Охота на тень
Часть 17 из 75 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я прибрался.
— Замечательно! Где Эрик?
— Спит. Я накормил его и уложил.
Бьёрн несмело обвил её руками и осторожно обнял. Против воли она ответила на объятие. Его длинные волосы защекотали ей нос, и Бритт-Мари ощутила запах мыла и лосьона для бритья.
— Что с его кашлем?
Бьёрн удивлённо взглянул на жену.
— С кашлем?
— Ну да, он же кашляет.
— Прекрати себя накручивать. Он прекрасно себя чувствует. И даже если он кашлял, чего лично я не заметил, это не помешало ему умять в кафе два пирожных.
Бритт-Мари кивнула, подумав, что всё равно приложит ухо к груди Эрика, прежде чем лечь, так как на мнение Бьёрна в отношении детских болезней она не полагалась. Потом она оглядела чистую гостиную.
— Май заставила тебя навести порядок?
— Нет, — с нажимом произнес он. — Я захотел сделать что-нибудь для тебя, я ведь был таким дураком. Я исправлюсь. Я найду новую работу и верну деньги.
Он на мгновение замялся, но договорил:
— И мы поедем на Мадейру, обещаю.
— Хорошо, — отозвалась Бритт-Мари, действительно желая ему поверить. Ибо могло ли быть на свете что-то более прекрасное, чем семья? Что-то столь же желанное и совершенное?
Однако мысли Бритт-Мари стремились в ином направлении. Они тянулись к домам возле Берлинпаркен, к тёмным окнам покинутых квартир на верхних этажах. Догадка, возникшая у Бритт-Мари, когда та глядела на контур крыш на фоне ночного неба, оформилась яснее. Внезапно Бритт-Мари ощутила на шее цепочку с кольцом Элси.
— Всё в порядке, — сказала она вслух, приняв решение прогуляться в выходные к этим домам, чтобы подтвердить или опровергнуть свои умозаключения.
Тем вечером ужином занимался Бьёрн. Они ели недоваренную картошку, которая осталась жёсткой внутри, жареные колбаски и консервированный горошек.
— Вкусно, — соврала она, чувствуя благодарность за внезапное рвение Бьёрна на ниве домашнего хозяйства. — И я рада, что ты начал искать работу.
Бритт-Мари не стала уточнять, что в общем-то это были минимальные требования к взрослому мужчине, учитывая, что Май всё ещё забирала Эрика на целый день.
Бритт-Мари отложила столовые приборы, раздумывая, стоит ли задавать вопрос, который давно не давал ей покоя. Она опасалась, что может испортить Бьёрну настроение, однако в конце концов решилась.
— Так что вообще произошло? У тебя на работе?
Бьёрн удивлённо посмотрел на жену, встретился с ней взглядом и отложил вилку на край тарелки.
— Я же говорил. Сокращение. Это было…
Он не договорил до конца и весь поник. Выглядел он несчастным.
— Может, попробуешь позвонить в автомастерскую у заправочной станции? Мне кажется, у них всегда много клиентов. По крайней мере, когда нам нужно обслуживать радиомобили.
Бьёрн кивнул, не поднимая взгляда от тарелки. Взял вилку и стал накалывать на неё отдельные горошины.
— Да, ты права. Так и сделаю.
Когда они убирали посуду, раздался звонок в дверь, и Бьёрн пошёл открывать. Из прихожей донесся его голос:
— Чёрт побери! Кто тебя так?
А в ответ до дрожи знакомый тягучий голос:
— Всё этот чёртов кустарник на мамашиной даче.
Бритт-Мари отправилась в прихожую.
— Тот, что у сарая, ты знаешь, — продолжал голос. — Я собирался отлить, и…
Когда в прихожей показалась Бритт-Мари, Судден осёкся. Он стоял, прислонившись к дверному косяку. Три длинных царапины прочертили его щеку наискось. В руках он держал пакет из Консума, по очертаниям которого нетрудно было догадаться, что тот набит пивными банками.
Судден кивнул Бритт-Мари.
— Здорово.
— Привет, — отозвалась она, косясь на его пакет.
— Ну так вот, — обращаясь к Бьёрну, продолжил Судден, — я собирался тебя спросить, не желаешь ли ненадолго составить мне компанию?
Бьёрн бросил быстрый взгляд на жену. Потом повернулся к Суддену.
— Не сегодня. Извиняй.
Бритт-Мари вернулась на кухню, взяла тряпку и принялась тщательно протирать стол.
В прихожей Судден расхваливал лошадь по кличке Голден Чайлд, на которую ставили десять к одному. Через минуту дверь захлопнулась, и Бьёрн вернулся на кухню.
