Норвуд

Раздававшиеся смешки показывали, что моя неловкость не осталась незамеченной, однако мне было плевать. После общения с девушкой настроение испортилось, и я хмуро поглядел на весельчаков – громче всех хохотал дюжий воин с рыжими висячими усами. А вот староста не улыбался вовсе – похоже, не забыл, что именно мой выстрел совсем недавно спас его жизнь.

Дорога до усадьбы Ван-Прагов петляла, взбираясь на пологий холм, поросший тонкими, но высокими соснами. Судя по всему, раньше эти деревья вырубали, чтобы враг не мог под их прикрытием подобраться близко к крепости, однако теперь лес потихоньку отвоевывал у людей землю.

В воздухе висел густой запах смолы и прелой хвои, а ветви тенями рисовали на серых камнях причудливые узоры. Они трепетали от налетавшего ветра, внушая тревогу, – в этом бесконечном дрожании почему-то чудилась угроза.

Старые укрепления высотой примерно в три человеческих роста хранили следы былых штурмов и осад. В одном месте камни как будто оплавились и потекли, словно лед на жаре. В другом стену буквально усеивали одинаковые круглые отверстия, глубокие и с ровными краями. Когда-то их пытались заделать известью, но время уничтожило эти неумелые заплатки, обнажив давние раны.

Не знаю, каким оружием можно так повредить прочный камень, но в прошлом крепость, похоже, пережила много непростых дней. Теперь же всюду виднелись следы запустения.

Ров сохранился лишь местами, но и там напоминал скорее канаву, поросшую травой, а не препятствие для врага. Боевой ход, тянущийся по верху стены и сильно разрушенный, пустовал – не было ни перекрикивающихся часовых, ни бдительных дозорных. Боевая усадьба Ван-Прагов явно знавала лучшие дни.

– Когда складывали эти камни… – Алистер придержал коня и поравнялся со мной. – Под нашим клейпом стояло куда больше бойцов.

Мужчина как будто прочел мои мысли.

– Стены и сейчас выглядят внушительно, – заметил я.

– Стены – да, – согласился Алистер, печально усмехнувшись. – Но не их защитники.

Мне стало как-то неловко, и, чтобы отойти от невеселой темы, я спросил:

– А кто оставил эти… дырки? – Палец указал на целую россыпь ровных отверстий.

– Варанги, – равнодушно ответил воин, – по крайней мере, так говорят.

Впереди уже виднелись массивные деревянные ворота, у которых торчал старик – высокий, со спутанными седыми волосами.

– Кто они такие?

– Так воины на кабанах, кто же еще? – вместо Алистера, который направил коня прямиком к старику, ответил Младший.

– Как тот, что на клейпе?

– Ага. – Паренек кивнул. – Вот кабаны этих дырок и понаделали.

Сомневаюсь, что какой-либо зверь способен пробить камень, но спорить не имело смысла – гривастый медведь с клейпа Мунро тоже вряд ли разговаривал, но это совершенно никого не смущало. Если людям нравится верить небылицам, то и пусть верят.

Когда до ворот осталось совсем немного, створки стали открываться, оглашая округу пронзительным скрипом проржавевших петель. Судя по всему, ими, как и решеткой, чьи острые зубцы торчали прямиком из стены, пользовались нечасто.

Вся наша процессия, значительно растянувшаяся по дороге, стала сбиваться в кучу, ожидая, когда можно будет проехать внутрь укрепления. Однако этому мешал старик, который о чем-то негромко говорил с Алистером, – разобрать слова не получалось, но, судя по виноватой позе молодого Ван-Прага, беседа была не из приятных.

Лезть вперед не хотелось, но и просто ждать не хватило терпения, поэтому я спрыгнул с лошади и встал рядом с Младшим.

– Слушай… – Мой шепот прозвучал неожиданно громко. – А что сказал перед смертью варанг с клейпа Ван-Прагов? Ни в деревне, ни на щитах бойцов я не видел никаких надписей…

Парнишка с удивлением посмотрел на меня, но ответить не успел.

