Облачные дороги

Старик, прищурившись, покосился на Звона:

– Ты воин?

– Нет, – ответил Звон. Лун приподнял бровь, а Звон, поджав губы, бросил на него сердитый взгляд. – Ну да, – неохотно признал он.

– Вы двое чем-то отличаетесь?

– Он угрюмый, – сказал Звон, наклонился и нахмурился, глядя на письмена. – Угрюмее всех, кого я знаю.

Лун, пытавшийся заглянуть в конец книги, чтобы посмотреть, нет ли там еще рисунков королев, насмешливо фыркнул:

– Повидаешь всяких мерзавцев с мое – и не таким угрюмым станешь.

Затем он услышал доносившиеся из другой комнаты голоса и топот шагов. Он перекатился на бок и увидел, как в ближайшую дверь вошли Нефрита, Елея, Энделла-лиани и еще несколько островитян. Один молодой островитянин, протиснувшись мимо Энделлы-лиани, ворвался во двор, но затем остановился как вкопанный. Он уставился на старика и растерянно произнес:

– Дедушка.

– Я занят, – сказал дедушка, продолжая писать.

Энделла-лиани бросила на молодого островитянина полный неодобрения взгляд:

– Ниран, я же тебе говорила, что все хорошо.

Остальные островитяне неловко стояли рядом. Лун нашел того, кто, скорее всего, был среди них главным, – пожилого мужчину с белыми прямыми волосами, в которые были вплетены полированные каменные бусины, и одетого в мантию насыщенного синего цвета.

– Я приношу свои извинения за горячность Нирана.

Лицо Нирана выражало сомнение, но виноватым он себя не чувствовал. Судя по всему, дедушка прознал, что здесь находится консорт, и ускользнул от свиты наместника, чтобы его найти. Очевидно, обнаружив отсутствие родича, Ниран решил, что его съели.

Нефрита иронично сказала:

– Вам не нужно приносить извинения.

Намек был прозрачным. Видимо, во время поисков Ниран совсем позабыл о вежливости, и Нефрита не могла спустить ему оскорбления. Лун мысленно одобрил это; хотя он мало что знал о взаимоотношениях раксура с земными народами, он считал, что нужно дать им ясно понять: раксура ни за что бы даже не подумали о том, чтобы навредить безобидному старику, и любые намеки на это были серьезным оскорблением. Все выжидательно посмотрели на Нирана, который через силу сказал:

– Я извиняюсь.

Наместник долго смотрел на него, а затем снова повернулся к Нефрите и склонил голову:

– Вы очень милостивы. Пожалуйста, давайте продолжим наш разговор.

Нефрита повела крыльями и направилась обратно внутрь. Островитяне последовали за ней, во дворе остались только Ниран и Энделла-лиани. Ниран помедлил и сказал:

– Дедушка, тебе стоит оставить их в покое.

Старик пристально посмотрел на Луна:

– Ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое?

– Нет, – ответил Лун. Старик, сам того не подозревая, задал ему настолько двусмысленный вопрос, что Лун оторопел и даже не подумал о том, чтобы солгать.

Старик перевел свой цепкий взгляд на Нирана:

– А теперь иди домой. Я приду, когда закончу.

Ниран, раздосадованный, не сдвинулся с места, но Энделла-лиани взяла его за руку, потянула прочь, и в конце концов он пошел с ней. Звон, нахмурившись, смотрел им вслед.

– Это дурной знак.

Лун пожал плечами. Ниран поступал разумно, проявляя осторожность, но теперь он научится делать это тактично. Лун спросил старика:

– Ты прочтешь нам эту книгу?

– Да. – Старик забрал ее у Звона. – Я прочту вам наблюдения Килена-ваньи-атара.



Поскольку переговоры проходили во внутренних залах дворца, они устроились во дворе надолго. Когда Лун попытался встать и отправиться на поиски воды, Звон не дал ему этого сделать. Он нашел в соседней комнате Корня и послал его за водой и чаем, а когда тот их принес, отправил его обратно за подушками и стулом для старика, которого звали Делин-Эвран-линдел. Судя по всему, чем более высокое положение занимал островитянин, тем больше у него было имен, а Делин был важным ученым.

Книга была захватывающей. В ней рассказывалось обо всех встречах островитян с раксура и излагались ходившие среди других рас легенды о них.

– Этот ученый действительно говорил с гобинами? – в какой-то момент пораженно и недоверчиво спросил Звон. – Как? И, самое главное, зачем?


– Венар-Инрам-Алил был очень решительным, – признал Делин. – А еще – порядочной сволочью.

– Они его убили? – спросил Лун. Он никогда раньше не видел гобинов, но в лесистых холмах, находившихся далеко в глубине континента, они представляли постоянную угрозу. Они жили под землей, прокладывая туннели под жилищами других существ, чтобы нападать на них или красть и есть их детенышей.

Делин решительно перевернул страницу.

– В конце концов, да.

Некоторые из собранных в книге сведений оказались неверны, и Звон сразу же указал на них. Делин аккуратно вносил правки. Также там были записаны мифы и отрывки преданий островитян, рассказы о том, откуда появились их небесные острова и как они были созданы. Луну все это было интересно. Елея ушла с Нефритой, но Камыш и Песня сели рядом, чтобы послушать, а Корень бродил туда-сюда, притворяясь, что ему скучно.

