной гравием площадке. Еще здесь имелась летняя сцена, крытая танцплощадка и ресторанчик. На сцене ансамбль аккордеонистов играл бодрую мелодию; между аттракционами тяжело висели запахи сладкой ваты, попкорна и жаренных в масле пончиков. Народу было полно — наверное, человек с тысячу.

Эрик и Агнес быстро исчезли в толпе, оставив Анну один на один с Просто-Лассе. Анна кивнула двум сержантам в полицейской форме, похвалив себя за то, что помнит, как их зовут.

Аккордеонисты доиграли, и голос из громкоговорителя объяснил, что они — последние участники программы “Мы ищем таланты”. Три человека, по всей вероятности, судьи, начали в углу сцены нечто похожее на совещание. Первый судья — Бенгт Андерсон, второй — его дочь Мари. А вот третья судья выделялась на общем фоне. На расстоянии она выглядела как дама из Голливуда: накладные локоны, пухлые губы, сапоги на высоких каблуках. Искусственный мех. Абсолютно не на своем месте — и здесь, на сцене, и вообще в Неданосе.

— Кто это? — спросила Анна у Просто-Лассе, не разобрав имени.

— Кайя Бьянка? Я думал, ты ее знаешь.

Анна помотала головой и тут же поняла: это женщина, чью фотографию показывала ей Агнес.

— Кайя участвовала в самых первых реалити-шоу в начале девяностых. Турне по барам, полуобнаженные фото для обложки — все как всегда. Потом она вышла замуж за какого-то финансиста и на деньги, которые унаследовала после него, создала собственную марку декоративной косметики. Сейчас она снова замужем, за королем автопрома из южной Швеции, часто появляется в иллюстрированных вкладках в газетах. — Он вопросительно поднял бровь.

— Единственная знаменитость Неданоса, — заметила Анна, мысленно поблагодарив Агнес, источник информации.

— Именно, — кивнул Просто-Лассе. — Кайя почти никогда не появляется на таких мероприятиях, так что ее согласие — приятная неожиданность.

Анна промычала что-то в ответ и принялась изучать женщину на сцене. Через некоторое время она несколько изменила мнение. Светловолосая женщина, безусловно, выглядела как блондинка из пивной, но держалась, несмотря на концерт самодеятельности, уверенно и гордо. В конце именно она взяла микрофон и назвала трех девочек, победивших в смотре талантов, а потом еще и довольно профессионально провела интервью с победительницами, не оттягивая внимание на себя. Анне понадобилось несколько минут, чтобы понять: одна из этой троицы — младшая дочка Алекса Морелля. Она подтащила Просто-Лассе поближе к сцене и обнаружила, что Алекс стоит в первых рядах, высоко подняв телефон с камерой. Рядом с ним стоял Бруно Сорди. Случайно она поймала выражение лица Алекса. Гордость, конечно, а еще что-то, слабо напоминавшее выражение его лица на фотоколлаже.

— Кайя Бьянка — это же псевдоним. — Анна повернулась к Просто-Лассе. — Как ее раньше звали?

— Карина, Карина Педерсен.

Последний элемент головоломки встал на место. Кайя Бьянка — это Карина Педерсен, бывшая подружка Алекса Морелля, с которой он бегал на танцы, последняя из четверки на групповой фотографии из подвала. Анна мысленно повторила имена, прошлась по снимку справа налево, одновременно наблюдая за теми же людьми, но почти на тридцать лет старше. Мари Андерсон, ныне Сорди, на сцене, радом с отцом. Бруно Сорди, ее муж, ждет внизу. Карина Педерсен, она же Кайя Бьянка, машет публике и благодарит за аплодисменты, и совсем рядом со сценой — Алекс Морелль, который не может ни глаз от нее отвести, ни выпустить из объектива камеры. Все старые друзья собрались у Анны перед глазами. Все, кроме Симона Видье.





Глава 24

28 августа 1990 года




Симон и Таня медленно, держась за руки, возвращались на плато. Примерно на полпути до них донеслись взбудораженные голоса.

— Ах ты сволочь! — кричала Мари. Симон ускорил шаг, таща Таню за собой.

Карина и Мари, обнявшись, стояли у костра; Бруно и Джо, казалось, затеяли соревнование по тычкам, а потом они вдруг покатились по земле. Похоже, Бруно одолевал, но Джо ткнул ему пальцами в глаза и, воспользовавшись замешательством, схватил за горло. Бруно ловил ртом воздух, лицо стремительно бледнело.

— Алекс! — почти в один голос кричали Мари и Карина. — Алекс!

Бруно вцепился в руки, сдавившие ему горло. Джо, не ослабляя хватки, навалился на него.

По склону с шорохом скатились камешки, и в круг влетел Алекс. Он оторвал руку Джо от шеи Бруно, вывернул ему запястье и рванул назад, дав Бруно время выползти из-под врага. Джо свободной рукой захватил горсть камешков и швырнул Алексу в лицо. Воспользовался минутным преимуществом, поднялся на ноги и нацелился пнуть Алекса, но силы недостало, и Алекс просто отскочил в сторону. Схватив Джо за плечо и шею, он выставил вперед ногу и ловким движением бросил его через бедро. Джо тяжело приземлился на спину. Он громко застонал, задохнулся, и тело его обмякло. Таня ахнула, попыталась вырваться, но Симон не пускал ее.

