Окна во двор
Часть 95 из 121 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– У тебя есть еще салфетки?
– Купим на заправке, – с напускным спокойствием ответил Лев, пристегивая ремень. – Садись.
– Но я…
– Похер уже, садись.
Ваня, радостный, что не заставили отмываться снова, забрался на заднее сиденье. Лев завел машину, мы тронулись с места и едва проехали несколько метров, как я осознал ужасную вещь. Мы долго стояли на холоде, я испугался лягушки, потом еще смеялся над Ваней и теперь…
– Пап, – осторожно сказал я.
– Что?
– Я хочу писать.
Кузбасс
Дорога была скучной.
Когда я впервые услышал слова «Трехдневное путешествие до Байкала», я представлял, что мы будем проезжать провинциальные города, и можно будет посмотреть, как обстоят дела в других местах: так же плохо, как у нас, или еще хуже? Но почти все населенные пункты Лев объезжал стороной, поэтому окружающая действительность выглядела уныло: степь-степь-лес-деревня-лес-степь-степь. Иногда Ваня восклицал с заднего сиденья: «О, корова!»
Ему, кстати, все казалось интересным. Я даже позавидовал: где взять столько энтузиазма? Дыша в мой затылок с заднего сиденья, он пытливо расспрашивал обо всем, что видел:
– Почему здесь столько коров?
– Они пасутся.
– Почему они здесь пасутся?
– Видимо, рядом ферма.
– Почему только коровы?
– Может, там живут только коровы или других животных выводят в другое время.
– А бывают фермы, где живут только коровы?
В конце концов я надел наушники. Ваня возмутился, что мне «мертвые старики рокеры» важнее, чем собственный брат. Но я на самом деле просто для виду их надел, чтобы Ваня перестал зудеть над ухом. Мне так-то было интересно, что будет дальше, ведь в качестве собеседника оставался только Лев, но он был за рулем и всем своим видом давал понять: я сосредоточен, не смейте со мной разговаривать.
Ну Ваня и не стал разговаривать. Он высунулся между нашими креслами и стал внимательно следить за дорогой, чтобы подсказывать Льву.
– Обгоняй!.. Не обгоняй. Обгоняй!.. Нет, стой, не сейчас. Вот давай, обгоняй!
Это длилось несколько минут, пока Лев не сказал, что, если Ваня будет ему мешать, он не справится с управлением, мы попадем в аварию, в которой умрут все, кроме него (Вани то есть), и он будет жить еще долго-долго и нести за этот случай моральную ответственность девяносто лет.
– С чего ты взял, что мне будет стыдно? – только и спросил Ваня.
Мы ехали уже больше пяти часов, когда я понял, что от долгого сидения у меня затекло тело, а еще мне нестерпимо захотелось спать, есть и ныть (одновременно). Я уже собирался приступить к последнему, как вдали с правой стороны дороги показались гигантские красные буквы: «Кемерово». Ваня тоже их увидел, обрадовался, как старому другу:
– Ура, Кемерово!
Я удивленно посмотрел на папу.
– Мы что, заезжаем в город?
– Слава сказал, что я должен вас кормить, – мрачно буркнул Лев.
Трубы, трубы, трубы – вот и все, что можно было увидеть на въезде в Кемерово. Трубы вблизи, трубы вдалеке, трубы между приземистыми домами, трубы посреди многоэтажек (хотя, может, так только кажется на расстоянии). Из бело-красных полосатых труб поднимался тяжелый дым, смешиваясь с небом, и было тяжело понять, где заканчивается экологическая катастрофа, а где начинаются облака. Да и были ли они вообще, облака? Теперь я в этом не уверен. Думаю, в Кемерове облака делают из дыма.
Пока я смотрел по сторонам из окон машины, в меня заползала едкая тоска: что за дурацкое путешествие по самым унылым городам планеты, да еще в такую мерзкую погоду?
Лев, словно тоже почувствовав давящую безнадегу, покосился в мою сторону.
