Норвуд

Младший присвистнул, подивившись наглости девчушки, а Рэд расхохотался – теперь он не выглядел таким уставшим, каким был еще совсем недавно.

– Пойдешь на кухню, – одной рукой воин указал направление, а другой потрепал непослушные детские кудри, – и скажешь, что я распорядился тебя накормить… Тебя и твоих спутников.

Золька посмотрела на мужчину полным благодарности взглядом, но уходить не спешила, заприметив, как из дома вышли Ван-Праги: Ри и Алистер впереди, а Кристофер сзади, поддерживаемый под локти двумя воинами.

Пленник едва перебирал ногами и водил по сторонам невидящим взором.

– Я нет… Не я… Я нет… Не я… – лился из его рта монотонный и неразборчивый шепот.

Когда Ван-Праги приблизились, Рэд шагнул им навстречу и негромко произнес:

– Я приготовил камеру… Камеру и инструменты.

Похоже, чутье меня не обмануло, и ключи на поясе усача имели самое прямое отношение к тюрьме и пыткам. А еще я обратил внимание, что темницу велели подготовить до проведения обыска, который почему-то занял совсем немного времени. То ли у Кристофера так мало вещей, что перерыть их не составило большого труда, то ли было заранее известно, где нужно искать…

– Замечательно! – Ри тряхнула золотыми волосами и вдруг посмотрела мне прямо в глаза. – Знаете, любезный Норвуд, что мы обнаружили в покоях этого негодяя?

В руках у девушки виднелся пузырек, закрытый заплесневелой пробкой, в котором перекатывались зеленоватые кристаллы размером с мелкую ягоду. Изящные пальчики сжимали толстое мутное стекло, а длинные ресницы подрагивали – красавица ожидала ответа.

Стоило посмотреть на Ри, как сердце замерло от восторга. Было трудно – практически невозможно! – допустить мысль, что она способна на подлость или предательство… Однако имелось слишком много деталей, на которые я раньше отчего-то не обращал внимания, но которые теперь особенно отчетливо предстали перед глазами.

Девушка явно испытывала неприязнь к Кристоферу, и все обвинения против него строились по большому счету вокруг ее слов. Она имела какие-то дела с Коленом – перед смертью здоровяк тянулся именно к ней, и странные слова, услышанные мной, явно не были бредом: мужчина из последних сил пытался уверить девушку, что он не забыл о чем-то важном. Кроме того, раньше он упоминал, что рубаху, испорченную Леко, ему подарила некая «госпожа». О ком шла речь? Думаю, о Ри.

Ну и самое главное: именно ее просьба заставила меня покинуть темницу и дала Колену шанс расправиться с Лонгусом.

– Мы нашли яд, любезный Норвуд! – не дождавшись ответа, сообщила Ри. Она так пристально смотрела на меня, словно пыталась прочесть мои мысли.

– Удивительное дело… – Я пожал плечами. – А как вы поняли, что это именно яд?

Алистер нахмурился – похоже, ему самому этот простой вопрос в голову не пришел.

– Да, сестра. – Он смущенно поправил шнурки на рукавах. – Как мы… Как ты поняла, что это яд?

Губы девушки задрожали, а глаза в очередной раз заблестели, готовясь разразиться водопадом слез.

– А что еще это может быть? – воскликнула Ри, подняв находку повыше. – Неужели вы не видите?

Пузырек и в самом деле производил впечатление хранилища для отравы – разве что надписи «яд» не хватало… Однако неправильно делать выводы о содержимом только на основании внешнего вида.

– А вы, господин интерфектор, – заметила мой настрой девушка и продолжила говорить: – Если не верите, то можете скормить эту гадость какой-нибудь собаке!

– Господин интерфектор? – с удивлением произнесла Золька, широко раскрыв глаза. – Когда же ты…

Мои пальцы сжали широкий нос, усыпанный веснушками, – девчушка ойкнула, но не успела наговорить глупостей.

– У меня нет повода не верить вам, госпожа, – произнес я, протянув тем не менее ладонь. – Но стоит исключить любую ошибку.

На самом деле у меня не было ни малейших сомнений, что в пузырьке действительно яд. Но откуда эта абсолютная уверенность у Ри? От убежденности в собственной правоте или потому, что она сама подложила отраву в вещи Кристофера?

