Облачные дороги

Через несколько секунд она шагнула прочь от него, качая головой:

– У нас слишком много арборов и слишком мало окрыленных. Сейчас мы не можем покинуть это место. – Ее руки сжались в кулаки. – Я ждала слишком долго. Вина за это целиком и полностью на мне.

Цветика вышла вперед, и внезапно внимание всего двора оказалось приковано к ней. Лун начал понимать, каким влиянием на самом деле обладали наставники. Среди крупных арборов и высоких воинов Цветика должна была казаться мелкой и незаметной, но каждый раксура повернулся, чтобы выслушать ее. Она сказала:

– Еще не поздно. Есть способы обойти нехватку окрыленных. Нам не нужно уходить отсюда всем разом. Мы можем совершить путешествие в несколько этапов.

Жемчужина заколебалась, но Лун не мог точно сказать, правда ли она обдумывает предложение или нет. Затем она пошла прочь.

– Слишком опасно. Мы просто вымрем в несколько этапов.

Утес напряженно и иронично сказал:

– Мы вымираем здесь, и началось это еще до того, как ты впустила сюда Сквернов.

Жемчужина повернулась к нему, угрожающе подняв шипы:

– Что ты от меня хочешь?

– Ты знаешь, чего я хочу. – Утес позволил словам повиснуть в напряженной тишине. Когда Жемчужина отвела взгляд, он сказал: – Мне хватит твоего обещания, что ты согласишься переместить двор, если я найду способ безопасно перевезти арборов.

Жемчужина рассмеялась, и в ее голосе было больше злобы, чем веселья.

– Твой план просто смешон, – раздраженно сказала она. – Думаю, ты вконец помешался умом.

Утес улыбнулся, обнажив зубы. Почему-то такой оскал показался куда более угрожающим, чем должен был, и по воинам пробежала тень страха. Но он лишь сказал:

– В таком случае тебе нечего бояться.

Жемчужина еще несколько секунд смотрела на него, а затем перевела взгляд на Луна, всем своим естеством выражая презрение.

– Я желаю, чтобы твой одиночка шел прочь с нашего двора.

Лун, прищурившись, злобно уставился на нее и попытался перемениться, вложив в это желание всю свою волю. Он чувствовал, как его второе воплощение собирается внутри, как оно жжет ему грудь, но он никак не мог преодолеть власть Жемчужины над ним. Однако, когда Лун заговорил, его слова прозвучали глубоко и хрипло, как если бы он говорил в своем крылатом облике:

– Так заставь меня.

Лицо Жемчужины исказила гримаса:

– Убирайся с глаз моих!

А этому приказу он был только рад. Лун рыкнул и повернулся к выходу, едва замечая арборов, разбежавшихся в стороны, чтобы уступить ему дорогу. Он зашагал по коридору к лестнице, испытывая облегчение с каждым шагом, уносившим его дальше от Жемчужины. Вслед за ним из зала стали выходить остальные, и он затопал вниз по ступеням, пока не почувствовал, что давление в его груди ослабло. Тогда он понял, что снова может перевоплотиться.

На следующей площадке он сошел с лестницы и слепо направился по коридору, пока не нашел проем, который вел наружу. Лун сменил облик и выпрыгнул из него, собираясь полететь вниз, к основанию пирамиды. Его голова все еще кружилась от усилия, которое он прикладывал, чтобы перевоплотиться вопреки воле Жемчужины, и его сердце колотилось от ярости.

Отвлекшись, он что-то почувствовал над собой и резко накренился вбок, уходя в сторону. Мимо него пронесся темно-зеленый воин, крутое пике которого тут же превратилось в неуклюжее падение. Лун почувствовал, как его губа приподнялась, обнажив клыки и сложившись в молчаливый оскал. Они были недостаточно высоко, чтобы играть в эту игру.

Он направился обратно к пирамиде и приземлился на ее широкую ступень. Гневно шипя, воин заложил вираж и, усердно хлопая крыльями, попытался протаранить его.

«Идиот», – подумал Лун.