— Спасибо, — сказала Бритт-Мари. — Спасибо, что решил сегодня остаться дома.
Той ночью ей приснился Болотный Убийца — безликий образ, сгусток тьмы, который похитил Эрика из кроватки и исчез в ночи.
С рвущимся сердцем и болью в груди она помчалась следом — по тёмным улицам, через лес, а потом по самой кромке чёрной воды озера Тунашён.
Паника была такой всеобъемлющей, мука такой испепеляющей. Отчаяние таким взаправдашним.
«Эрик» — у неё осталась только одна мысль. «Я должна спасти Эрика».
Внезапно вдалеке она смогла разглядеть, как Болотный Убийца вбегает в чей-то дом. Прежде, чем за ним захлопнулась дверь, Бритт-Мари увидела маленькую пяточку Эрика, белевшую в темноте. Она закричала:
— Эрик!
Поднялся сильный ветер, и Бритт-Мари пришлось наклониться вперед, словно она пыталась пробиться сквозь смерч или плыть против течения. В конце концов она добралась до своей цели.
Бритт-Мари стояла и смотрела на тлеющие обугленные доски, которые торчали из голубого фундамента дома семьи Лундинов.
В следующую секунду она почувствовала, что Бьёрн держит её в объятиях, и услышала его голос прямо у себя над ухом:
— Это всего лишь кошмар, любимая. Спи. Я побуду рядом.
14
Субботним утром кошмар рассеялся, а Бьёрн проснулся в супружеской постели.
Это было превосходное утро. Словно в каком-нибудь английском постановочном кино: в окно лился солнечный свет, широкими мазками покрывая золотом их кровать, и в его лучах клубился и таял пар от чашки с кофе. Совсем рядом в своей кроватке спал малютка Эрик. Влажные завитки его светло-русых волос прилипли к вискам, ротик приоткрылся во сне.
Бритт-Мари сделала глоток кофе, который смолол, сварил и принес ей в постель Бьёрн.
Он рано встал и успел не только приготовить завтрак, но и сдвинуть с места старую тяжелую ванну — Бьёрн собирался прочистить слив. Бьёрн был силён, и у него всё замечательно получалось, когда он того хотел.
Бритт-Мари размышляла, стоит ли поделиться с мужем подробностями о ходе расследования, но решила этого не делать. Она была убеждена, что Бьёрн умеет держать язык за зубами, даже когда пьян, но не хотела вновь выслушивать его уговоры о переводе на другое место службы. Ещё Бритт-Мари не хотела, чтобы Бьёрн переживал за неё. А именно это он и делал: без всякой нужды за неё волновался, словно Бритт-Мари была не высокой сильной женщиной со средним полицейским образованием, а какой-нибудь хрупкой престарелой дамочкой.
Однако, к удивлению Бритт-Мари, Бьёрн сам завёл разговор на эту тему.
— Мама рассказала, что человек, которого в сороковые годы объявили Болотным Убийцей, был невиновен, — сказал Бьёрн, осторожно гладя её по животу кончиками пальцев.
Бритт-Мари прикрыла глаза, наслаждаясь осенним солнцем, которое ласково согревало её обнажённую кожу.
— Возможно, что и так, — отозвалась она.
— К чему бы ей выдумывать?
— То, что пишут в газетах, совсем не обязательно должно быть правдой.
— Мать сказала, что это Болотный Убийца вернулся, — продолжал Бьёрн, не обращая внимания на комментарий жены.
Бритт-Мари молчала. В тишине раздался щелчок зажигалки, а потом, когда Бьёрн затянулся, — еле слышное шипение тлеющей сигареты.
— А она не из паникёров, — сказал Бьёрн. — Не из пугливых.
Но Бритт-Мари, вспоминая жёсткие седые локоны свекрови, её худые, но сильные руки и взгляд, твёрдый как кремень, подумала, что даже Май могла чего-то испугаться. Бритт-Мари не стала ничего говорить — ей не хотелось разрушать хрупкое очарование этого мгновения. Бьёрн был преисполнен любви, ласково пригревало солнце, а кофе был в меру крепок и горяч. К тому же, Бритт-Мари внезапно вспомнила, как ей нравилось, когда Бьёрну на лицо спадала прядь длинных волос. Какой мягкой могла быть его загорелая кожа, и как сильно она тосковала по этому щекотанию у себя в животе, которое начиналось, когда он был так близко.
Бритт-Мари подумала, что в скором времени у Эрика могли бы появиться братик или сестрёнка.
Она так и не пошла смотреть на дома возле Берлинпаркен. Все выходные Бритт-Мари посвятила Бьёрну с Эриком: они выдували мыльные пузыри в парке, готовили еду и ходили за покупками. А Бьёрн долго гулял с коляской.