Девушка отчего-то не спешила отдавать находку – прищурившись, она глядела на меня так, словно впервые увидела.

– Сестра, а господин интерфектор прав, – произнес Алистер. – Стоит убедиться во всем до конца.

Судя по интонации, мужчина надеялся, что произойдет чудо и зеленоватые кристаллы окажутся чем-то совершенно безопасным. Несмотря на постоянные перепалки с братом, он явно не спешил воспользоваться сложившейся ситуацией.

– Хорошо, – процедила Ри, бросив пузырек мне в ладонь. Стекло хранило тепло ее пальцев. – Пусть господин интерфектор убедится.

Я склонил голову, чтобы скрыться от горящего взгляда красавицы. Он вынуждал чувствовать стыд за свои подозрения, которые с каждым мгновением становились только сильнее.

– А ты кто? – Алистер, похоже, решил перевести разговор на другую тему и обратился к Зольке. – Издалека я чуть не перепутал тебя с Рэдом!

– Странно, ведь у меня нет усов, – рассудительно заметила девчушка, даже не подумав ответить на вопрос.

– Так я только по усам вас и различил, – усмехнулся Алистер.

Окружающие заулыбались, и даже Кристофер, который до этого ни на что не обращал внимания, посмотрел на Зольку. Только Ри не проявила интереса к ребенку – скользнув равнодушным взглядом, она отодвинула девчушку в сторону и приказала вести пленника в камеру.

Беллаторы потащили мужчину, чьи ноги волочились по земле, к той двери, откуда раньше вышел Рэд.

Мне было жаль Кристофера… Да и не верил я в его виновность – слишком уж неубедительно выглядели доказательства. Не верил, но в глубине души мне хотелось, чтобы предателем оказался именно он: грубый и не очень-то приятный в общении Кристофер как нельзя лучше подходил на роль негодяя. В отличие от Ри.

Золька, повертев головой, отправилась на поиски еды в сопровождении бывших стражников, а мы с Младшим быстро взбежали по ступенькам – на разговоры ушло слишком много времени и следовало поторопиться.

В обеденной зале практически ничего не изменилось, только стало чуть темнее, поскольку солнце больше не заглядывало в окна. А в углу, прижавшись спиной к стене, стояла пожилая женщина – судя по грязным пятнам на фартуке, служанка.


– Сказано было за господином присмотреть… – пояснила она, вытирая слезы.

Уж не знаю, какой пригляд нужен покойнику, но женщина не отрываясь смотрела на тело.

Труп Ван-Прага по-прежнему лежал в окружении посуды – его обескровленное лицо белело на фоне деревянного стола, на самом краю которого стояла кружка. Если верить Ри, старик погиб сразу после того, как попил из нее…

Я взял кружку и принюхался. Ничего необычного, только легкий цветочный аромат – похоже, воду смешали с медом. Зачем? Чтобы скрыть вкус яда? Рядом стояло несколько глиняных кувшинов, один из которых был наполнен сладким напитком. Плеснув немного в пустую чашку, я сравнил запахи, но никакой разницы не заметил.

– Нам бы тоже пожрать чего. – Младший потянулся к отбивной, черневшей подгорелыми боками.

– Не стоит. – Я перехватил руку товарища. – Это, конечно, маловероятно, но вдруг здесь что-то еще отравлено… Если хочешь, возьми что-нибудь из овощей.

Служанка, услышав мои слова, всплеснула руками и запричитала что-то о большом горе, постигшем древний род. Парнишка же помотал головой и шагнул назад, задев ногой медный подсвечник, валявшийся на полу. Видимо, голод прошел сам собой.

Я вновь поглядел на стол – логично предположить, что яд должен был находиться именно в кружке, а не в кувшине. Ведь иначе отравитель рисковал прикончить не только старого Ван-Прага, но и всех остальных сотрапезников, а это не могло не вызвать подозрений в дальнейшем.

Но как яд оказался в кружке? Кристофер бросил его непосредственно перед тем, как передать сосуд деду, или кто-то другой – мне не хотелось даже думать, что это была Ри, – подсыпал отраву заранее?

Пальцы крепко ухватили пробку, закрывавшую пузырек, и через мгновение она с тихим скрипом покинула свое место. Зеленоватые кристаллы упали на ладонь, и я осторожно принюхался – отрава почему-то пахла огурцами. Не знаю, насколько опасно вдыхать этот аромат, но, надеюсь, ничего страшного не произойдет. На всякий случай я положил пару кристаллов на стол, прикрыв их перевернутой тарелкой, а один аккуратно растолок в мелкую крошку.

