Однажды в Марчелике 3

– Чтоб меня…

– О-о-о-о!

– Во всяком случае… Разговаривают, как дебилы! – добавил Дан.

Если ты поступаешь, как дебил, выглядишь, как дебил, и говоришь, как дебил – оправдаться бывает сложно. Хотя Ларс вообще-то честно пытался, но чуть позже.

– Мика! Живо за штурвал! – тем временем громыхнул шкипер. – Метены, держитесь там! Я уже иду на помощь!

Пока Мика подменял Одрика, пока тот спускался, рыбину окружили любопытствующие касадоры. Это создание Божие вымахало в длину до десяти ярдов. Мощные, перевитые жгутами мышц передние плавники, хоть и могли приподнять тушу, но основную двигательную функцию всё же выполнял длинный хвост.

Туловище было округлым, как у головастика. Из тупорылой широкой морды тянулись длинные толстые усы – по несколько штук с каждой стороны. Причём они росли как над пастью, так и под ней, со всех сторон окаймляя огромный зубастый рот.

– Метены, познакомьтесь! Типичный родич некоторых речных обитателей, которых мы встретим на востоке! – подоспевший Одрик представил гостя, жестоко убиенного на борту «Салли». – Я бы назвал их мерзкими тварями, но – Боже! – у них такое шикарное нежное мясо!..

С этими словами шкипер, с ножом в руке и таким плотоядным выражением на лице, что даже Дану стало не по себе, упал на колени и принялся вспарывать рыбине живот. Впрочем, Одрик не соврал: мясо и в самом деле оказалось восхитительным. И это несмотря на то, что у хищников, как говорят, обычно мясо жёсткое. А усач был именно хищником. Острые зубы-резцы в пасти и следующие за ними шипастые пластины, способные перемолоть, наверно, даже камень, не оставляли сомнений.

Минус у рыбы был один – если, конечно, не считать размеров и агрессивности. Её потроха воняли так, что даже ко всему привычные касадоры с центральных равнин утирали выступившие на глазах слёзы…

Вадсомад Старган, баржа «Салли», Верхние течения Нигад-бех, 28 июля 1936 года М.Х.

Местность по берегам реки начинала меняться. Всё реже попадались человеческие поселения, всё гуще были береговые заросли. К тому же, и сама река значительно сузилась.

А вода изменила цвет, став зеленоватой из-за ряски и водорослей. Теперь мало было зачерпнуть её ведром на верёвке – надо было дождаться, когда появится освобождённое от водорослей пятно. И потом ещё пропустить воду через тканевый фильтр в несколько слоёв.

А утром взглядам касадоров открылось то, что… Наверно, можно было назвать полноценными деревьями – но с очень большой натяжкой. Они напоминали пальмы Старого Эдема, только не с одной копной зелени на вершине, а с десятком, раскиданным по всему ветвистому стволу. На время зенита, как и вся флора Марчелики, эти листья сворачивались в трубочку. И снова раскрывались, когда становилось не так жарко.

У подножия стволов, покрытых гладкой корой, виднелись разномастные растения нижнего уровня. Густые заросли, расчётливо спрятавшиеся в тени деревьев, явно здесь процветали.

Впрочем, как и представители малоизвестной людям фауны.

– Никто сюда не суётся, – пояснил шкипер, когда экс-фермер Николас Маркиаторе решил узнать побольше о местной экосистеме. – Вон! Видишь на ветке что-то красное?

– Вижу, – согласился Николас.

– Это, брат, местный ядовитый червяк! – пояснил Одрик. – Один укус, и через минуту… Э-э-э-э-э!

Шкипер обхватил руками свою шею, будто собираясь удавиться, высунул язык и принялся резко дёргаться. А потом заразительно захохотал.

– У вас странные представления о смешном, метен! – грустно заметил Лилия Нуар, услышав разговор. – Обычно в таких ситуациях надо плакать…

– Ну вот ещё!.. Зачем плакать о придурках, который суются в этот лес, мешо?! – возмутился Одрик и снова засмеялся. – Пускай они лучше плачут!

Но настроение делиться знаниями у него всё-таки пропало, и метен Тойер гордо удалился в надстройку, где располагалась его каюта. Николас глянул на Лилию с лёгким раздражением, но не стал ничего комментировать. Тем более что девушка вообще в первый раз – за всё время, проведённое в вадсомаде – доставила хоть какие-то проблемы.

Жила она в фургоне Пеллы, куда её определили из-за неспособности к управлению колёсным транспортом. Пелла и то лучше справлялась со своим жилищем и запряжёнными в него воллами. А вот Лилии обучение давалось тяжело. Девушка исправно привлекала внимание мужчин, но почему-то никак не могла заслужить внимания воллов – они её просто игнорировали.

Пелла на временную соседку не жаловалась. У этого, надо сказать, имелась веская причина: Лилия Нуар вела себя так тихо, что хозяйка фургона почти не замечала её присутствия.