Лун подпрыгнул, схватил воина за лодыжку и дернул, прерывая его полет. Шипение перешло в возмущенный вой, который резко оборвался, когда Лун с размаху впечатал его в следующую ступень. Воин прижал крылья к себе, чтобы не сломать их, и попытался вонзить когти в камень и уползти прочь. Лун стащил его вниз, поймал за горло и прижал к стене. Воин обнажил клыки: он мог впиться когтями в кисти Луна или поднять ногу и попытаться вспороть ему живот. Луну стоило вырвать ему глотку.

Вместо этого он, повинуясь неизвестному инстинкту, выпрямился во весь рост, ощетинился шипами и склонился над ним. Глаза воина сузились, и он попытался отвести взгляд. Затем его шипы, прижатые к камню, поникли, и его яростное сопротивление постепенно угасло. Решив, что воин все понял, Лун негромко сказал:

– Не делай так больше.

Воин в ответ резко кивнул. Лун отпустил его горло и шагнул назад. Он отчасти ждал, что тот набросится на него, скинет с уступа и все начнется заново, но вместо этого воин принял земной облик. Перед Луном оказался долговязый мальчишка, на много циклов моложе него самого, с копной красных волос, темно-медной кожей и пристыженным выражением лица.

Еще несколько воинов кружили в воздухе над ними, и Лун был уверен, что среди них были Поток и Дрейф. Больше никто на него не нападал. Лун повернулся и снова спрыгнул со ступени.

Расправив крылья, он скользнул к внутреннему дворику учителей. Приземлившись на мягкую траву, он вспугнул стайку крошечных летающих ящерок. Они испуганно разлетелись, мельтеша золотисто-лиловыми крыльями.

Лун принял земной облик и остановился, опершись рукой о шершавую, покрытую мхом каменную колонну. Он хотел улететь прочь от пирамиды. Он хотел полетать в потоках холодного ветра или искупаться в реке, но не хотел, чтобы кто-нибудь хоть на секунду подумал, что он сбежал.

«По крайней мере, вопрос о том, найдется ли тебе здесь место, уже отпал», – горько подумал он про себя. Теперь было поздно что-либо менять.

Громадный темный силуэт Утеса приземлился посреди двора, смяв несколько цветочных кустов и чуть не раздавив маленькое дерево. Он поставил Цветику на ноги и принял земной облик.

– Как же хорошо все прошло, – сухо сказала Цветика, когда они направились к Луну. Затем она поморщилась: – Лун, у тебя еще идет кровь.

– Дай посмотрю, – Утес протянул к нему руку. Лун дернулся в сторону, издав приглушенный рык. Утес отвесил ему такой тяжелый подзатыльник, что Лун врезался в колонну. – Прекрати. И не вздумай меняться, – рявкнул Утес.


Лун нехотя затих, напомнив себе, что ему совсем не хочется драться с Утесом. Цветика поспешила прочь и исчезла в арке, которая вела в общую комнату. Утес взял Луна за плечо, повернул кругом и опустил его голову вниз, чтобы посмотреть на порезы.

– Ай, – буркнул Лун.

– Закрой рот. Цветика…

– Иду. – Цветика вернулась и передала Утесу влажную тряпку, от которой исходил какой-то землистый запах.

Утес приложил ее к шее Луна. Пропитка, чем бы она ни была, сначала защипала на ранах, а затем охладила их. Утес тихо произнес:

– Жемчужина не… обычно она себя так не ведет.

Лун стиснул зубы:

– Ты сказал, что она больна, а не… настолько полна горечи и злобы, что не видит ничего вокруг. Что с ней не так?

– Мы не знаем. – Цветика прислонилась к колонне и подняла глаза, печально глядя на него. Другие арборы уже вернулись и собрались в общей комнате, негромко и обеспокоенно переговариваясь. – Может быть, дело в болезни или просто в утрате. Ее последние два королевских выводка, те, что должны были дать Нефрите консортов и королев-сестер, оказались мертворожденными. Потом умер Дождь. Он был последним консортом из ее поколения.

– Она не всегда такая. – Голос Утеса звучал устало. – Вчера она была лучше. – Потом он сказал Цветике: – Нужно решить, что делать дальше. Отправь кого-нибудь за картами.

– Тычинка уже кого-то послала. – Цветика потянула Утеса за руку: – Думаю, уже хватит. Сок грениловой лозы действует быстро.