— Замечательно! Где Эрик?
— Спит. Я накормил его и уложил.
Бьёрн несмело обвил её руками и осторожно обнял. Против воли она ответила на объятие. Его длинные волосы защекотали ей нос, и Бритт-Мари ощутила запах мыла и лосьона для бритья.
— Что с его кашлем?
Бьёрн удивлённо взглянул на жену.
— С кашлем?
— Ну да, он же кашляет.
— Прекрати себя накручивать. Он прекрасно себя чувствует. И даже если он кашлял, чего лично я не заметил, это не помешало ему умять в кафе два пирожных.
Бритт-Мари кивнула, подумав, что всё равно приложит ухо к груди Эрика, прежде чем лечь, так как на мнение Бьёрна в отношении детских болезней она не полагалась. Потом она оглядела чистую гостиную.
— Май заставила тебя навести порядок?
— Нет, — с нажимом произнес он. — Я захотел сделать что-нибудь для тебя, я ведь был таким дураком. Я исправлюсь. Я найду новую работу и верну деньги.
Он на мгновение замялся, но договорил:
— И мы поедем на Мадейру, обещаю.
— Хорошо, — отозвалась Бритт-Мари, действительно желая ему поверить. Ибо могло ли быть на свете что-то более прекрасное, чем семья? Что-то столь же желанное и совершенное?
Однако мысли Бритт-Мари стремились в ином направлении. Они тянулись к домам возле Берлинпаркен, к тёмным окнам покинутых квартир на верхних этажах. Догадка, возникшая у Бритт-Мари, когда та глядела на контур крыш на фоне ночного неба, оформилась яснее. Внезапно Бритт-Мари ощутила на шее цепочку с кольцом Элси.
— Всё в порядке, — сказала она вслух, приняв решение прогуляться в выходные к этим домам, чтобы подтвердить или опровергнуть свои умозаключения.
Тем вечером ужином занимался Бьёрн. Они ели недоваренную картошку, которая осталась жёсткой внутри, жареные колбаски и консервированный горошек.
— Вкусно, — соврала она, чувствуя благодарность за внезапное рвение Бьёрна на ниве домашнего хозяйства. — И я рада, что ты начал искать работу.
Бритт-Мари не стала уточнять, что в общем-то это были минимальные требования к взрослому мужчине, учитывая, что Май всё ещё забирала Эрика на целый день.
Бритт-Мари отложила столовые приборы, раздумывая, стоит ли задавать вопрос, который давно не давал ей покоя. Она опасалась, что может испортить Бьёрну настроение, однако в конце концов решилась.
— Так что вообще произошло? У тебя на работе?
Бьёрн удивлённо посмотрел на жену, встретился с ней взглядом и отложил вилку на край тарелки.
— Я же говорил. Сокращение. Это было…
Он не договорил до конца и весь поник. Выглядел он несчастным.
— Может, попробуешь позвонить в автомастерскую у заправочной станции? Мне кажется, у них всегда много клиентов. По крайней мере, когда нам нужно обслуживать радиомобили.
Бьёрн кивнул, не поднимая взгляда от тарелки. Взял вилку и стал накалывать на неё отдельные горошины.
— Да, ты права. Так и сделаю.
Когда они убирали посуду, раздался звонок в дверь, и Бьёрн пошёл открывать. Из прихожей донесся его голос:
— Чёрт побери! Кто тебя так?
А в ответ до дрожи знакомый тягучий голос:
— Всё этот чёртов кустарник на мамашиной даче.
Бритт-Мари отправилась в прихожую.
— Тот, что у сарая, ты знаешь, — продолжал голос. — Я собирался отлить, и…
Когда в прихожей показалась Бритт-Мари, Судден осёкся. Он стоял, прислонившись к дверному косяку. Три длинных царапины прочертили его щеку наискось. В руках он держал пакет из Консума, по очертаниям которого нетрудно было догадаться, что тот набит пивными банками.
Судден кивнул Бритт-Мари.
— Здорово.
— Привет, — отозвалась она, косясь на его пакет.
— Ну так вот, — обращаясь к Бьёрну, продолжил Судден, — я собирался тебя спросить, не желаешь ли ненадолго составить мне компанию?
Бьёрн бросил быстрый взгляд на жену. Потом повернулся к Суддену.
— Не сегодня. Извиняй.
Бритт-Мари вернулась на кухню, взяла тряпку и принялась тщательно протирать стол.
В прихожей Судден расхваливал лошадь по кличке Голден Чайлд, на которую ставили десять к одному. Через минуту дверь захлопнулась, и Бьёрн вернулся на кухню.
— Спасибо, — сказала Бритт-Мари. — Спасибо, что решил сегодня остаться дома.