Лилия проявляла себя лишь во время тренировок, где с редкостным упрямством, вызывающим восхищение, училась метко стрелять. Правда, никто не знал, зачем ей это – а спрашивать было как-то недосуг.

Лес, выросший на берегах Нигад-бех, казался бесконечным. И Дан даже успел пожалеть, что решил двигаться по реке, а не по берегу. Если каменный круг, указанный григио, находится за лесом, то его можно попросту не заметить с баржи.

– Как долго тянется лес, метен Тойер? – поинтересовался он у шкипера, поднявшись в рубку.

– А! Метен Старган! – отозвался тот, попыхивая своим кальяном. – Это безобразие прямо завтра кончится. Дальше и лес пореже, и листва пожиже! Но там будут свои сложности…

– Это какие?

– Русло начинает сужаться. В лесу много ручьёв, которые питают реку. Дальше идут засушливые места, и река становится совсем мелкой и узкой. Старушку «Салли» я доведу до Последнего Слияния, а дальше…

– Что за Последнее Слияние? – напрягшись, спросил Дан.

– Там два притока Нигад-бех сливаются, метен Старган! – пояснил шкипер. – Возможно, где-то ещё есть, но на восток дальше никто не ходит.

– И баржа дальше не пройдёт, метен Тойер? – уточнил Дан.

– Пройти-то пройдёт… Не развернётся потом! – пояснил тот.

– А здесь есть человеческие поселения? – поинтересовался Дан.

– За пределами леса иногда попадаются, – кивнул Одрик. – Да и, как лес закончится, парочка на берегу будет… А дальше всё – эта, как её… Терра инкогнита!


– Но вы же тут плавали! – удивился Дан.

– Ха! Было дело… Но я только по реке! – возмутился шкипер. – На берег я не сходил. Зачем мне это?

Вечером баржу атаковали.

Врагов были тысячи. Они лезли повсюду, кусались и агрессивно жужжали. Что команда, что касадоры попрятались кто куда, спасая свои шкуры от налетевших агрессоров. И пусть это были обычные мушки, но кусались они очень больно!.. В ту ночь тяжело было даже воллам. Но у них хотя бы укусы на следующий день не воспалились.

А вот у людей воспалились. Кроме того, они чесались и болели. И чем лечить такую напасть, никто не знал. Даже шкипер признался, что с таким нашествием мошек столкнулся впервые в жизни. Однако ближе к вечеру зуд начал успокаиваться, опухлости – спадать, а лес на берегу – редеть, как и обещал Одрик.

Вместе с лесом исчезла и кусачая мелюзга, а видимость улучшилась. Река становилась всё уже и уже. Если под Нордлидж Бифлодом ширина её составляла почти милю, то после леса не превышала и сотни ярдов. И всё продолжала сужаться…

Скорость продвижения замедлилась. Баржа часто останавливала колёса, а команда проверяла дно в мутной воде баграми – чтобы понять, сможет ли судно пройти дальше. Шкипер предложил поискать карты у местных в посёлке: они ведь наверняка пытались исследовать фарватер. Дан, в принципе, не возражал. До ближайшего поселения «Салли» должна была дойти до полудня следующего дня.

Но утром случилось то, чего все боялись с самого начала – баржа, наконец, попала на мель. Дно проскребло по песку, издавая поистине душераздирающий скрип. От резкого торможения люди попадали с ног, вещи и скарб покинули свои законные места, а воллы возмущённо заревели, навалившись на ограждение загона и друг на друга.

Первым опомнился Одрик, скатившись вниз из рубки и принявшись ругаться так, что уши в трубочку сворачивались – ничуть не хуже местных растений во время багрянца. Он схватил багор на длинной рукояти и принялся бегать от одного борта к другому, тыкая им в воду.

– Надо разгружаться! – наконец, закончив свои изыскания, сказал он. – Надёжно сели…

– Что, фургоны тоже? – удивился кто-то из касадоров.

– Без фургонов! – отмахнулся Одрик. – Сами слезайте и воллов выводите. Этого должно хватить. Если не хватит, будем разгружать ваши припасы!

С баржи спустили сходни прямо в реку, и касадоры, оседлав воллов, начали съезжать с палубы. Воллы, надо сказать, в воде долго оставаться не желали – и сразу спешили на берег. Когда так поступило одно животное, никто не обеспокоился. Но когда первые пять, игнорируя понукания касадоров, второпях покинули мелководье, это уже показалось подозрительным…

– Метен Тойер! – крикнул Дан, ещё не успевший сойти с баржи.

– Ну что ещё? – раздражённо отозвался шкипер.

– Воллы не хотят оставаться в реке! Они чего-то боятся. Я бы на вашем месте в воду не лез!.. – предупредил Дан и, посчитав свою миссию выполненной, поехал к сходням.

– Учту! – донёсся до него ответ Одрика.