Когда они попросили принести чай, островитяне прислали им еду, но через некоторое время Лун снова захотел есть. Тогда они подали рыбу, зажаренную целиком или запеченную в глиняных горшочках со специями; желтые плоды, похожие на тыквы, которые росли в водных садах под островами; и сырых желтых моллюсков с рачками со дна моря. Остальные не захотели есть приготовленную рыбу, так что Луну досталось больше. Островитяне также прислали вино, но Луну больше понравились мягкие зеленые и желтые чаи. Напитки, полученные путем брожения или дистилляции, на него никогда особо не действовали, и он с любопытством заметил, что и другие раксура ничего не почувствовали.

Ближе к вечеру Делин нашел в книге историю, в которой говорилось, что раксура можно поймать в кольцо порошка цзянь. Поскольку в кладовой дворца такой порошок был, Звон настоял, чтобы они провели эксперимент. Лун сомневался, что это сработает: цзянь был популярной пряностью на востоке, и так как его часто посыпали поверх пирожных и клецок, Лун много раз оказывался с ног до головы покрыт этим порошком. И хуже ему от этого ни разу не становилось, если не считать невыносимого желания чихнуть, но если бы он об этом сказал, то испортил бы все веселье. Остальные выбрали Корня в качестве подопытного, но тот решил, что его разыгрывают, и, надувшись, отошел от них к двери. В конце концов они опробовали порошок на Песне, которая без труда вошла и вышла из круга специй и сказала:

– Думаю, что мы что-то делаем неправильно.

Камыш и Корень после этого немного расшумелись, и их подтрунивания вот-вот грозили перерасти в драку. После случая с Нираном Нефрите не хватало только шумной и ожесточенной потешной схватки между двумя молодыми воинами.

– Камыш, Корень, – сказал Лун, а затем уставился на них, всем своим видом показывая, что если ему придется встать с дивана, то кому-то не поздоровится.

Они оба притихли. Камыш даже принял виноватый вид.

Лун вспомнил, как подумал, что от Камыша будут одни неприятности, и понял, что ошибся. Камыш был добродушным и спокойным. А вот Корень оказался шумным и назойливым, потому что был молод. Песня же была милой и энергичной и вертела обоими воинами, словно королева.

Лун напомнил себе, что он здесь всего лишь временно. Если он захочет остаться с Туманом Индиго, ему придется и дальше ослушиваться приказов Жемчужины, и рано или поздно это повергнет весь двор в хаос. А судя по тому, что видел Лун, еще большего хаоса двор просто не вынесет. Но его манила эта их бесхитростная дружба. Увы, хоть она и была бесхитростной, обстоятельства не делали ее простой.

День клонился к вечеру, и в тени стало настолько темно, что Звон прошелся и зажег масляные лампы, висевшие по периметру двора. Вскоре после этого Луну пришлось сказать остальным, что земные создания не становились сильнее с возрастом и что Делину нужно отдохнуть. Делин заявил, что он может остаться настолько, насколько они захотят, а затем уснул в своем кресле.

Звон сел в ногах у Делина, листая книгу, а остальные негромко разговаривали или свернулись, чтобы поспать. Лун же просто наслаждался тишиной.

Затем Песня сказала:

– Лун, а это правда, что ты не знаешь, при каком дворе ты родился? Что ты жил один, пока тебя не нашел Утес?

Лун лежал на спине, глядя на то, как цвет закатного неба меняется на оранжевый, а затем на лиловый.

– Я не был один. Я жил с земными обитателями то тут, то там.

Корень пошевелился:

– И каково это?

Лун помедлил. Он не знал, что сказать. «Когда я был еще совсем маленьким и не мог выжить в лесу, чтобы меня не съели, я отправился в земной город. Мне было очень страшно». Или: «Мне пришлось самому учить их языки. Я ковырялся в отбросах, чтобы найти еду. Я не знал, как жить и что делать». Но это была не вся правда. «Мне очень нравилось жить среди хасси, но пришли Скверны. У меня были друзья, но мне всегда приходилось уходить от них, пока никто не узнал правду».

Камыш усмехнулся и, судя по хлопку, дал Корню подзатыльник.

– Идиот. Ничего труднее спросить ты не мог, да?

– А что? – возмущенно спросил Корень.

– Ветер – каков он? – сухо спросил Звон.

– В смысле, сейчас или?.. – Корень обиженно замолк. – Ладно, ладно, я понял.

Во двор вошла Елея. Она еще не успела заговорить, но Луну хватило одного взгляда на ее удрученное и гневное выражение лица, чтобы все понять.

– Они сказали «нет». – Она села на стул и закрыла лицо руками.

Звон уставился на нее:

– Что, вот так просто?

– Нет, не просто. Мы весь день об этом спорили. – Елея потерла глаза. – Они считают, что если помогут нам, то Скверны поймают еще больше облачных странников и отправят их сюда. Или что корабли будут уничтожены по пути, когда Скверны нападут на нас.

Раксура все еще могли переместить двор, но если они решат совершить перелет в несколько заходов или пойдут пешком, то это займет больше времени, и они станут уязвимыми для других нападений Сквернов. До этого момента Лун и не подозревал, насколько он рассчитывал на успех этих переговоров.

– Что мы будем делать? – обеспокоенно спросил Корень.

– Возвращаться, – сказал Камыш. Он вздохнул: – Придумаем что-нибудь еще. Или пойдем трудным путем.

Песня встала, взяла Елею за запястье и потянула, поднимая ее на ноги.

– Пойдем, поешь чего-нибудь.

Камыш и Корень поплелись за ней. Звон и Лун какое-то время сидели молча. Затем Звон встал и расстроенно сказал: