Однажды в Марчелике 3
Часть 7 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
За спиной растревоженным ульем гудел Нордлидж Бифлод. Но, кроме застрявшего посреди реки пароходика, никакой другой погони не наблюдалось. И хотя у города было множество причин гудеть, в том числе, против солдат СоЗаМаО – что жители и делали, пользуясь подвернувшимся случаем – Дана Старгана это уже совершенно не интересовало…
Весь остаток дня касадоры организовывали загон для воллов. А ещё перемещали фургоны под строгим руководством шкипера, который во время бегства заметил, что баржу слегка накренило. И это несмотря на то, что при погрузке касадоры всё-таки старались распределить груз равномерно – лишь бы «Салли» не перевернулась, отвалив от пирса.
Вечером Дан устроил обход, проверяя всех членов вадсомада. А заодно узнавая, как у каждого дела и что его беспокоит. Большинство беспокоилось только о раненых, которых, к сожалению, хватало. К счастью, ничьи головы и сердца не пострадали, а всё остальное было излечимо. Наиболее неприятные ранения получили Иоганн и Вульф. Но сейчас ещё рано было говорить, чем закончится их лечение.
Не нашёл Дан только Пеллу, которой не было ни в её фургоне, ни где-то рядом. Вооружившись фонарём, молодой касадор отправился на поиски. Обойдя большую часть баржи, он даже начал беспокоиться: всё-таки деваться с борта было просто некуда.
Однако спустя ещё несколько минут девушка всё-таки нашлась. На носу баржи, прямо за загоном с воллами.
Пелла сидела на носовом кнехте, подтянув колени к груди и обхватив их руками.
На появление Дана она почти не отреагировала. Обернулась, посмотрела секунду – и отвернулась вновь, уставившись на воду по курсу судна.
Дан, в принципе, рано или поздно ожидавший чего-то подобного, не удивился. Просто поставил фонарь на пол, подошёл к Пелле и уселся рядом. Кнехт был широкий, так что даже его туша легко уместилась на нём филейной частью.
– Ну и чего ты загрустила? – поинтересовался он.
– Просто загрустила… – девушка дождалась, когда Дан усядется, а потом привалилась к нему плечом. – Дан, зачем это всё? Столько крови, стрельбы… Рано или поздно кто-нибудь умрёт, и этого человека нам придётся хоронить…
– Рано или поздно мы все умрём. И всех нас похоронят! – успокоил её Дан. – А пару столетий назад даже у раненых шансов было немного. Ган и Вульф точно бы скончались за несколько дней. Так что… Хорошо, что пока нас спасает Пыль Эрфы.
– А от попадания в голову она спасёт? – хмуро спросила Пелла.
– От попадания в голову ничего не спасёт. Только чудо! – покачал головой касадор. – Хотя разные случаи бывали. Попадут в голову касадору, а он…
– Дан, я ведь не об этом! – возмутилась Пелла. – Ты же прекрасно понял, о чём я…
– Пока мне кажется, что ты о смысле жизни, Пел!.. – задумчиво произнёс Дан. – Но, ты знаешь, смысл жизни – это такая странная штука… Только ты сам можешь его найти. А другой за тебя этого не сделает.
– Нет, я не о смысле жизни, – девушка улыбнулась. – Я о цели всего этого путешествия… Зачем мы плывём на восток? И зачем нам общаться с григио, или с кем там ещё?.. Может, надо вернуться в Кастиелло де Романо и спокойно жить там… Ведь тебе сделали очень заманчивое предложение!.. Понимаю, ты хочешь спасти родителей, но аборигены вряд ли в этом помогут.
– Не помогут… – Дан задумался, как бы ей получше объяснить. – Но тут дело такое, Пел. Марчелика – это опасное место. Вот, например, возьми сандоклёра! Он опасен. Согласна?
– Согласна, – не стала спорить девушка.
– Но если ты знаешь, как его пристрелить и зачем он нападает, всё уже не так страшно, – продолжил Дан. – И так с любым животным. Что здесь, что на Старом Эдеме.