Конечно, видимость была ограничена долиной реки, зато вся долина отлично просматривалась от берега. Местность напоминала центральные равнины – да, скорее всего, и была их частью. Подозрения могли вызвать разве что небольшие островки зарослей. Но, в общем и целом, ничего опасного вокруг не наблюдалось. Это доказывали и воллы, которые, оказавшись на берегу, немедленно успокаивались и принимались искать, что бы пожевать.

Похоже, опасность и в самом деле исходила от воды. Нет бы бывалому речному шкиперу принять дельный совет! А он, конечно же, его не послушал. И когда касадоры ещё переправлялись на берег, отправил двух матросов снимать баржу с мели.

– Ну и что вы там копаетесь, черепахи!? – ревел он в мегафон. – Раз-два! Вместе! Давайте!

Надо сказать, что как бы смешно ни выглядели двое матросов в сравнении с пароходиком, но их усилия не оставались напрасны. Медленно, но верно баржа сдвигалась с мели. И чем больше касадоров с воллами спускалось в воду, тем больше смещался пароход. И всё бы ничего – ещё немного усилий, и «Салли» оказалась бы на свободе. Но…

Неожиданно, даже не успев вскрикнуть, один из матросов скрылся под водой. И никто, кроме Леопольда Пастора, этого не заметил. К счастью, тот намётанным глазом пастуха старался контролировать всё стадо – даже если в нём собрались не овцы и коровы, а высокоорганизованные, но невоздержанные касадоры. А во время плавания в зону его присмотра попали и матросы…

Когда бедолага без звука и всплеска исчез под водой, бывший пастух вмиг слетел с волла, перекидывая в руки винтовку, и кинулся в воду.

– Ты куда, Польди?! – вскрикнул заметивший это Марко Дельсудо, который ограничил свою зону ответственности не всем вадсомадом, а только племянниками. Ну и тем самым Леопольдом, который как раз был им ровесником.

Резко развернув волла, Марко пустил его в реку вслед за пастухом, но животное наотрез отказалось входить в воду.

– Томас, почему не толкаешь? – возмутился в мегафон шкипер Одрик. Исчезновение матроса он, как и остальные, не видел, но заметил, как упала эффективность возврата баржи на глубокую воду. – Кен, а ну-ка посмотри, чего там Томас!..

Высокий моряк-блондин перестал толкать баржу. И послушно двинулся к месту, где был его напарник по нелёгкому труду, по пути обходя колесо парохода. Воды там было чуть выше колена, и идти было тяжело. Заодно матрос не преминул подмигнуть красавице Лилии, которая как раз съезжала на волле по сходням…

Внезапно волл девушки взбрыкнул. Вылетев из седла, она должна была позорно обрушиться в воду – но по пути была перехвачена длинным щупальцем, которое оплело её и потащило. Она по-прежнему падала, но теперь уже в ту сторону, где только что пропал матрос Томас. Леопольд, первым заметивший монстра, вскинул оружие и выстрелил в щупальце у самой воды.

Конечность дёрнулась и, отпустив свою жертву, скрылась в реке. А Лилия, наконец, полностью оказалась во власти гравитации – да, к тому же, ещё опомнилась и испугалась – и с коротким визгом приводнилась, подняв тучу мелких брызг.

Пелла, которая пустила волла вслед за Лилией, выхватила револьвер, ещё не понимая, откуда исходит опасность. Касадоры на берегу хватались за оружие, а в двух десятках ярдов от парохода, на глубине, с шумом вынырнул наверх матрос Томас. В руке он сжимал нож, покрытый какой-то тягучей субстанцией. Крикнуть он не успел, почти сразу погрузившись обратно под воду, но через несколько секунд вынырнул снова.

Течение несло его на запад, а между кораблём и матросом вспучило горб воды: что-то крупное догоняло Томаса под водой.

– К берегу греби! К берегу! – закричал в мегафон Одрик.

Дан и Август резво пустили воллов вдоль реки, вслед удаляющемуся матросу. Август раскручивал лассо, а Старган вытащил «немезиду». Кто-то из касадоров даже отстрелялся по воде, но никакого эффекта – горб воды упрямо двигался за будущей жертвой.

И никто не видел, как старик Джон, покачав головой, достал из сумки динамитную шашку и спичку. Спичкой чиркнул о подошву и запалил фитиль, а потом сунул всё это хозяйство в руки племяннику.

– А ну-ка… Докинь до матроса! – попросил он, не доверяя старческому глазомеру.

– Дядь, ты свихнулся!? – в ужасе уставился на динамит Вульф.

– Да кидай ты уже! Сейчас шнур догорит!.. – поторопил Джон.

Вульф размахнулся… И кинул шашку в сторону несчастного Томаса. Не долетев пары ярдов, динамит тут же скрылся под водой. Через секунду Томаса вновь потянуло вниз, на глубину – видимо, монстр как раз успел его догнать.