Норвуд

Припомнив, как интерфектор смешивал снадобья в доме госпожи Таусинг, я высыпал на ладонь белую пыль, а следом добавил мелких серых кристаллов. Заниматься подобными вещами, раскачиваясь в седле, было не очень-то удобно, но останавливаться мне не хотелось – справлюсь и так.

Господин Глен соединял компоненты в определенной пропорции при помощи крохотных весов, а потом заливал все какой-то специальной желтоватой жидкостью. И если замотанные в тряпицу весы я обнаружил в одной из сумок, то бутыль из мутного стекла оказалась пуста.

Так как правильные соотношения мне все равно не были известны, да и часть ингредиентов отсутствовала, я просто со свистом втянул получившуюся смесь и сморщился от горечи. Рот наполнился слюной, захотелось выплюнуть гадость, но я смог сдержаться, проглотив все без остатка.

Хранившийся в пузатом мешочке порошок для улучшения ночного зрения остался дожидаться своего часа, а снадобье, выводящее вампирский яд, думаю, сегодня не пригодится. Других же средств, которые мы использовали ночью в городе, среди вещей не оказалось – то ли закончились, то ли попросту пропали в суматохе прошедших дней.

Зато нашлась тонкая длинная игла с темными засохшими потеками у острия, которой господин Глен брал кровь Опаленной. Не знаю, чем она может пригодиться, но черное серебро явно не будет лишним…

Теперь оставалось только ждать, когда снадобье подействует.

Через четверть часа, уже почти возле самого дома, волной накатила бодрость – захотелось выскочить из седла и побежать быстрее лошади. Полностью противиться желаниям я не стал и спрыгнул на землю. Подошвы придавили несколько чахлых травинок, а кольчуга негромко звякнула – броня сидела на мне не очень-то хорошо, все-таки господин Глен гораздо шире в плечах. Надеюсь, правда, что рост хотя бы слегка компенсировал ширину и мне удавалось выглядеть не совсем уж жалко. Подхватив Тоненькую под уздцы, я поправил клинок и шагнул в просвет между приземистыми бревенчатыми сараями. Разумеется, никто уже не спал – все местные обитатели, включая людей Мунро, столпились в некотором отдалении от дровяника, где был заточен брат хозяина.

– Жечь надо. – Один из беллаторов стоял, уцепившись большими пальцами за пояс, на котором висел широкий и короткий меч. – Чего на него смотреть-то?

Говоривший был одет в недлинный – до колен – алый кафтан со шнурованными рукавами, коричневые штаны и высокие сапоги, украшенные переплетенными кожаными ремешками. Голову венчала остроконечная войлочная шапка, к которой зачем-то был приделан металлический наносник. Чтобы чуть сильнее походило на настоящий шлем, из макушки торчало несколько ярких, но облезлых перьев.

Я стоял сбоку от него и видел только половину молодого лица – редкие усики и небольшое родимое пятно на скуле.

– Сначала надо глянуть, – упрямо произнес Губа, топтавшийся рядом. Он настороженно посматривал по сторонам и первым заметил меня. Судя по облегчению, проступившему на лице, мужчина опасался, что я попросту проеду мимо.

– Зачем? – На этот раз заговорил другой беллатор. Он был намного старше, одет в зеленый кафтан, и ремешков на сапогах побольше. Его шлем поблескивал сталью целиком, а лицо, помимо усов, украшала сеть белесых шрамов, раскинувшихся паутиной по щекам. – Ты разве не слышишь?

Действительно, из дровяника доносился странный скрежет, будто кто-то тер друг о друга осколки глиняного горшка. Кроме этого иногда слышались ритмичные постукивания, сквозь которые пробивался глухой рык.

– Думаешь, человек может издавать такие звуки? – продолжил старший.

– Так ить он же вашему господину нужон был, разве нет?

– Нашему господину нужен был парнишка, который сопровождал интерфектора, а не темная тварь, – рассудительно заметил молодой и вдруг повернул голову в мою сторону.

К его чести, он будто бы совершенно не удивился, только положил ладонь на круглое навершие меча и развернулся вполоборота ко мне.

– Кирклин, чужак! – А вот выкрик получился сдавленным, словно от волнения перехватило горло.

– Кого собрались жечь? – Я отпустил поводья и шагнул вперед. Главное, чтобы Тоненькая никуда не убежала.

Надеюсь, сейчас во мне была хотя бы треть той внушительности, с какой господин Глен совсем недавно пришел вызволять меня из заточения.

– Ты кто? – спокойно спросил старший, которого звали Кирклин.

Во рту мгновенно пересохло, а в коленях появилась слабость – захотелось присесть на корточки. Беллатор демонстративно осмотрел меня, задержав взгляд на прорехах в кольчуге. Отчего-то из головы вылетели все заранее заготовленные слова и красивые – даже немного отрепетированные – жесты.