– Ничего! – гаркнул вдруг старик, который, оказывается, тоже услышал вопрос. Его глаза странно блестели, а взгляд метался из стороны в сторону. – Он не сказал ничего. Простым воинам их племени в детстве отрезают язык.

– Зачем? – не смог я сдержать любопытства.

– Чтобы они своими криками не мешали отдавать приказы в бою.

Жестоко, ничего не скажешь. Мне доводилось слышать, что некоторые наемники убивают собственных товарищей за не вовремя открытый на поле брани рот, но варанги пошли еще дальше…

– Тебе нельзя выходить за ворота в одиночестве! – внезапно завопил старик, бешено вращая глазками. – Нельзя!

Я вздрогнул от неожиданности, но оказалось, слова предназначались вовсе не мне – безумный старикан резко, так, что взметнулась седая шевелюра, повернул голову туда, где стояла Ри. Девушка, видимо привычная к подобным вещам, даже глазом не моргнула, а только сделала шажок в сторону, за спину Алистера.

– Дедушка, я ведь почти все время была с вами…

– Нет! – прохрипел старший Ван-Праг и закашлялся. – Ты одна… на коне… поехала навстречу… одна… нельзя!

– Прости меня, дедушка. – Ри смиренно наклонила голову, однако мне почему-то показалось, что это смирение было насквозь фальшивым.

– Кругом враги. – Старик на мгновение затих и вытер рукавом серого кафтана губы, на которых выступила пена. – Нельзя одной, девочка моя, кругом враги.

– Хорошо, деду…

– Кругом враги! – вновь завопил безумец, не дав внучке закончить. – Нападение! Леко, где мой конь? – Дрожащие пальцы шарили по поясу, пытаясь найти рукоять меча. – Труби сбор, Леко, я вижу пластунов… Там, между деревьями! Растопчем их, Леко!

Старик не ограничился одними криками и резво побежал в сторону леса, где его встретил Алистер, к которому почти сразу присоединился Кристофер. Вдвоем братья подхватили деда, продолжавшего воевать с плодами собственного воображения, и утащили его сначала во двор, а затем в огромный дом, сложенный из неровных каменных глыб.

Мунро определенно не смог бы вести дела с человеком, который не в состоянии контролировать собственный разум – с таким не получится договориться и таким не удастся управлять. Поэтому подозревать старшего Ван-Прага просто бессмысленно.


Боевая усадьба Ван-Прагов встретила меня запахом дыма, кудахтаньем кур, громкими голосами и звоном металла. Здешние обитатели вышли встречать товарищей, заполнив тесные проходы между приземистыми длинными домами, а я почувствовал, будто вновь оказался в городе. Шум, гам и толкотня успели позабыться всего за несколько дней.

Тоненькая нашла пристанище на конюшне, где верховодил упитанный черноволосый парнишка, а телегу под ободряющие возгласы старосты протащили в ворота крестьяне.

– А где Леко? – спросил у кого-то воин с рыжими усами. Тот самый, который громче всех смеялся, когда я не сразу сумел забраться в седло.

– Тута я, Рэд, тута!

Веселый и немного сиплый голос доносился откуда-то снизу, словно из-под земли.

– Да где? – Усач покрутил головой.

– Тута – в темнице…

– Понятно, – хохотнул Рэд. – За что тебя на этот раз?

Осмотрев небольшой незастроенный пятачок перед воротами, я заметил каменные ступени, круто уходящие вниз. Рядом с ними, прямо в земле, было проделано крохотное отверстие, перекрытое ржавой решеткой – именно оттуда и слышался голос.

– Можно сказать, ни за что, – пожаловался Леко. – Я им яблоки дарил, а они меня в дыру…

– Какие яблоки? – зашипел лысый верзила, стоявший в дверях небольшого сарая. – Дерьмом этот остолоп во всех бросался!

В подтверждение собственных слов он повернулся, продемонстрировав широкую спину, обтянутую льняной рубахой. Аккурат посередине находилось размазанное пятно, вид которого не давал усомниться в его происхождении.

