Однажды в Марчелике 3

Тра-та-та-та-та-та-та!

Эти звуки, казалось бы, такие смешные по сочетанию букв, приводили в какой-то священный ужас. А Крист, сжав зубы, на четвереньках, пробирался по окопу туда, где должен был находиться генерал.

– Беглый огонь по проти…

В этом бардаке кто-то из офицеров ещё успевал начать отдавать приказы, но не успевал договорить до конца. Впрочем, выстрелы всё-таки зазвучали. А вдали с раскатистым «Вперёо-о-о-о-од!» волна десанта брала штурмом вражеские укрепления за пляжем.

– Где Аюри?!

– Дальше в блиндаже!

«Тра-та-та-та-та-та-та!»

В голове у Криста засела одна-единственная мысль: как можно принять в этом участие и выжить?! Причём тот факт, что он сам был жив и даже не получил ранения, его не смущал.

Перебирая ногами и руками, аристократ наконец-то ввалился в недостроенный блиндаж, козырнул и заорал:

– Фортис генерал Аюри! Адъютант, трибун легиона Верус с пакетом от командования прибыл!

И лишь после этого Крист сумел в полутьме рассмотреть обстановку в блиндаже. Генерала он сразу не заметил. В глаза бросились два тела в форме трибунов, разлёгшихся на полу и разбросавших руки и ноги. В прямом смысле этого слова… Руки и ноги – отдельно от тел. В центре вырытого помещения лежали обломки деревянного стола, скатившиеся в круглую воронку. Сквозь огромную дыру в крыше бил сноп света. У стены расселся ещё один адъютант, смотревший на Криста и смеявшийся.

Кристиан Фредерик Иоанн Верус уставился на коллегу, всё ещё пытаясь понять, что тому показалось смешным. И в этот момент хохочущий адъютант что-то подобрал с земли сначала одной рукой, а потом второй, свёл это воедино… И на молодого аристократа уставились остекленевшие глаза генерала Аюри.

– Молодец адъютант, трибун легиона Верус! – басом сообщил сидящий у стены весельчак, прикладывая оторванную руку генерала к оторванной генеральской голове. – Положи пакет и можешь быть свободен! Вольно!..

Каким-то пятым чувством, услышав доносившийся снаружи свист, Крист понял: сейчас будет плохо. И опрометью метнулся назад – в спасительный окоп. Он не видел, да и просто не мог видеть, как в дыру в крыше влетел осколочный снаряд. И ударил в ту же воронку, куда попал его предшественник. Смертоносные металлические части рванули во все стороны, и один из них добил выжившего, но совершенно спятившего адъютанта генерала Аюри…

Крист не стал ни возвращаться, ни оглядываться назад. Над водой нёсся рёв наступающего десанта, повсюду звучали крики и взрывы…

– В атаку! В атаку! – надрывались десятники в окопах, поднимая солдат в бой.

А с моря протяжно и тоскливо ревел сигнал экстренного отступления, который никто не слышал…

– Назад! Назад! – закричал Крист, пытаясь остановить солдат, кинувшихся на убой. – Отступление!.. Назад!..

Бухнуло слишком близко. И слишком громко. Криста приподняло и кинуло на стенку окопа. Рядом упали истекающие кровью тела в форме песочного цвета. Стало тихо-тихо… Крист попытался встать, но ноги его не держали. Голова кружилась, и всё вокруг плыло…

Кое-как он сумел утвердиться на нижних конечностях, хватаясь верхними за земляные стены. Шаг, ещё пара шагов… Крист двинулся в обратный путь. Откуда-то сверху в окоп свалился солдат, который смешно, как рыба, открывал рот и пучил глаза.

Забыв про субординацию, солдат схватил Криста за плечи и начал трясти. Это покоробило, и аристократ возмутился, что можно бы повежливей, но не услышал собственного голоса. Удивился, заорал: «А-а-а-а-а!» – и его собственный крик донёсся издалека, как сквозь плотный ком ваты. Рукой Крист потянулся к уху, и палец вляпался в какую-то вязкую жидкость. На подушечках пальцев была кровь.

