Норвуд
Часть 23 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Он упырищу-то страшенного и кончил! Из арбалета стрельнул разок, и тот сразу на камни рухнул… Я сама все видела!
Знакомая звонкоголосая девчушка, проглатывая окончания слов, торопливо рассказывала кому-то о моих приключениях. Глаза открывать совершенно не хотелось, будто я только-только повалился на солому, но это явно было не так – свет пробивался даже сквозь сомкнутые веки.
– А потом он в дядьку Вардена нашего стрельнул!
Судя по неподдельному восторгу, этот выстрел произвел на девочку значительно большее впечатление, чем убийство вампира.
– Так вот почему у него в ноге дырка! – раздался незнакомый и слегка приглушенный голос, словно говорили из-за двери – мальчишеский, но с размеренными и степенными интонациями, которыми он явно подражал взрослым. Похоже, говоривший находился за дверью.
– Ага! Знаешь, как он кричал? Больно было – жуть! – Девчушка говорила так уверенно, будто ей самой не раз приходилось испытывать что-то подобное. Мгновение помолчав, она, видимо, посчитала, что собеседник все еще не до конца убежден, и обратилась к тому, кто мог подтвердить ее слова: – Скажи ему, дядька Варден! Сильно больно было?
– Не очень приятно, врать не буду… – Слабый голос кузнеца раздался совсем рядом.
– Ну так ты сам напросился! – А это уже мастер Фонтен, который тоже находился где-то неподалеку.
Я открыл глаза, потер щеки и уселся, опершись спиной о стену сарая.
Большое помещение было практически пусто, если, конечно, не считать людей. Немного соломы, куча земли в углу и огромное корыто – вот и вся обстановка.
Кроме тех, чьи голоса мне уже удалось услышать, здесь находилось еще несколько человек – Френсис, которая лежала, положив голову на колени деда, Жатэнэ, другие женщины из числа тех, кто вчера утром уходил из города, и неизвестно как очутившиеся здесь стражники Дэвид и Росс. Те самые, которым Опаленная отвела глаза в день нашего знакомства.
Выглядели они не очень – помятые, с синяками и ссадинами на лицах, а у одного – Дэвида – какая-то грязная повязка на голове.
– Очнулся? – Господин Варден смотрел на меня безо всякой злобы. Он держался обеими руками за рану на ноге, замотанную почерневшей от крови тряпкой, и слегка покачивался вперед-назад.
– Ты как, Норри? – произнес мастер Фонтен. – Бледный как снег!
Ответить я не успел, потому как вновь заговорил мальчишка, который на самом деле находился за дверью:
– Все, Золька, мне пора, если батька узнает, что я с тобой болтал, опять меня выпорет!
– Беги, – милостиво разрешила звонкоголосая, а когда послышался шорох удаляющихся шагов, повернулась ко мне.
Тонкие солнечные лучики, пробивающиеся сквозь щели в стенах, осветили рыжие волосы, веснушки и слегка выдвинутую вперед нижнюю челюсть. Почему я никогда ее раньше не видел?
Однако выяснять это не было никакого желания – все тело ломило так, будто по мне проехала телега.
– А интерфектор говорил, что ты после какого-то снадобья можешь не очнуться! – В голосе Зольки слышалась плохо скрываемая обида. Похоже, она уже всерьез готовила историю о том, как Победитель Упырищ взял да и не проснулся, перепив накануне зелий.
– Со мной все хорошо, – кое-как прохрипел я, отвечая сразу всем. – А что с Френсис?
– Пока спит. – Мастер Фонтен был явно взволнован, но старался не подавать виду.
– А где господин Глен?
– Его с самого утра увел староста, – негромко произнес кузнец.
Было неловко от его спокойных ответов и отсутствия ненависти ко мне – все-таки я нанес ему серьезную и, возможно, смертельную рану. Вряд ли она пройдет сама собой, без помощи лекаря, которого можно найти только в городе. Однако мастер-кузнец, похоже, зла на меня не держал или очень хорошо скрывал свои чувства, поэтому я сумел перебороть себя и обратился к нему с вопросом:
– Господин Варден… – В горле пересохло так, что слова, казалось, скрипели на языке. – А как вы все здесь очутились?
– По глупости… – Мастер-кузнец усмехнулся, но уже через миг сморщился от боли. – Хотя кто мог знать, что деревенские примут нас так?
Оказалось, после ухода из города люди перестали держаться вместе и начали разбредаться в разные стороны – кто-то отправился к родственникам, кто-то просто пошел куда глаза глядят, а господин Варден и пара мужчин решили отправиться к поселению у каменоломен – там должен был быть лекарь, ведь каменотесы частенько получают травмы. К их небольшому отряду присоединилась Жатэнэ, которая жалела раненого кузнеца, Золька и еще несколько женщин.
Однако до цели добраться не удалось – деревенские, не проявлявшие поначалу никакой агрессии, повыспросили у них все о произошедшем в городе, а потом быстро скрутили и бросили в этот сарай, где уже сидели стражники.
– Мы ушли из города сразу, как все началось, – выскочили за ворота, а потом долго блуждали в темноте, – рассказал Росс. – И в конце концов оказались здесь…
Ничего не понимаю – нас пленили из-за интерфектора и оружия из черного серебра, но зачем хватать стражников и остальных? Я никогда раньше не слышал, чтобы такое случалось, хотя деревенские и не особенно любили горожан.
– Почему они всех здесь держат? – Я спрашивал сразу и господина Вардена, и стражников.