– И причём тут цель нашего путешествия? – поинтересовалась Пелла.
– Всё, что тебе знакомо – уже не так опасно, как всё, что неизвестно, – повторил Дан, подводя к следующей своей части объяснения. – А вот кто такие хаблы, григио и кто за ними стоит – это неизвестно. И получается что?
– Что они все опасны… Опаснее зверей… – догадалась девушка.
– Значит, цель этого путешествия – понять, кто они, чего хотят и что ими движет, – закончил объяснение Дан. – Узнаем, расскажем другим людям… И, может, аборигены перестанут вырезать целые поселения. Кто знает?
– И это знание стоит возможных жертв? – усомнилась Пелла.
– Знание – вообще дорогая штука… – хмуро заметил Дан. – За любую информацию приходится чем-то платить.
Пелла заёрзала на плече, и Дан успокаивающе её приобнял.
– Умрёт кто-то или нет… – сказал он. – …Это сложно предвидеть. И ещё сложнее – избежать. Люди погибают, поскользнувшись на каменной мостовой… От случайной пули, предназначенной другому. Или от внезапной болезни. Если не готов умереть – не станешь касадором равнин. Но если уж стал… Тогда у тебя есть все шансы к старости быть богатым человеком.
– Пока вы только тратите деньги! – Пелла улыбнулась.
– Это были грязные деньги… От них надо избавляться! – Дан начал было подниматься, но девушка удержала его за руку.
– Посиди со мной… С тобой как-то спокойнее.
– Как скажешь, – не стал спорить Дан.
Если честно, он боялся, что Пелла снова будет заваливать его вопросами. Но девушка молчала. Они просидели ещё минут десять, глядя, как в свете звёзд стелется под нос «Салли» речная гладь.
А потом Дан всё таки настоял, чтобы Пелла отправилась спать. На следующий день им предстояло ещё много работы, которую никто не выполнит за них…
Глава 3
Вадсомад Старган, баржа «Салли», Верхние течения Нигад-бех, 22 июля 1936 года М.Х.
Шкипер Одрик Тойер уверенно вёл свой кораблик вверх по реке. И это несмотря на то, что кораблик весь день немилосердно качало. А иногда качало и вовсе опасно – особенно когда тяжёлые фургоны, находившиеся на его борту, снимали с колёс. И, так как взять в помощь много воллов было проблематично, приходилось обходиться простыми средствами – то есть руками членов вадсомада.
Каждый раз, когда толпа касадоров перемещалась на один борт, баржу начинало кренить, шкипер принимался грязно ругаться из рубки, а команда кораблика – нервничать и переживать. Но фургон за фургоном снимался с колёс, а крушение баржи так и не происходило. То ли «Салли» обладала повышенной живучестью, то ли шкипер бросил весь свой опыт на спасение корабля, пассажиров и себя любимого.
В зенит воздух и река так прогрелись, что, казалось, было видно, как поднимается пар от воды, устремляясь в небо. А небесную синеву, в свою очередь, начали затягивать рваные облака. Мимо проплывали сонные и ленивые в такую жару берега. Дороги опустели, окрестные посёлки и городки притихли, и даже живность в округе как-то присмирела.
Лишь пара «лепестков» – рыб, напоминающих по форме цветочный лепесток и таких же плоских – плыла рядом с пароходом, подставляя солнцу широкие вытянутые спины.
Даже двужильные касадоры, разомлев от такой жары и душной влажности, разбрелись кто куда. Кто-то спрятался в фургоне, кто-то просто присел в теньке. Женщины ушли на камбуз готовить пищу. И только в одном месте жизнь так и не замерла – там Август и старик Джон яростно сцепились в партии «тавола реале». Впрочем, Дан Старган когда-то знал эту игру под названием «нарды».
Оба касадора играли не на интерес, а на вполне конкретные бумажки, поэтому на жару им было временно наплевать. Рядом с ними, на столе, лежала ещё и так называемая «большая» колода игральных карт, и мешочек с костями. Всем было ясно, что Август и старик Джон схлестнулись не на жизнь, а на жадность. И побежденный уйдёт из-за стола лишь тогда, когда всё, что было в кармане, будет передано противнику…
Глядя на них, Дан поражался тому, что на Эрфе не возникла огромная индустрия азартных игр, которая некогда была на Земле. В той же Марчелике заядлые игроки ютились по кабакам и салунам, находя там таких же заядлых игроков. Впрочем, объяснение этому феномену было: любая попытка организации игорного дома, в итоге, закончилась бы костром. Позиции Церкви Эрфы (так и не разделившейся на конфессии, как на Земле) были сильны и непоколебимы.
Конечно же, многие пытались как-то расшатать этого исполина. Но Матерь Церковь была крепка, как скала. И, как цемент, спаяла христианские государства Старого Эдема, не позволяя вконец обнаглевшим правителям опускаться до беспредела. Наверно, именно такой она и должна была стать на Земле в далёкие времена… Однако что-то пошло не так.
– Хе-хе-хе! – противно заскрипев, рассмеялся Август.
И уже второй раз подряд сгрёб к себе мятые бумажки.
– Да чтоб тебя! – сердито буркнул Джон, выкидывая на стол новые.
Соперники не собирались ни сдаваться, ни отступать. Наконец, Дану надоело следить за игрой, и он решил сходить к борту баржи, где Ларс и Ян Олафсоны ловили рыбу. Не успел Старган сделать и пары шагов, когда Ларс напрягся, его удочка согнулась в дугу…
И прежде, чем Олафсон успел что-то сделать, леска с противным щелчком лопнула.
– Скотина какая! – ругнулся Ларс, глядя на её обрывок. – Но ты видел, малец? Ты видел?
– Ну и что толку? – удивился «малец», который ростом уже превзошёл отца.
– Как что?! – возмутился Ларс. – Давай-ка поймаем этого гиганта!
Старган почти дошёл до Олафсонов, когда Ларс опасно перегнулся через борт баржи. И, потрясая мозолистым кулаком, потребовал у подводного обитателя:
– Эй ты, туша! Выходи!..
Конечно же, позже он оправдывался тем, что решил пошутить – да и вообще не ожидал, что «туша» решит его послушаться. Но раз уж повёл себя как дебил, то теперь будь добр стерпеть и гомерический хохот окружающих. Однако это всё будет потом…
А в тот миг, когда из толщи воды сначала проступила, а потом и выпрыгнула огромная уродливая морда, бедный Олафсон-отец смог разве что как-то тонко пискнуть, отпрыгивая от борта.
– Берегись! Усач! – крик шкипера, усиленный мегафоном, разнёсся по барже.
Скользя ногами по палубе, Ларс Олафсон пытался отползти подальше от «гостя» из глубин. Его сын Пит рванул к центру палубы, но запутался в ногах и грохнулся неподалёку. А над фальшбортом поднималась огромная серая в чёрную крапинку туша с белым пузом…
Когда над палубой нависло уже ярдов семь рыбины, Дан только вытаскивал «немезиду» из кобуры, взводя курок. Он и сам так опешил, что немного промедлил.
Некоторые из касадоров успели раньше. Зазвучали первые выстрелы, и пули впились в тело речного монстра. Но, кажется, не слишком ему навредили. Разве что рана на пузе выглядела нехорошо, но усачу почему-то не помешала.
Перевалившись через борт, огромная рыба обрушилась на палубу, чудом не придавив Ларса и Пита, которые едва успели выбраться из зоны поражения. Впрочем, это отсрочило их вероятную гибель лишь на пару секунд…
А всё потому что лютая рыбина была способна ходить на передних плавниках. И теперь поднимала над палубой переднюю часть туши, буравя будущих жертв чёрными провалами злых глазок.
В голове Дана Старгана время слилось в какой-то тягучий поток, сквозь который, одна за другой, со скоростью света летели отчаянные мысли: «Куда стрелять?.. У него вообще есть мозг?.. Попытка будет только одна!..».