Бойцы рассмеялись, а Рэд, подкрутив усы, произнес:

– Значит, лошадиными яблоками бросался, а, Леко?

– Свежайшими, – подтвердил узник. – Для тебя самые лучшие оставил, но не судьба – отобрали…

Крестьяне уже выгрузили тела погибших беллаторов и упыря, которых зачем-то тоже привезли из деревни, и теперь глядели по сторонам, не зная, как поступить с Лонгусом. И Алистер, и Кристофер все еще находились в доме, а Ри увела куда-то сухонькая старушка в цветастом платке на голове.

– Повезло тебе, Леко. – Рэд жестом приказал крестьянам вытащить раненого из телеги. – Вместо тебя надо кое-кого в яму посадить.

– Что значит – повезло? – возмутился лысый. – Мне эту рубаху госпожа подарила! – Он вновь показал пятно. – А этому дураку было наказано три дождя сидеть в яме!

– Не ори, Колено, – крикнул Леко. – Тебе с дерьмом даже лучше – сразу видно, что одежка соответствует характеру…

Здоровяк ничего не ответил, а лишь сплюнул и, по-медвежьи переваливаясь, ушел вслед за Ри Ван-Праг.

– Только надо раненому помочь. – Рэд не обратил ни малейшего внимания на перепалку. – Сможешь?

– Мне кажется, яма не самое лучшее место для пленника. – Я представил, во что превращается узилище, расположенное под землей, после дождя. – Неужели нет другого?

– Нету, господин интерфектор. Куда еще девать пособника тьмы? Не в дом же его тащить…

Я сморщился от досады – действительно, вряд ли кто-то из местных согласится приютить у себя человека, помогавшего упырю. Хотя еще совсем недавно я бы и сам отказался от такого предложения.

– Надобно на раненого сперва поглядеть, – донесся из-под земли ответ Леко. – А то, может, ему уже ничем не поможешь…

– Сейчас поглядишь.

По приказу воина пленника потащили по крутым ступеням вниз, в яму.

Крохотный каменный мешок с трудом вместил всех нас, и я даже не сразу смог рассмотреть самого Леко – его тощая фигура сливалась с темными стенами. Тело Лонгуса, который то ли притворялся, то ли действительно все еще не пришел в сознание, положили на тонкий тюфяк, а после Рэд громогласно приказал всем лишним покинуть помещение.

Крестьяне поспешили подняться наверх, а вот Младший никуда не ушел – когда стало попросторнее, парнишка шагнул к Леко и помог тому встать на ноги.

– Благодарствую, отрок, – кивнул узник и спросил: – Как поживает твой дед?

– Помер давно, дядюшка Леко.

– В бою?

– Нет, дядюшка Леко, в кровати – он же на землю ушел, разве ты не помнишь?

– Это он молодец! Так ему и передай… – Узник подошел ко мне и потрогал кольчугу дряблой рукой. – Настоящая?

Я кивнул, а Леко звонко цокнул языком и затем обтер ладонь о засаленные штаны – никакой другой одежды на нем не было. Если, конечно, не считать за таковую длинные, но редкие седые волосы и толстый слой грязи, которые прикрывали обнаженный торс.

Многочисленные шрамы белели рубцами в полумраке – на лице, на руках, на груди… Эти отметины, как строчки в книге, рассказывали о нелегком боевом пути старого воина. Сабельный удар расположился рядом с копейным, несколько стреляных ран соседствовали с рваными укусами, а под правым глазом виднелась странная отметина. Странная, но вместе с тем знакомая – вытянувшаяся почти на всю щеку, она напоминала слезу. Похожий шрам я видел у Кирклина, но у того он прятался под сетью более мелких и был не так заметен.

– Рэд! – воскликнул узник. – А ну-ка неси кипятку, сорванец ты этакий, да смотри, чтобы не как в прошлый раз! Если вода опять чуть теплая будет, я тебе такую трепку задам, что собственное имя позабудешь…