Орден Сумрачной Вуали

32

Возвращение в столицу




Dant gaudia vires.

«Радость прибавляет силы».





Всю ночь мне снились звериные глаза, которые шарили в темноте, пытаясь меня отыскать. Враг был взбешен: пожаром в своей тюрьме, смертью своего слуги, моим побегом…

Я знала, что все это просто нервы, потому что, не успели мы проплыть и половины расстояния до Рэй-Шнарра, как Мокки достал со дна лодки термос и протянул мне:

– Твой чай.

Враг не мог меня видеть своим внутренним взором, зато видела я – образ заклинателя со скальпелем. И свою вновь изуродованную спину – точнее, ее отражение, которое я поймала в блестящих рыболовных снастях, обернувшись через плечо.

Ужасное зрелище.

– Прости, что мы не нашли тебя раньше, – сказал Тилвас, уже когда мы заселились в какой-то дрянной трактир в прибрежной деревушке, откуда до сих пор можно было разглядеть столб дыма на острове Гребня Проклятых.

Мы с артефактором стояли в коридоре между нашими комнатами.

Мокки в это время совершал обход территории. Он ни слова не сказал о похищении, но то, как вор теперь цепко оглядывал каждого встречного, входил во все помещения первым и под дурацкими предлогами – а то и без них – умудрялся попробовать всю мою еду до меня, было весьма показательно. И даже, пожалуй, мило. Хотя это слово – «мило» – рядом с Бакоа увядает, будто розочка, опущенная в ядовитую кислоту.

Еще в лодке Бакоа сказал про Гребень Проклятых:

– Я допросил пару тюремщиков, пока искал Джеремию. Они понятия не имеют, кто их шеф. Всегда видели только того ублюдка в красном.

Сейчас я вздохнула, положила ладонь на дверную ручку, ведущую в мой номер, и пожала плечами:

– Все хорошо, Тилвас. Я сожалею только о том, что убила того заклинателя раньше, чем мы успели его допросить.

– Это точно не то, о чем следует волноваться, – протянул Талвани. – Мы и так получим информацию. До Пика Грёз отсюда всего два дня пути. Там мы все узнаем благодаря Ордену: Галаса уже едет и покажет нам путь в их тайную резиденцию.

– А нам не надо сначала провести твой ритуал? – я покосилась на почти пустой амулет.

Тилвас покачал головой:

– Артефакт Подселения еще не готов. Ему необходимо… как бы это сказать… некоторое время настояться. Да и тебе нужно прийти в себя, разве нет? И выучить шаги ритуала.

– Я уже выучила.

Глаза аристократа удивленно расширились, уши словно встали торчком. Его тень на стене будто поплыла, на мгновение показавшись звериной.

– Я тренировала их прямо там, в камере, – я бесстрастно пожала плечами. – Времени было полно, знаешь ли.

– Но… У тебя же не было инструкции?

– С тех пор как ты попросил моей помощи в рыбацкой деревне, я каждый вечер смотрела твои записи. И в ту ночь в Джинглберри, когда все… мм… случилось, – я отвела глаза, Тилвас хмыкнул, – я тоже их успела просмотреть до того, как ко мне пришел Мокки. Мне так удобнее запоминать информацию: повторять что-то много-много раз, пусть даже без особенных стараний – и все в итоге накрепко врезается в память. Одной недели для таких повторений, конечно, не хватило бы, но то зелье… Кажется, помимо основного эффекта оно умудрилось еще и повлиять на мою память. Я очень четко помню весь тот вечер.

– О нет, – рассмеялся Тилвас. – Я-то думал, вам с Мокки всю память отшибло. А ты ходячий компромат теперь.

То, как легко он смеялся, в первый момент поразило меня, чуть ли не оскорбило – неужели ему совсем плевать? А потом вдруг обдало волной облегчения. Смех – не признак глумления или равнодушия, смех в первую очередь – признак радости.

– Компромат на саму себя, ага, – рассмеялась я в ответ.

Мы переглянулись и снова заржали. И громче, и громче, складываясь пополам, хватаясь за животы и закрывая лица ладонями.

– Если честно, я думала, это встанет между нами стеной, – призналась я, утирая слезы, выступившие от смеха.

– Ну… – Тилвас побарабанил пальцами по губам. – Нет. Наверное, у девяноста пяти процентов людей это вызвало бы проблемы. У меня – нет. У вас с Мокки, видимо, тоже нет. И я рад этому. Мучительно страдать сейчас было бы крайне неуместно. А так… Отдых бывает разным, – под конец как-то все-таки смущенно закончил он, потирая нос кончиком пальца.

– Лису понравилось? – кивнула я на амулет, имея в виду, что рёххи при подселении жаждали познать поближе весь суетный театр смертных жизней.

– Очень понравилось. – Тилвас внимательно глянул на меня исподлобья. – Как и мне.


Я вдруг почувствовала, что краснею, что бывает со мной достаточно редко.

– Гхм. Да. Мне. Гхм. Тоже.

Вот и все, что я смогла выдавить.

Глаза Тилваса проказливо блеснули, но потом лицо его вновь стало серьезным:

– Ты действительно выучила все шаги ритуала?..

– Да, – вот здесь мой голос был тверд.

– С ума сойти, – он присвистнул, опираясь на дверной косяк. Синяки усталости под глазами Тилваса были устрашающе темными, зато улыбка светила на сто карат. – Ты великолепна, Джеремия Барк! Ты просто, пепел тебя задери, какой-то гурхов гений. Как тебя вообще земля носит?! Тогда, как только артефакт застынет, мы проведем ритуал. А пока… Скажи, как много они успели нарисовать на твоей спине?