Солдат понял, что произошло. Он молча схватил Криста за руку и потащил. Пригибаясь, они преодолели окоп и свернули в одно из ответвлений, ведущее к морю.

– Я оглох, да? Оглох? – всё время повторял Крист слегка удивлённым голосом.

Вместе они выскочили к прибою. Там на шлюпки как раз грузились солдаты десанта. Если бы не контузия, Крист бы сейчас тоже слышал рёв сигнала отступления с кораблей, а ещё несмолкающую канонаду корабельных орудий, утюживших берег так, будто принимали последний бой.

Солдат кинулся к шлюпке, а Крист поспешил за ним. Земля впереди вздыбилась песком и камнями. И солдата тут же швырнуло назад, прямо в руки аристократа. Не обращая ни на что внимания, глядя вперёд тупым взглядом, Крист подхватил раненого, взвалил на плечо и побежал дальше, шатаясь как пьяный. Веса он почти не ощущал – собственное тело казалось ему каким-то далёким и чужим.

Ноги взбили брызги морской воды. Волна обрушилась пеной, достав до колена. Навстречу из шлюпки выскочили двое солдат. Они подхватили Криста и приняли тело. Аристократа довели до борта и втащили внутрь.

– Солдатик, раненый! – закричал Крист, пытаясь высмотреть того, кто вывел его к воде. – Где солдатик?!

Тело его спасителя плавало у прибоя. Его просто бросили, чтобы не занимал место. Крист закричал, попытался рвануться на помощь… Он не понимал, отказывался понимать, что тот, кого он нёс на плече, был к этому времени уже мёртв…

На него навалились, схватили за руки и за ноги. А Крист всё кричал и кричал, а потом обмяк. Силы покинули его окончательно, и только слёзы лились из глаз.

А солдаты с сочувствием смотрели на молодого адъютанта, который успел побывать в самом пекле ада и сумел выбраться назад живым. Он, как величайшую драгоценность, держал в руках пакет, который должен был доставить генералу Аюри.

Приказ, который так и не дошёл до адресата. Простой и несвоевременный уже в тот момент, когда Крист спрыгнул из шлюпки в прибой:

Разведка обнаружила скопление живой силы противника. Приказываю: немедленно свернуть строительство укреплений, остановить высадку и начать эвакуацию на транспортные корабли! Время, дата, подпись – генерал Форестер.

Порт Нуволос, остров Нуволос, Матенский архипелаг, 29 ноября 1936 года М.Х.

В кабинете было тихо. Только местный мотылёк размером с курицу настойчиво бился в окно. Ночь была тёмной. Не только потому, что Гробрудер пока не взошёл над горизонтом, но ещё и потому, что никак не уходили низкие тучи, прилетевшие со стороны Марчелики, где сейчас лили дожди.

Молчали губернатор и мэр. Молчали члены городского совета – те трое из десяти, кого не повесили в начале восстания. Молчал рив округа и его помощник. Молчал командир ополчения. Молчал новый командующий береговой батареей, который недавно сменил своего предшественника, оставшегося верным Старому Эдему. Молчал даже метен Стоун, представитель общества «Диахорисмос», организовавший своими деньгами сопротивление…

– Ну и у кого какие предложения? – спросил губернатор, нарушая тишину. – Куда они могли деться? Это же не воришка на рынке, а целый флот!

Никто не ответил на этот вопрос и во второй раз. Предложений не было. Флот с экспедиционным корпусом Старого Эдема попытался высадить десант на западном берегу острова и обломал зубы об организованную оборону. До этого момента весь его путь вдоль архипелага был известен. Новости приносили многочисленные рыбацкие лодки и торговые пароходы.


Но после неудачного десанта флот исчез в море, будто растворился. И хотя рыбаки, торговцы, перевозчики и пассажиры продолжали заходить в гавань Порта Нуволос, никто больше не встречался с этой армадой. И никто теперь не знал, откуда последует удар противника…

Вот уже второй день город засыпал и просыпался в напряжении. Когда вечером 23-го числа газеты протрубили о громкой победе защитников острова, на улицах царило возбуждённое оживление. Люди радовались победе, прославляли солдат ополчения и командиров, готовы были носить на руках губернатора и мэра… А вечер следующего же дня принёс плохие вести.