– Интерфектор. – Звуки застревали в горле и с трудом находили выход.

Смотреть в глаза собеседнику было очень неловко. Казалось, стоит встретиться взглядом, и он сразу же поймет, что я обыкновенный самозванец – не думал, что выдавать себя за другого так трудно! А ведь разговор только начался… Нужно успокоиться.

Короткие мысли скакали, словно блохи, размывая внимание – сосредоточиться на окружающем становилось все труднее. Фигуры людей превратились в почти бесформенные пятна, а щеки начали гореть огнем.

– Такой молодой? – оскалился Кирклин. Не знаю, заметил ли он мое состояние, но уважения в его голосе не было ни капли. – У нас таким двор не всегда мести доверяют, а ты весь в черном серебре с головы до ног…

Совсем не так представлялся мне этот разговор, и я подумал, что прикидываться интерфектором, похоже, было не самой лучшей идеей. Боюсь, случись чего, меня не повезут к беллатору Мунро, а просто прикопают где-нибудь неподалеку, само собой избавив предварительно от черного серебра. Причем сделают это вовсе не потому, что посчитают самозванцем, а исключительно из жадности.

Однако требовалось действовать, раз уж я так неосмотрительно ввязался в это дело.

– Ты много болтаешь. – Еще один шаг на негнущихся ногах. – Меня не интересует, кто метет двор в твоей деревне.

Я старался говорить, как господин Глен при первой встрече с мастером-кузнецом Варденом, когда тот крайне необдуманно себя повел. Старался, но, боюсь, получалось не так здорово – слова интерфектора подтверждались умением, а у меня была только наглость.

– Считаешь, я похож на крестьянина? – Кирклин приподнял брови и ухватился за рукоять меча.

– Мне безразлично, на кого ты похож. Я оказался здесь случайно, но раз тут завелась темная тварь – долг требует помочь. Вот и все.

Воин немного наклонил голову, и кругом заплясали солнечные зайчики, отразившиеся от блестящего шлема.

– Следовать долгу – это правильно. Следовать долгу – это отвечает порядку, – произнес он. – Только вот не все твои братья поступают так, как положено… Кое-кто прислуживает злу, а не сражается с ним. Откуда нам знать, что ты не из таких?

Обладатель облезлых перьев сверлил меня недобрым взглядом, будто прямо сейчас собирался впиться в горло. Услышав слова старшего товарища, он растянул губы в презрительной усмешке.

– А откуда мне знать, что злу не прислуживаешь ты? – Я не отвел взгляд.

– Ха! – выкрикнул молодой. – За Кирклина могут поручиться люди! А кто замолвит слово за тебя?


– Только мой клинок. – Я легонько коснулся ножен кончиками пальцев. – И, думаю, этого вполне достаточно.

Хороший получился ответ! Не хуже тех, которыми рыцари из южных оазов ставили на место наглецов, осмелившихся усомниться в их благородстве. Правда, если верить желтым книжным страницам, обычно такое происходило под сводами дворцов и на глазах прекрасных дам, а не между сараями и под кудахтанье кур.

– Вам стоило бы почтительнее относиться к господину интерфектору, – пробурчал Губа. – Не забывайте, что вы ить щас в моем доме.

Старший из беллаторов коротко глянул на мужчину, но спорить не стал. Отпустив рукоять меча, он сделал несколько шагов в сторону и встал поближе к своему соратнику, лицо которого наливались краснотой. Родимое пятно набухло от прилившей крови и было теперь похоже на жука с блестящим черным панцирем, примостившегося на лице молодого человека.

– Почтительнее? – Младший воин оказался куда менее сдержан, нежели его старший товарищ. – С чего мы должны относиться к нему почтительнее? Надо их всех под нож!

Недавняя растерянность сменилась недоумением – я никак не ожидал такого приема. Конечно, нельзя сказать, что интерфекторов любили все поголовно, но столь открытой неприязни никто обычно не проявлял. Неужели все это из-за господина Глена?

– Ты чего несешь-то? – Похоже, Губа разделял мои чувства. – Они же ить порождений зла гробят!

– Да? – Краснолицый завопил так, что заглушил даже доносившиеся из дровяника звуки. – И где они были, когда мертвяки из города толпой шли, а? Или когда людей из деревень уводили? На севере зады отсиживали?

Похоже, люди Карла Рокитанского все-таки прошлись по окрестностям, правда, не знаю зачем – чтобы пополнить армию мертвяков или для каких-то других целей. Проявлять любопытство сейчас, разумеется, не стоило, однако и молчать тоже было нельзя, иначе для меня все могло закончиться, не успев начаться.