— Он хотел изнасиловать Карину! — крикнул Бруно, указывая на Джо. — Если бы мы с Мари не появились…

Джо сделал попытку протестовать, но из горла у него вырвался только кашель.


— Сволочь, — прошипел Алекс сквозь зубы, шагнул вперед и пнул Джо в бок. На левом виске налилась и билась крупная жилка.

— Хватит! — Таня вырвалась, бросилась в полукруг и упала на колени над Джо. Алекс остановился, уверенности у него поубавилось.

— Сгинь, шалава, — шикнула Мари. — Займись им, Алекс. Плевать на нее.

Симон неохотно протолкался в круг и встал рядом с Таней.

— Так что случилось-то? — спросил он.

— Этот гад хотел изнасиловать Карину, — повторил Бруно.

— Брехня. — Джо, корчась, поднялся, оттолкнул Танину руку. Лицо в полосах грязи и слез. Из яркокрасной ссадины на щеке сочилась кровь. — Она сама захотела. — Он кашлянул, судорожно вдохнул. — Ну давай, скажи…

Он указал на Карину, которая спрятала лицо у Мари на плече.

— Гадина! — Алекс сжал кулаки и шагнул к Джо и Тане.

— Погодите! — Симон встал между ними. — Кто-нибудь может сказать точно, что произошло?

Мари зло глянула на него.

— Я была в кустах, меня рвало. Когда мы с Бруно вернулись на плато, мы услышали какие-то звуки из палатки, а потом Карина вдруг начала кричать.

Симон повернулся к Джо, который стоял, упершись руками в колени; Таня положила руки ему на плечи.

— А твоя версия?

— Она попросила еще травы. — Джо сплюнул. — У меня оставалось полкосяка, и мы вытянули его на двоих у нее в палатке. Начали обжиматься, а потом услышали, что кто-то идет. И тут она вдруг подняла крик. — Он покачал головой.

Карина по-прежнему молчала, уткнувшись головой Мари в плечо. Симон посмотрел на нее, потом на Джо и, наконец, на Таню. Магнитофон, который все это время не прекращал звучать, переключился на “Роксетт”. Бодрая музыка и высокие голоса придавали ситуации оттенок абсурда.

— Слушайте, — медленно начал Симон, — Мы все пьяны, устали.

— Ты что думаешь, она врет? — выпалила Мари.

Симон вскинул руки.

— Я просто хочу сказать, что под кайфом легко принять одно за другое. — Он бросил взгляд на Таню. — Джо и Таня сейчас уедут. Но сначала он попросит прощения, да?

Таня кивнула.

— Если Джо сказал или сделал что-то недопустимое, он просит прощения. Ты просишь прощения? — спросила она Джо.

Джо, стараясь не смотреть ей в глаза, выпрямился и стряхнул с себя камешки.

— Конечно, да! — сказала Таня, на этот раз резче.

Джо поднял голову и сжал губы. С усилием скорчил покаянную гримасу.

— Извините. Мне жаль. — Он сделал два шага к костру, рванул к себе кожаную куртку. — Мне жаль, что вы — кучка сопляков-недорослей.

Джо влез в куртку и решительно зашагал по тропинке вниз, к разворотному кругу. Таня еще какое-то время постояла на месте.

— Я правда прошу прощения, — сказала она Мари и Карине, но они даже не взглянули в ее сторону. Таня пошла было по направлению к тропинке, но обернулась и взглянула на Симона. — Сорри.

Пока Таня медленно спускалась по тропинке, он так и стоял в полукруге, но потом что-то вспомнил. Нырнул в палатку и отыскал кассету в кармане гитарного чехла. Догнал Таню на тропинке и отдал кассету ей.

— Вот. Ты сказала: тебе понравилась эта песня.

Таня посмотрела на кассету, прочитала вслух: “Property of Simon Vidje[24]”. Сунула кассету себе в карман. Сказала спасибо, встала на цыпочки и поцеловала его в губы.

— Ты станешь звездой, Симон. — Она повернулась и стала быстро спускаться к разворотному кругу.

Внизу Джо уже высек искру, и мотоцикл взревел.

Таня едва успела перекинуть ногу через седло, как Джо рывком тронул мотоцикл с места по лесной дороге. Последним, что они увидели, была вытянутая над головой рука Джо с торчащим вверх средним пальцем.

Симон вернулся на плато. Бумбокс с “Роксетт” начал хрипеть — батарейки садились. По брезенту палаток застучал дождь. Сначала упало несколько капель, потом все чаще, гуще. Холодный дождь. Совсем не такой, как летние дожди, он вскоре потушил догоравший костер. Остальные стояли полукругом на краю лба и поджидали Симона. Капли осеннего дождя падали все чаще, превращая мир в острые штрихи.

— Ну, — Симон легонько пожал плечами, — на сегодня, наверное, все? Что скажете?

Карина высвободилась из объятий Мари и подошла к Симону.