– Ты же любишь родину, Мики. В Канаде только и делал, что просился домой.
– А я ничего и не говорю.
Ваня, носом прилипнув к окну, от всего искренне приходил в восторг:
– Эти трубы похожи на рождественские трубочки, которые в Ванкувере продавались в декабре, помнишь, Мики? Ого, смотрите, вот это дымище в небо валит!
Чем дальше мы въезжали в город, тем легче дышалось – во всех смыслах. Трубы постепенно скрывались за панельными высотками и сталинскими домами, и Кемерово обретал внешний вид обычного города – скучного, конечно, но уже без апокалиптического оттенка. Мимо нас задребезжал старый трамвайчик, и Ваня снова радостно воскликнул:
– Ого! На нем написано «КэЗэМэЗэ»!
Следующие полчаса, разъезжая по городу, мы с братом спорили, где остановимся поесть. Ване нравилось все, что блестело, мигало электрическими вывесками и было написано яркими буквами.
– О, давай в шаурмечную! Или вот, пельмени «У Вована»! О, смотри, кафе «Елена»!
Я в этот момент скроллил страницы с отзывами в интернете и отметал все Ванины варианты:
– Ага, там рейтинг один и три и по залу бегают тараканы. Вот, пап, давай лучше сюда, тут оценка четыре и девять, средний ценник две тыщи рублей.
На поиски компромисса у нас ушел еще час, и в конце концов мы его нашли: недорогую кофейню с рейтингом четыре и девять и – специально для брата – дурацким названием («Сегодня, Таня» – так она называлась). Внутри были пять столиков, минималистичный дизайн и очень много светло-розового цвета.
– Фу, как по-девчачьи, – скривился Ваня, оценивая интерьер.
Лев сказал, что больше никуда не поедет, поэтому придется смириться. Ваня смирился.
К нам подошла молодая девушка в розовой униформе с голубыми рукавами (если бы они не были голубыми, она легко слилась бы со стеной). Мы с папой заказали сэндвичи (я с курицей, он с тунцом), а Ваня заказал всё. В смысле, вообще всё, что предлагала официантка.
– Есть тост с голландским соусом и лососем.
– Да, давайте.
– А на этой стороне меню завтраки, тут овсяные каши…
– Да, давайте овсяную кашу.
– Вместо тоста?
– Нет, вместе с тостом. И клубничный чизкейк.
– Хорошо. Что-нибудь попить? Лимонад, апельсиновый фреш…
– Да, все это.
– И то и другое?
– Да. И выключите музыку в зале, она у вас идиотская.
Девушка, записав наши заказы в блокнот, попросила ожидать и вежливо добавила, что музыку они выключить не могут – таковы правила. Ваня сказал:
– Тогда я напишу вам плохой отзыв, и у вас будет рейтинг один и три, как у Вована.
Девушка виновато пожала плечами. Ваня обиженно фыркнул, давая понять, что закончил разговор.
Когда официантка отошла, Лев заметил:
– По-моему, ты столько не съешь.
– Зато всё попробую.
Папа, помолчав, неожиданно спросил:
– Что думаешь об осознанном потреблении?
– О чем? – не понял брат.
– Ну, о таком способе потребления, при котором природные, человеческие и иные ресурсы не тратятся впустую.
Я почти услышал, как заскрипели шестеренки в мозгах у Вани. Отвернулся, чтобы не обидеть его своей улыбкой.
Лев, вздохнув, принялся объяснять:
– Вот ты взял много еды, больше, чем можешь съесть. Теперь то, что ты не доешь, отправится на помойку. Получается, это был напрасный человеческий труд и расход природных ресурсов. А тем временем около миллиарда людей на планете голодают.
Ваня, скрестив руки на груди, резко и нарочито отвернулся, подвинувшись в сторону вместе со стулом. Опустив голову, сердито засопел в воротник своей толстовки.
Лев искренне удивился.