Первую часть получившегося порошка я высыпал в чистую воду, но ничего не произошло, только огуречный аромат стал немного сильнее. А вторую – в сладкий напиток, который до этого налил в чашку. И на этот раз результат не заставил себя долго ждать.

Почти мгновенно на поверхности появились белые пузырьки, и с каждым мигом их становилось все больше и больше. Они соединялись, образуя хлопья густой пены, которая вскоре перевалила за края и стала растекаться по столу.

– У него все лицо в ней, – заметил Младший, аккуратно ступая между разбросанными повсюду безделушками.

Я кивнул и выплеснул содержимое чашки на пол – пена быстро осела, оставив на досках влажные разводы. Не хочу, чтобы кто-нибудь случайно выпил эту гадость.

Что можно сказать теперь, после проведенного опыта? Очевидно, что такой яд не получилось бы незаметно подсыпать в подслащенную воду, и, значит, Кристофер никак не мог этого сделать на глазах у родни. Следовательно, напиток, который он подал деду, не был отравлен и сам по себе никакой опасности не представлял. Однако старик все-таки умер… Почему?

Ответ очевиден: яд оказался в желудке жертвы раньше – до того, как покойный напился сладкой воды. Возможно, отрава находилась в пище, которую старый Ван-Праг успел съесть. Я внимательно осмотрел его место, которое, как и положено, находилось во главе стола, но ничего не нашел. Неровное серебряное блюдо, заменявшее старику тарелку, лежало на полу и сверкало девственной чистотой. Ни надкусанных продуктов, ни хлебных крошек – ничего.

Получается, старика отравили еще раньше, когда трапеза даже не началась…

– Ох, что делается-то? Что делается? – завздыхала служанка, заметив, как я стал распрямлять руки мертвеца – неестественно выгнутые, они уже немного закоченели и не желали поддаваться.

– Это зачем? – Младший внимательно наблюдал за моими манипуляциями, но помогать не спешил.

– Надо осмотреть рукава. – Я поморщился, когда холодные скрюченные пальцы покойника задели кожу.

– Зачем? – еще раз спросил паренек.

Я молча указал на пену, видневшуюся на камзоле – высохнув, она приобрела желтовато-зеленоватый оттенок, и пятна буквально усеивали грудь.

– И чего? – Младший пожал плечами.

– Они появились после того, как старик выпил воду, а пена изо рта, попав на одежду…

– Я понял, – перебил меня паренек. – Дальше-то что?

– Еще утром, у ворот, у старика на губах выступила пена. – Я наконец нашел, что искал. – Тогда он вытер ее рукавом…

Развернув мятую ткань, я продемонстрировал небольшое пятнышко, прятавшееся между складок. Совсем крохотное, оно было такого же желто-зеленого цвета, как и остальные.

– Это что, у него уже тогда внутри яд сидел? – Глаза Младшего округлились. – А почему он сразу не помер?

– Видимо, не ел и не пил ничего сладкого, – ответил я. – А без этого, похоже, сами кристаллы не особо опасны.

– Так чего, выходит, ошиблась госпожа Ри и господин Кристофер не виноват?

– Боюсь, дело вовсе не в ошибке. – Внутри, в животе, как будто загорелись угольки.

Мне очень хотелось, чтобы подозрения в адрес девушки не подтвердились, но утром ни Кристофера, ни Алистера в усадьбе не было – они еще ночью уехали в деревню. До нашего приезда рядом со старым Ван-Прагом находился только один человек – Ри.

– У господина, – обратился я к служанке, указав на покойника, – раньше шла пена?

– У господина не видала ни разу. – Служанка сидела на краешке широкой лавки, стоявшей у стены, и задумчиво терла лоб. – А вот у меня сегодня с утра уже несколько раз было…

Я вздрогнул и подскочил к женщине, которая, испугавшись, отпрянула и чуть было не слетела со своего места.

– Не вздумайте есть ничего сладкого! – выпалил я. – Или пить! А не то закончите, как ваш господин!

– Так как же? – залепетала служанка, комкая в руках подол фартука. – Какое сладкое? У меня и нету ничего такого…