– На севере творятся такие дела, что отсидеться не получится, – как можно более мрачно произнес я. Надеюсь, уточнять, что именно там происходит, никто не будет – правда мне была неизвестна, а выдумывать не хотелось. – Прежде чем кольчуга попала ко мне, она принадлежала одному из моих братьев!

С этими словами я указал на прорехи и тяжело вздохнул.

– Я гляжу, что броня-то не по размерчику, – усмехнулся Кирклин. – Надеюсь, предыдущий владелец убил много темных тварей…

Казалось, его тон совершенно не изменился, но из взгляда исчезла оценивающая отстраненность.

– Не сомневайся, – честно ответил я.

– Что же, каждого из нас в конце пути ждет смерть, – философски заметил воин. Он, как я и рассчитывал, подумал, что кольчуга снята с трупа. – Главное – честно исполнять свой долг.

Не желавший успокаиваться второй беллатор сплюнул.

– Знаю я, как они его исполняют – с тьмой шашни крутят! – Паренек продолжал глядеть волком. Выпучив глаза и выставив лоб, он раздувал ноздри. – Правильно господин Мунро говорит – это все из-за них началось…

– Уймись, – бросил Кирклин. – Как видишь, не все из них снюхались с порождениями зла.

Я, конечно, знал, как быстро люди забывают добро, но зачем обвинять во всем интерфекторов? Пусть даже беллатор Мунро уверен в неподобающих связях господина Глена, остальные-то чем ему навредили? Очень странное поведение, хотя видеть подобное довелось не так давно, когда мастер-кузнец напал на нас, чтобы расквитаться за причиненные обиды…

Молодой воин негромко бурчал себе под нос какие-то гадости, а я решил, что пора браться за дело. Тем более что Кирклин внимательно оценивал каждый мой шаг.

– Что у вас здесь произошло? – спросил я, обращаясь к Губе, стоявшему на первой ступеньке высокого крыльца.

– Так ить расскажу. – Было заметно, что мужчина чувствует себя неловко, и я мог его понять. Оказывается, играть роль не так уж и просто. – Только как вас называть-то?

Имена, придуманные еще вчера, сейчас казались чрезмерно пафосными, вычурными и неуместными. Говорить же настоящее, наверное, не стоило – маловероятно, но вдруг люди Мунро все же его знают.

– Зови меня просто «интерфектор». – Я не смог придумать ничего лучше. Надеюсь, это не покажется подозрительным.

Губа в ответ только удивленно кивнул – вчера мы немного репетировали разговор, но сейчас все шло совершенно не так, как планировалось. Однако мужчина быстро сориентировался и коротко рассказал историю, которая и так была мне отлично известна. Я, конечно, задал несколько уточняющих вопросов и выслушал ответы, задумчиво покачивая головой.

– Как считаете, господин интерфектор, превратился парнишка в темную тварь или нет?

Судя по утробному рыку, доносившемуся через дверь, никаких сомнений быть не могло. Однако я не мог сказать, что в дровянике скрывается порождение зла, ведь тогда возникнет закономерный вопрос – зачем рисковать и выпускать его наружу?

Губа хмурил брови и выжидательно смотрел на меня. За его плечом виднелся младший брат – бледный и какой-то взъерошенный, что неудивительно: сказывалась бессонная ночь.

Мне было жаль их, но действовать так, как мы планировали изначально, теперь не получится – люди Мунро просто не послушаются моих указаний. И значит, нужно напугать их, чтобы они сами не захотели ввязываться.

– Думаю, что человек не может издавать таких звуков… – медленно ответил я, глядя в расширяющиеся глаза крестьянина.

– Надо жечь, – произнес Кирклин, услышав мой ответ. – Я же говорил.

– Но ить, как же так? – возмущенно начал Губа. – Мы же так…

– Нет! – рявкнул я.

Младший брат стоял с открытым ртом. Видимо, тоже собирался возмутиться.

– Нельзя его в огонь. – Я импровизировал на ходу. – Такую тварь может убить только черное серебро, а пламя не причинит ему особого вреда – лишь разозлит.

Все окружающие внимательно глядели на меня, и даже молодой беллатор с плохо скрываемым интересом ожидал дальнейшего развития событий.

Редкое хлопанье крыльев, раздававшееся из-за оградки, и негромкое ржание лошадей, стоявших в стороне под навесом, смешивались со скрипом дерева. Из дома слышался стук ботинок по полу – супруга Губы хлопотала по хозяйству, а ветерок приносил легкий дымок от разгорающегося очага.

Такая идиллия плохо сочеталась с напряженными лицами и разрушалась, стоило только немного прислушаться – тварь, сидевшая в дровянике, противно скрежетала, и этот звук не сулил ничего хорошего.