Той ночью ей приснился Болотный Убийца — безликий образ, сгусток тьмы, который похитил Эрика из кроватки и исчез в ночи.
С рвущимся сердцем и болью в груди она помчалась следом — по тёмным улицам, через лес, а потом по самой кромке чёрной воды озера Тунашён.
Паника была такой всеобъемлющей, мука такой испепеляющей. Отчаяние таким взаправдашним.
«Эрик» — у неё осталась только одна мысль. «Я должна спасти Эрика».
Внезапно вдалеке она смогла разглядеть, как Болотный Убийца вбегает в чей-то дом. Прежде, чем за ним захлопнулась дверь, Бритт-Мари увидела маленькую пяточку Эрика, белевшую в темноте. Она закричала:
— Эрик!
Поднялся сильный ветер, и Бритт-Мари пришлось наклониться вперед, словно она пыталась пробиться сквозь смерч или плыть против течения. В конце концов она добралась до своей цели.
Бритт-Мари стояла и смотрела на тлеющие обугленные доски, которые торчали из голубого фундамента дома семьи Лундинов.
В следующую секунду она почувствовала, что Бьёрн держит её в объятиях, и услышала его голос прямо у себя над ухом:
— Это всего лишь кошмар, любимая. Спи. Я побуду рядом.
14
Субботним утром кошмар рассеялся, а Бьёрн проснулся в супружеской постели.
Это было превосходное утро. Словно в каком-нибудь английском постановочном кино: в окно лился солнечный свет, широкими мазками покрывая золотом их кровать, и в его лучах клубился и таял пар от чашки с кофе. Совсем рядом в своей кроватке спал малютка Эрик. Влажные завитки его светло-русых волос прилипли к вискам, ротик приоткрылся во сне.
Бритт-Мари сделала глоток кофе, который смолол, сварил и принес ей в постель Бьёрн.
Он рано встал и успел не только приготовить завтрак, но и сдвинуть с места старую тяжелую ванну — Бьёрн собирался прочистить слив. Бьёрн был силён, и у него всё замечательно получалось, когда он того хотел.
Бритт-Мари размышляла, стоит ли поделиться с мужем подробностями о ходе расследования, но решила этого не делать. Она была убеждена, что Бьёрн умеет держать язык за зубами, даже когда пьян, но не хотела вновь выслушивать его уговоры о переводе на другое место службы. Ещё Бритт-Мари не хотела, чтобы Бьёрн переживал за неё. А именно это он и делал: без всякой нужды за неё волновался, словно Бритт-Мари была не высокой сильной женщиной со средним полицейским образованием, а какой-нибудь хрупкой престарелой дамочкой.
Однако, к удивлению Бритт-Мари, Бьёрн сам завёл разговор на эту тему.
— Мама рассказала, что человек, которого в сороковые годы объявили Болотным Убийцей, был невиновен, — сказал Бьёрн, осторожно гладя её по животу кончиками пальцев.
Бритт-Мари прикрыла глаза, наслаждаясь осенним солнцем, которое ласково согревало её обнажённую кожу.
— Возможно, что и так, — отозвалась она.
— К чему бы ей выдумывать?
— То, что пишут в газетах, совсем не обязательно должно быть правдой.
— Мать сказала, что это Болотный Убийца вернулся, — продолжал Бьёрн, не обращая внимания на комментарий жены.
Бритт-Мари молчала. В тишине раздался щелчок зажигалки, а потом, когда Бьёрн затянулся, — еле слышное шипение тлеющей сигареты.
— А она не из паникёров, — сказал Бьёрн. — Не из пугливых.
Но Бритт-Мари, вспоминая жёсткие седые локоны свекрови, её худые, но сильные руки и взгляд, твёрдый как кремень, подумала, что даже Май могла чего-то испугаться. Бритт-Мари не стала ничего говорить — ей не хотелось разрушать хрупкое очарование этого мгновения. Бьёрн был преисполнен любви, ласково пригревало солнце, а кофе был в меру крепок и горяч. К тому же, Бритт-Мари внезапно вспомнила, как ей нравилось, когда Бьёрну на лицо спадала прядь длинных волос. Какой мягкой могла быть его загорелая кожа, и как сильно она тосковала по этому щекотанию у себя в животе, которое начиналось, когда он был так близко.
Бритт-Мари подумала, что в скором времени у Эрика могли бы появиться братик или сестрёнка.
Она так и не пошла смотреть на дома возле Берлинпаркен. Все выходные Бритт-Мари посвятила Бьёрну с Эриком: они выдували мыльные пузыри в парке, готовили еду и ходили за покупками. А Бьёрн долго гулял с коляской.