За эти доли секунды прицел «немезиды» скользнул по длинным тёмным усам, по опорному плавнику… И решение пришло само собой: раз попытка всего одна, то нужен максимальный ущерб. А дальше тело действовало на автомате. Палец надавил на спусковой крючок, рука вернула прицел на плавник – и через секунду тот брызнул в стороны кровавыми ошмётками.
Рыба молча и тяжело завалилась одним боком на палубу. А потом сразу три пули вошли в другой её плавник: кто-то из касадоров пришёл к тому же решению, что и Старган. Теперь, лишившись здоровых конечностей, рыбина могла рассчитывать только на свой хвост, который бешено извивался, круша фальшборт и толкая огромное серое тело вперёд.
– По жабрам бейте! По жабрам! – посоветовал шкипер так обыденно, будто каждый день перед завтраком выманивает на палубу, а потом добивает речных монстров.
Хлёсткий звук выстрела – явно чего-то более существенного, чем револьвер – прорвался сквозь гвалт, царивший на палубе. В середине туловища рыбы, возле жабр, расцвёл кровавый цветок. И та впервые отреагировала на попадание…
Серое тело дёрнулось, сворачиваясь в клубок, а затем по нему прокатилась судорога. После чего усач стремительно распрямился, сметая одним своим концом остатки фальшборта и удочку Пита, а другим – сразу обоих Олафсонов…
Усач умер. Хотя не все это сразу поняли. Пара касадоров успела выпустить в рыбину ещё несколько пуль, и лишь очередной совет шкипера заставил их остановиться:
– Ну и чего вы мясо-то портите?! Свежуйте прямо там! Всё равно ещё фальшборт чинить и палубу мыть. Кстати, все живы?
– Чтоб меня… Чтоб меня! – Дан посмотрел на Ларса, которые лежал на палубе, глядя в небо широко раскрытыми глазами, и всё время повторял: – Чтоб меня…
– О-о-о-о! – вторил ему сын, баюкая в объятиях ушибленные рёбра.
– Живы! – ответил Дан, поглядев на виновников переполоха. – Но, кажется, они теперь дебилы!
Весь остаток дня касадоры организовывали загон для воллов. А ещё перемещали фургоны под строгим руководством шкипера, который во время бегства заметил, что баржу слегка накренило. И это несмотря на то, что при погрузке касадоры всё-таки старались распределить груз равномерно – лишь бы «Салли» не перевернулась, отвалив от пирса.
Вечером Дан устроил обход, проверяя всех членов вадсомада. А заодно узнавая, как у каждого дела и что его беспокоит. Большинство беспокоилось только о раненых, которых, к сожалению, хватало. К счастью, ничьи головы и сердца не пострадали, а всё остальное было излечимо. Наиболее неприятные ранения получили Иоганн и Вульф. Но сейчас ещё рано было говорить, чем закончится их лечение.
Не нашёл Дан только Пеллу, которой не было ни в её фургоне, ни где-то рядом. Вооружившись фонарём, молодой касадор отправился на поиски. Обойдя большую часть баржи, он даже начал беспокоиться: всё-таки деваться с борта было просто некуда.
Однако спустя ещё несколько минут девушка всё-таки нашлась. На носу баржи, прямо за загоном с воллами.
Пелла сидела на носовом кнехте, подтянув колени к груди и обхватив их руками.
На появление Дана она почти не отреагировала. Обернулась, посмотрела секунду – и отвернулась вновь, уставившись на воду по курсу судна.
Дан, в принципе, рано или поздно ожидавший чего-то подобного, не удивился. Просто поставил фонарь на пол, подошёл к Пелле и уселся рядом. Кнехт был широкий, так что даже его туша легко уместилась на нём филейной частью.
– Ну и чего ты загрустила? – поинтересовался он.