Сердце мое, воспарившее было, тотчас упало.

– Заклинатель сказал, что рисунок закончен.

Тилвас изо всех сил постарался не измениться в лице. Я видела его старания. Но губы артефактора все равно дернулись, и, кажется, в моем случае это было почти приговором.

– Я что-нибудь придумаю, – сказал он.

– Не сомневаюсь, – соврала я.

Потом привстала на мысочки, поцеловала его в щеку и ушла в комнату.

Ложась спать, я вдруг увидела какую-то тень у себя на карнизе – она мелькнула на мгновение в щели между плотно задернутыми шторами. Напрягшись и взяв с тумбочки столовый нож, украденный за ужином, я приготовилась в который раз защищать свою несчастную жизнь.

Осторожно, на цыпочках, я подкралась к окну. Без резких движений с помощью зеркальца посмотрела, что там происходит. И тотчас с удивленным облегчением выдохнула.

Это не были таинственные враги. Это Мокки Бакоа, обложившись лапшой и газетами, удобно устроился на карнизе спиной ко мне, нахохлившись и сложив ноги «бабочкой». Он бесшумно жевал, бесшумно читал, мягко опирался спиной об окно и иногда мрачно смотрел на ночную деревню.

Он так и просидел там всю ночь. Сторожил.





* * *


И да, да, да!..

Я помню, что должна рассказать вам про ритуал, а то вам, чужестранцам, совершенно неясна вся эта муть про «шаги» и «рисунки».

Что ж, сейчас, наверное, самое время. Я как раз ненадолго проснулась где-то между пятью и шестью утра (Мокки так и сидит, замерз, думаю, но вряд ли он хочет, чтобы я знала о его сердобольности, поэтому сделаю вид, что понятия о нем не имею, пусть закаляется), и у меня есть возможность дать некоторые объяснения.

Идея в том, что Тилвас не смог создать автоматический артефакт Объединения – как те, что делают в Ордене Сумрачной Вуали. Поэтому весь ритуал нужно будет проводить вручную. По сути, моей задачей будет зачаровать Тилваса, пэйярту и фигурку Белого Лиса так, будто я сама – мастер-артефактор. Всю магическую нагрузку на себя возьмет артефакт, но вот механика – на мне.

Соответственно, мы приходим к вопросу: а как именно артефакторы зачаровывают объекты? Как это выглядит?

Всем известно, что маги колдуют с помощью заклинаний. Обычно они состоят из двух компонентов: последовательность жестов, которую выполняют пальцами и руками и которая называется плетением, и произносимые слова – магическая формула.

В разных заклинаниях соотношение жестов и слов разное. Чтобы зажечь свет, достаточно щелкнуть пальцами и буркнуть формулу. Чтобы развернуть какое-нибудь страшное проклятие, придется выплести сложный узор и разразиться нехилым монологом. А бывают заклинания, где чародей долго размахивает руками, будто мельница, а в конце издает всего один какой-нибудь звук.

Жестовая часть колдовства называется плетением потому, что колдун выплетает своими пальцами невидимые нити энергии унни. Если между фалангами колдуна натянуть резинки во время создания магии, они увлекательным образом завяжутся в узлы.

Так вот, артефакторы создают эти плетения вокруг тех и других объектов. А еще это очень сложные, многоуровневые плетения – ведь надо не просто разово заколдовать предмет, а передать ему полноценные магические функции, сохранить их на долгое время, задать лимиты, создать систему восстановления ресурса и прочие настройки, на каждую из которых – свой узел плетения.

Короче, артефакторы – долбаные паучки-вязальщики. Бабушки со спицами отдыхают: то, что может сплести из энергетических нитей магистр артефакторики, будет виртуозно и очень, очень сложносочиненно.

Но как физически плести эти штуки вокруг объекта?.. Обычно артефакторы проводят зачарования в пустых аудиториях и пользуются большим количеством специальных маг-крючков. Артефактор заранее рисует план плетения, а потом день за днем, не спеша, натягивает одну нить… Потом вторую… Третью… Предмет все это время лежит в центре.

Потом артефактор вбахивает в плетение свою энергию, все полыхает, он кричит формулу – и вуаля! У вас уже не булыжник, а артефакт.

Но. Не всегда у артефактора есть возможность так долго и тщательно готовить узор. Плюс все-таки бывают не очень сложные зачарования – где нужно всего две-три нити, скажем.

И тогда артефактор может станцевать свое плетение. Безо всяких материальных ниточек – сразу воспользоваться энергией, прочертить весь рисунок за один раз, прямо своим телом. Это сработает при условии, что у колдуна замечательная координация – ведь каждая нить должна тянуться по своему рисунку. А если ты ошибешься в шагах или взмахах руками – тебя так хлестнет незаконченным заклинанием, что мало не покажется.

И ладно, если заклинание простое. Но если сложное – от тебя останется гурхова головешка. Энергия унни не терпит, когда ее тревожат зря, – это одно из главных правил магической науки.

Короче, именно это я и должна сделать для Тилваса во время ритуала.

Станцевать плетение, которое вложит в артефакт Объединения последний кусочек формулы и запустит ритуал. В Ордене Сумрачной Вуали артефакты были заколдованы так, что действовали автоматически. Но у Тилваса это не получилось, поэтому придется «подпнуть» снаружи.