Флот пропал. Исчез. Растворился в море. Вражеские корабли отошли от берега, взяли курс на север – и больше их никто не видел.

– Ожидать их с запада не стоит!.. – обдумывая вопрос губернатора, произнёс командир артиллеристов, Дункан Сьонгер.

Он не хотел ничего говорить. И вообще не хотел сидеть здесь на совещании. Он был практиком, он был настоящим артиллеристом! Его место было на береговой батарее, вместе с его людьми. А вместо этого Дункан находился на другом конце города. Сидел солдатской жопой на мягком стуле с дорогой обивкой и молчал. И это молчание ему уже надоело, поэтому он раскрыл рот.

– Почему? – спросил представитель «Диахорисмоса». А если по-простому, один из лидеров местных дельтианцев.

– Там много кораблей проходит. Хоть кто-то да заметит их! – пояснил Дункан. – И с юга они не придут. Ждите с севера и с востока…

– У нас самый большой остров в архипелаге! – возмутился губернатор. – Вы хоть представляете, что такое северное и восточное побережья вместе взятые?! Вы в своём уме?

– Я лишь высказал мысль, – пожал плечами Дункан. – А больше никто ничего не высказывал, метен…

«Вот и делай после этого добрые дела! – мысленно возмутился артиллерист. – У кого какие соображения?.. Вот мои соображения!.. Какая глупость! Ты в своём уме?.. Высказал, чтоб вас всех, мысль…»

Дункан обиженно замолчал, и в кабинете губернатора снова воцарилась тишина. Похоже, умные мысли в этот вечер пришли только в голову Сьонгера. А сам он еле сдерживался, чтобы не завыть от тоски. Дункан Сьонгер и так злился, а теперь расстроился ещё больше. Его место было не здесь, в одуряюще мёртвой тишине кабинетов…

– Что у нас со специями? – спросил губернатор у командующего.

– Обеспечены на много лет вперёд! – бодро ответил тот, радуясь, что миновало время неприятных вопросов. – Бригады рабочих сейчас расфасовывают их для наших бойцов.

– Хорошо! – губернатор посмотрел на мотылька, который всё никак не хотел покидать окно и упрямо рвался внутрь.

В кабинете было душно и жарко. И если бы не эти огромные крылатые твари, все окна были бы открыты. Но стоит только это сделать, как от мотыльков деваться будет некуда. К сожалению, оснастить окна новым изобретением, сеткой от насекомых, губернатор вовремя не удосужился. А сейчас явно было не самое подходящее время…

«Бух!» – сообщила темнота за окном.

Сидящие в кабинете мужчины встрепенулись. Непонимающе повернули головы к окнам, и только Дункан Сьонгер вскочил со стула и кинулся к дверям. Кому, как не артиллеристу, знать все эти «бухи»…

Он не боялся, что его остановят: всем сейчас будет не до того. И главное, губернатор только что получил ответ на вопрос, где же флот с экспедиционным корпусом. Ответ был прост: «Он уже здесь!». И это была очень плохая новость.

«Бабах!» – грохот взрыва разбудил засыпающий город. Где-то в темноте завизжала женщина, задребезжали стёкла в окнах… И даже мотылёк, так раздражавший губернатора, пропал – как будто его смахнули с окна.

В темноте ночи вспухла вспышка близкого взрыва. Били по береговой батарее, прикрывавшей порт. А из темноты уже неслись новые звуки выстрелов, и новые взрывы расцветали в ночи. В этот раз командование экспедиционным корпусом учло ошибки. И начало высадку с артиллерийской подготовки…

Кромешная тьма, окружавшая город, играла на руку нападающим. Со всех ног Дункан выскочил из особняка и кинулся к коновязи. Как мог быстро, он отвязал свою лошадь, запрыгнул в седло и ударил ей пятками в бока. Кобылка послушно разогналась – и вскоре уже галопом летела в сторону порта.