– Просто загрустила… – девушка дождалась, когда Дан усядется, а потом привалилась к нему плечом. – Дан, зачем это всё? Столько крови, стрельбы… Рано или поздно кто-нибудь умрёт, и этого человека нам придётся хоронить…
– Рано или поздно мы все умрём. И всех нас похоронят! – успокоил её Дан. – А пару столетий назад даже у раненых шансов было немного. Ган и Вульф точно бы скончались за несколько дней. Так что… Хорошо, что пока нас спасает Пыль Эрфы.
– А от попадания в голову она спасёт? – хмуро спросила Пелла.
– От попадания в голову ничего не спасёт. Только чудо! – покачал головой касадор. – Хотя разные случаи бывали. Попадут в голову касадору, а он…
– Дан, я ведь не об этом! – возмутилась Пелла. – Ты же прекрасно понял, о чём я…
– Пока мне кажется, что ты о смысле жизни, Пел!.. – задумчиво произнёс Дан. – Но, ты знаешь, смысл жизни – это такая странная штука… Только ты сам можешь его найти. А другой за тебя этого не сделает.
– Нет, я не о смысле жизни, – девушка улыбнулась. – Я о цели всего этого путешествия… Зачем мы плывём на восток? И зачем нам общаться с григио, или с кем там ещё?.. Может, надо вернуться в Кастиелло де Романо и спокойно жить там… Ведь тебе сделали очень заманчивое предложение!.. Понимаю, ты хочешь спасти родителей, но аборигены вряд ли в этом помогут.
– Не помогут… – Дан задумался, как бы ей получше объяснить. – Но тут дело такое, Пел. Марчелика – это опасное место. Вот, например, возьми сандоклёра! Он опасен. Согласна?
– Согласна, – не стала спорить девушка.
– Но если ты знаешь, как его пристрелить и зачем он нападает, всё уже не так страшно, – продолжил Дан. – И так с любым животным. Что здесь, что на Старом Эдеме.
– И причём тут цель нашего путешествия? – поинтересовалась Пелла.
– Всё, что тебе знакомо – уже не так опасно, как всё, что неизвестно, – повторил Дан, подводя к следующей своей части объяснения. – А вот кто такие хаблы, григио и кто за ними стоит – это неизвестно. И получается что?
– Что они все опасны… Опаснее зверей… – догадалась девушка.
– Значит, цель этого путешествия – понять, кто они, чего хотят и что ими движет, – закончил объяснение Дан. – Узнаем, расскажем другим людям… И, может, аборигены перестанут вырезать целые поселения. Кто знает?
– И это знание стоит возможных жертв? – усомнилась Пелла.
– Знание – вообще дорогая штука… – хмуро заметил Дан. – За любую информацию приходится чем-то платить.
Пелла заёрзала на плече, и Дан успокаивающе её приобнял.
– Умрёт кто-то или нет… – сказал он. – …Это сложно предвидеть. И ещё сложнее – избежать. Люди погибают, поскользнувшись на каменной мостовой… От случайной пули, предназначенной другому. Или от внезапной болезни. Если не готов умереть – не станешь касадором равнин. Но если уж стал… Тогда у тебя есть все шансы к старости быть богатым человеком.
– Пока вы только тратите деньги! – Пелла улыбнулась.
– Это были грязные деньги… От них надо избавляться! – Дан начал было подниматься, но девушка удержала его за руку.
– Посиди со мной… С тобой как-то спокойнее.
– Как скажешь, – не стал спорить Дан.
Если честно, он боялся, что Пелла снова будет заваливать его вопросами. Но девушка молчала. Они просидели ещё минут десять, глядя, как в свете звёзд стелется под нос «Салли» речная гладь.
А потом Дан всё таки настоял, чтобы Пелла отправилась спать. На следующий день им предстояло ещё много работы, которую никто не выполнит за них…
Глава 3
Вадсомад Старган, баржа «Салли», Верхние течения Нигад-бех, 22 июля 1936 года М.Х.