Утес убрал тряпку и шагнул назад. Лун повернулся и потрясенно ощупал свою шею, чувствуя под пальцами корочки вместо открытых ран. Цветика забрала у Утеса окровавленную тряпку и встала на носочки, чтобы посмотреть на них. Кивнув сама себе, она похлопала Луна по руке и вернулась внутрь.

Утес бесстрастно смотрел на него:

– Ты остаешься?

К Луну уже вернулось достаточно самообладания, чтобы не огрызнуться.

– Я же сказал, что останусь.

Утес улыбнулся поджатыми губами:

– Да, сказал. – Он отвернулся, и Лун пошел за ним в общую комнату.

Он ловил на себе множество косых взглядов, обеспокоенных, сконфуженных или ничего не выражающих. Тычинка, Река и несколько других убрали с пола подушки и коврики, расчистив место. Внутрь вошли еще арборы – Лун узнал Набата, предводителя солдат, Крестца и некоторых других охотников. За ними вошла Елея вместе с несколькими воинами. Они, похоже, чувствовали себя не в своей тарелке, но никто не возражал против их присутствия.

Затем Звон и Бубенчик внесли большую свернутую шкуру длиной почти в двенадцать шагов. Они положили ее на пол и раскатали, придавив края, чтобы расправить.

Лун подошел ближе, сам того не желая, почувствовав интерес. Это была карта, аккуратно начертанная на мягкой поверхности шкуры черными, синими, зелеными и красными чернилами. Все было нарисовано широкими мазками, а горы, реки и побережья набросаны легко. Он никогда не видел такой большой карты и чтобы она показывала столь обширный кусок Трех Миров.

– Мы находимся здесь. – Утес шагнул на карту и постучал ногой по нужному месту. На нем была нарисована звезда рядом с синей линией, обозначавшей реку. – Отсюда я могу пересечь речные долины и вылететь за их пределы за три или четыре дня. – Он нахмурил брови, изучая выцветший чернильный рисунок под ногами. – Значит, у наших воинов такой путь займет одиннадцать или двенадцать дней, и даже больше, когда они понесут на себе арборов. И даже после этого нам еще предстоит долгий путь.

– Одиннадцать? – Сбитый с толку, Лун прошелся по карте, разыскивая на ней лагерь корданцев, чтобы понять, какой путь они проделали сюда. Судя по перелету из Медного Неба, то, что Утес пролетал за один день, Лун мог осилить за три. – Ты хотел сказать девять.

– Я хотел сказать одиннадцать, – сказал Утес. – Консорты и королевы летают быстрее взрослых воинов. И я не буду подгонять их, как подгонял тебя. Ты с возрастом станешь быстрее и больше, а они – нет.

Лун поморщился – об этом он тоже не знал. Он заметил, что Звон и Елея летали чуть медленнее, но решил, что они просто не торопятся. Найдя линию, скорее всего обозначавшую реку корданцев, он прошел вдоль нее к неясным очертаниям горной гряды.

Елея сказала:

– Но Жемчужина права. У нас больше арборов, чем окрыленных, и к тому же нам придется нести припасы для путешествия и все, что пригодится нам в новой колонии. А разделять двор, как предложила Цветика, – все равно что искушать судьбу.

Набат согласился с ней, мрачно кивнув. Он был такого же могучего телосложения, как Крестец, но не таким седым и израненным.

– Понадобится несколько переходов, и мы окажемся уязвимы как здесь, так и на новом месте. У Сквернов будет масса времени, чтобы напасть.

Крестец почесал шрам на груди.

– Вы можете бросить большинство из нас здесь.

Несколько раксура – окрыленные и арборы – зашипели на охотника. Утес безрадостно посмотрел на него.

– А еще мы можем сожрать друг друга до того, как сюда придут Скверны. Так мы тоже решим все наши проблемы.

– Если мы закончили с глупыми предложениями, – сказала Цветика, – кто-нибудь хочет сказать что-нибудь дельное?

Лун присел, чтобы изучить место, где, как он думал, находилось Звездное Сияние, но вокруг отметки все было исписано символами, которые он не мог прочитать. Он сказал Утесу:

– Так ты хочешь найти какой-нибудь транспорт, чтобы всех перевезти. Вроде лодки? – Только путешествие по незнакомой реке могло быть почти таким же небыстрым и опасным, как и пешее.

Один из арборов поменьше, сидевший на краю карты, спросил:

– А что такое лодка?