Из домов выбегали сонные и испуганные люди, чтобы узнать, что происходит. Однако Дункану сейчас было не до них. А ещё он наплевал на запрет галопа в городе: ему очень нужно было попасть в форт.

– Дорогу! Дорогу! – орал он, а звуки выстрелов раздавались всё ближе и ближе.

В какой-то момент лошадь не выдержала бешеной гонки. Она стала останавливаться, а затем, сердито заржав, поднялась на дыбы. И Дункан, который не был хорошим наездником, вылетел из седла.

– Вернись, кобыла ты тупая! – взревел он, ударив кулаком по мостовой. – Вернись!

Но куда там!.. Кобылка скрылась за ближайшим поворотом. А Дункан вскочил и кинулся дальше. Уже на своих двоих. Взрывы звучали повсюду, вокруг метались полуодетые люди, которых поднял из кроватей ночной штурм. Один из снарядов влетел в дом, который Дункан пробежал за несколько секунд до того. Грохнуло…

Останавливаться Дункан не стал, но, не удержавшись, всё-таки оглянулся. За его спиной из ночной тьмы на головы людей посыпались осколки камней и черепицы. Улицы заполнили крики боли и стоны пострадавших.

«Дайте мне только добраться до орудий! Я вам покажу! – в мыслях неистовствовал Дункан. – Стрелять по спящему городу, сволочи!..».

Впрочем, основной огонь был сосредоточен именно на форте. Редкие снаряды прилетали в жилые дома и в порт. Но даже их хватало для того, чтобы люди в панике метались в ночи, покидая ставшими такими опасными здания.

Дункан хотел крикнуть им, чтобы прятались в подвалах. Но так отчаянно бежал, что сорвал дыхание и теперь мог только хрипеть. А до его береговой батареи, где артиллеристы вслепую били по врагу, в надежде хоть по кому-нибудь попасть, было ещё далеко…

Пробежав по улице, идущей в обход порта к скале на краю гавани, Дункан остановился. Согнувшись и упершись руками в колени, старый вояка понял, что сил больше нет. Он не мог даже идти. И всё потому, что чёртова кляча скинула его и сбежала… А его ребята – коллеги, друзья, приятели – гибли сейчас там, в форте…

Форт горел. Зарево пожара поднималось над его стенами, и в отблесках огня был виден идущий в чёрное небо дым. Орудия береговой обороны ещё стреляли, но с каждым попаданием их голоса звучали всё реже и реже.

Дункан Сьонгер, наконец, заставил себя снова переставлять ноги. Он верил, что даже с одним орудием сумеет устроить флоту Старого Эдема сладкую жизнь… О победе командир артиллерии уже не думал. Слишком велико было преимущество нападавших. Но месть – её он ещё мог осуществить!..

Очередное попадание заставило скалу содрогнуться. А потом весь мир вздрогнул от страшного взрыва. Вспышка была такой яркой, что на миг высветила воды гавани. Вся поверхность моря была заполнена шлюпками. Старый Эдем высаживал десант…

Дункан снова остановился. Он смотрел, как взлетает на воздух форт, доселе охранявший город, как в небо устремляется огромный язык пламени и чёрный дым…

– В арсенал попали, сволочи! – хрипло пробормотал он. – Добились, гады, своего…

Рядом со стуком упал на землю камень. И тут же покатился по мостовой. Затем ещё один. А потом на артиллериста обрушился дождь из камней. Сьонгер даже не попытался прикрыть голову. Он стоял и смотрел, как камни падают на паникующих жителей, на крыши домов… Всё было кончено – умерла даже надежда на месть…

Сьонгер был уверен, что теперь-то все его люди уж точно мертвы. Слишком страшным выглядел подрыв арсенала форта. Всё-таки моряки Старого Эдема знали своё дело. Знали и делали. Хотелось выть от тоски и боли, но Дункан лишь рот открывал, пытаясь набрать воздуха и выплеснуть боль. И когда ему это почти удалось, один из камней всё же пробил ему голову…