Шкипер Одрик Тойер уверенно вёл свой кораблик вверх по реке. И это несмотря на то, что кораблик весь день немилосердно качало. А иногда качало и вовсе опасно – особенно когда тяжёлые фургоны, находившиеся на его борту, снимали с колёс. И, так как взять в помощь много воллов было проблематично, приходилось обходиться простыми средствами – то есть руками членов вадсомада.
Каждый раз, когда толпа касадоров перемещалась на один борт, баржу начинало кренить, шкипер принимался грязно ругаться из рубки, а команда кораблика – нервничать и переживать. Но фургон за фургоном снимался с колёс, а крушение баржи так и не происходило. То ли «Салли» обладала повышенной живучестью, то ли шкипер бросил весь свой опыт на спасение корабля, пассажиров и себя любимого.
В зенит воздух и река так прогрелись, что, казалось, было видно, как поднимается пар от воды, устремляясь в небо. А небесную синеву, в свою очередь, начали затягивать рваные облака. Мимо проплывали сонные и ленивые в такую жару берега. Дороги опустели, окрестные посёлки и городки притихли, и даже живность в округе как-то присмирела.
Лишь пара «лепестков» – рыб, напоминающих по форме цветочный лепесток и таких же плоских – плыла рядом с пароходом, подставляя солнцу широкие вытянутые спины.
Даже двужильные касадоры, разомлев от такой жары и душной влажности, разбрелись кто куда. Кто-то спрятался в фургоне, кто-то просто присел в теньке. Женщины ушли на камбуз готовить пищу. И только в одном месте жизнь так и не замерла – там Август и старик Джон яростно сцепились в партии «тавола реале». Впрочем, Дан Старган когда-то знал эту игру под названием «нарды».
Оба касадора играли не на интерес, а на вполне конкретные бумажки, поэтому на жару им было временно наплевать. Рядом с ними, на столе, лежала ещё и так называемая «большая» колода игральных карт, и мешочек с костями. Всем было ясно, что Август и старик Джон схлестнулись не на жизнь, а на жадность. И побежденный уйдёт из-за стола лишь тогда, когда всё, что было в кармане, будет передано противнику…
Глядя на них, Дан поражался тому, что на Эрфе не возникла огромная индустрия азартных игр, которая некогда была на Земле. В той же Марчелике заядлые игроки ютились по кабакам и салунам, находя там таких же заядлых игроков. Впрочем, объяснение этому феномену было: любая попытка организации игорного дома, в итоге, закончилась бы костром. Позиции Церкви Эрфы (так и не разделившейся на конфессии, как на Земле) были сильны и непоколебимы.
Конечно же, многие пытались как-то расшатать этого исполина. Но Матерь Церковь была крепка, как скала. И, как цемент, спаяла христианские государства Старого Эдема, не позволяя вконец обнаглевшим правителям опускаться до беспредела. Наверно, именно такой она и должна была стать на Земле в далёкие времена… Однако что-то пошло не так.
– Хе-хе-хе! – противно заскрипев, рассмеялся Август.
И уже второй раз подряд сгрёб к себе мятые бумажки.
– Да чтоб тебя! – сердито буркнул Джон, выкидывая на стол новые.
Соперники не собирались ни сдаваться, ни отступать. Наконец, Дану надоело следить за игрой, и он решил сходить к борту баржи, где Ларс и Ян Олафсоны ловили рыбу. Не успел Старган сделать и пары шагов, когда Ларс напрягся, его удочка согнулась в дугу…
И прежде, чем Олафсон успел что-то сделать, леска с противным щелчком лопнула.
– Скотина какая! – ругнулся Ларс, глядя на её обрывок. – Но ты видел, малец? Ты видел?
– Ну и что толку? – удивился «малец», который ростом уже превзошёл отца.
– Как что?! – возмутился Ларс. – Давай-ка поймаем этого гиганта!
Старган почти дошёл до Олафсонов, когда Ларс опасно перегнулся через борт баржи. И, потрясая мозолистым кулаком, потребовал у подводного обитателя:
– Эй ты, туша! Выходи!..
Конечно же, позже он оправдывался тем, что решил пошутить – да и вообще не ожидал, что «туша» решит его послушаться. Но раз уж повёл себя как дебил, то теперь будь добр стерпеть и гомерический хохот окружающих. Однако это всё будет потом…
А в тот миг, когда из толщи воды сначала проступила, а потом и выпрыгнула огромная уродливая морда, бедный Олафсон-отец смог разве что как-то тонко пискнуть, отпрыгивая от борта.
– Берегись! Усач! – крик шкипера, усиленный мегафоном, разнёсся по барже.
Скользя ногами по палубе, Ларс Олафсон пытался отползти подальше от «гостя» из глубин. Его сын Пит рванул к центру палубы, но запутался в ногах и грохнулся неподалёку. А над фальшбортом поднималась огромная серая в чёрную крапинку туша с белым пузом…
Когда над палубой нависло уже ярдов семь рыбины, Дан только вытаскивал «немезиду» из кобуры, взводя курок. Он и сам так опешил, что немного промедлил.
Некоторые из касадоров успели раньше. Зазвучали первые выстрелы, и пули впились в тело речного монстра. Но, кажется, не слишком ему навредили. Разве что рана на пузе выглядела нехорошо, но усачу почему-то не помешала.
Перевалившись через борт, огромная рыба обрушилась на палубу, чудом не придавив Ларса и Пита, которые едва успели выбраться из зоны поражения. Впрочем, это отсрочило их вероятную гибель лишь на пару секунд…
А всё потому что лютая рыбина была способна ходить на передних плавниках. И теперь поднимала над палубой переднюю часть туши, буравя будущих жертв чёрными провалами злых глазок.
В голове Дана Старгана время слилось в какой-то тягучий поток, сквозь который, одна за другой, со скоростью света летели отчаянные мысли: «Куда стрелять?.. У него вообще есть мозг?.. Попытка будет только одна!..».
За эти доли секунды прицел «немезиды» скользнул по длинным тёмным усам, по опорному плавнику… И решение пришло само собой: раз попытка всего одна, то нужен максимальный ущерб. А дальше тело действовало на автомате. Палец надавил на спусковой крючок, рука вернула прицел на плавник – и через секунду тот брызнул в стороны кровавыми ошмётками.
Рыба молча и тяжело завалилась одним боком на палубу. А потом сразу три пули вошли в другой её плавник: кто-то из касадоров пришёл к тому же решению, что и Старган. Теперь, лишившись здоровых конечностей, рыбина могла рассчитывать только на свой хвост, который бешено извивался, круша фальшборт и толкая огромное серое тело вперёд.
– По жабрам бейте! По жабрам! – посоветовал шкипер так обыденно, будто каждый день перед завтраком выманивает на палубу, а потом добивает речных монстров.
Хлёсткий звук выстрела – явно чего-то более существенного, чем револьвер – прорвался сквозь гвалт, царивший на палубе. В середине туловища рыбы, возле жабр, расцвёл кровавый цветок. И та впервые отреагировала на попадание…
Серое тело дёрнулось, сворачиваясь в клубок, а затем по нему прокатилась судорога. После чего усач стремительно распрямился, сметая одним своим концом остатки фальшборта и удочку Пита, а другим – сразу обоих Олафсонов…
Усач умер. Хотя не все это сразу поняли. Пара касадоров успела выпустить в рыбину ещё несколько пуль, и лишь очередной совет шкипера заставил их остановиться:
– Ну и чего вы мясо-то портите?! Свежуйте прямо там! Всё равно ещё фальшборт чинить и палубу мыть. Кстати, все живы?
– Чтоб меня… Чтоб меня! – Дан посмотрел на Ларса, которые лежал на палубе, глядя в небо широко раскрытыми глазами, и всё время повторял: – Чтоб меня…
– О-о-о-о! – вторил ему сын, баюкая в объятиях ушибленные рёбра.
– Живы! – ответил Дан, поглядев на виновников переполоха. – Но, кажется, они теперь дебилы!