Мастер-кузнец промолчал, а вот Дэвид, у которого была замотана голова, с тяжелым вздохом ответил:
– Сказали, что мы поможем защитить их… Если пойдем в услужение к какому-то Инису…
Я не выдержал и рассмеялся.
Наверное, это было не очень красиво, но стерпеть не получилось – слишком напуганным выглядел стражник, который явно не хотел оказаться в числе слуг неведомого ему Иниса.
В отцовских книгах я читал, что давным-давно, еще до прихода скверны, люди поклонялись могущественным существам, которых называли богами. Было их великое множество, и каждый отвечал за какую-то часть жизни – один заведовал небом, другой – временем, третий – ветрами, и так до самых маленьких, отвечавших, например, за рост пшеничного зернышка или удой молока.
К числу божеств относился и Инис, но я не мог вспомнить, чем именно он повелевал – наверное, цветением яблонь, хорошими урожаями или чем-то подобным.
В честь этих существ строились огромные храмы, проводились празднования, а их служители пользовались большой любовью и почетом.
Однако когда появились первые порождения зла, люди обратились за помощью к тем, на чьи силы рассчитывали, но ничего не вышло – оказалось, что надеяться можно только на черное серебро и собственные знания. Тогда-то стало понятно, что никаких богов никогда и не было. Столкнувшись с настоящей тьмой, люди отказались от веры в выдуманных покровителей.
С тех пор минуло много лет, и для меня оказалось большой неожиданностью, что кто-то по-прежнему помнит о них.
– Чего смешного-то? – нахмурился Дэвид. – Что это за Инис такой? И мало ли чего ему от нас понадобится!
– Прости. – Мне действительно было неловко. – Но думаю, что бояться нечего. Никакого Иниса не существует – так звали одного из древних богов…
Похоже, никто об этом ничего не слышал, и я вкратце рассказал все, что мне было известно. К сожалению, это не заняло много времени – даже в отцовских книгах о тех временах говорилось мало.
Вскоре в наш сарай заявился вчерашний пузатый мужичок, который, судя по всему, являлся старостой деревни. Он быстро осмотрел всех, ненадолго задержав взгляд на раненом кузнеце и все еще спящей Френсис, а потом приказал тем, кто может стоять на ногах, выходить.
– И без глупостей, – добавил он, прежде чем выскользнуть за дверь.
Первыми за ним последовали я и мастер Фонтен, который с явной неохотой оставлял внучку одну. А потом на выход потянулись и остальные.
При свете солнца ничего пугающего или непривычного вокруг не обнаружилось – ближайший дом с первым каменным и вторым деревянным этажами, скорее всего, принадлежал самому старосте, потому как он ненадолго зашел туда, но почти сразу вышел с небольшим кувшинчиком в руках.
Вокруг кроме дома и нашего сарая стояло еще несколько непонятных построек, о назначении которых я, как потомственный горожанин, даже и не догадывался.
– Если хотите получить еду, – безо всяких предисловий начал староста, – придется поработать.
За его спинами стоял десяток мужиков, а чуть в сторонке я заметил господина Глена, руки которого были скованы за спиной, а на лице, как мне кажется, прибавилось синяков – похоже, интерфектор еще раз попытался отказаться помогать этим чересчур «гостеприимным» людям.
– Нам, стало быть, надо оборониться от мертвяков, – продолжил староста. – И значит, будем строить забор…
На этом недолгая речь, в общем-то, закончилась, и нас всех отправили в разные стороны – кого бревна таскать, а кого ямы копать.
Мне досталась простая деревянная лопата, которая уже спустя час натерла чудовищные мозоли – непривычен я к такой работе, да и за последние дни вымотался настолько, что руки поднимались с большим трудом.
Как итог – когда наступило время обеда, ничего мне не досталось, и кабы не мастер Фонтен, который поделился со мной краюхой хлеба, пришлось бы совсем худо.
– Плохо работаешь, – укоризненно заметил один из деревенских, глядя, как я уплетаю чужой хлеб. – Вот и без еды остался!
Мне захотелось схватить лопату и ударить его по голове.
– Так я вроде к вам сюда ямы копать не нанимался! – Задыхаясь от злости, с трудом проглотил ком, застрявший в горле. – А если кормить не будете, откуда силам для работы взяться?
– А чего на вас харчи-то переводить? – засмеялся другой, с интересом слушавший нашу перепалку. – Все одно, окромя интерфектора, никто из вас тута не нужон… А вам единственная дорога остается – в слуги господаря Иниса!
– Нету никакого Иниса. – Я презрительно хмыкнул и демонстративно сплюнул под ноги. – И никогда не было!
Спорить никто не стал, а только третий крестьянин, который в этот момент как раз проходил позади, больно стукнул меня ладонью по затылку и тихонько сказал:
– Ох, не гневи покровителя нашего, малец! Работаешь ты плохо, а значит, до тебя очередь отправиться к нему в услужение может уже сегодня подойти!
Промолчать я не смог. Однако за слова, сказанные в адрес всех жителей деревни и их «господаря» Иниса, тетушка Ясуи вряд ли меня похвалила бы. А уж отец, который никогда не позволял себе бранных выражений, наверняка потом еще долго объяснял бы, почему не стоит так говорить, ведь ругань в первую очередь пачкает того, кто ругается, а не того, на кого она направлена. И, наверное, это правильно, но сейчас мне было плевать.
Внутри кипела ненависть. Не знаю, возможно, причина в снадобье, так неосмотрительно выпитом в городе, а может, последние дни сильно изменили меня, но как бы то ни было, я вдруг отчетливо понял, что, если представится шанс, без раздумий убью любого обитателя проклятой деревни. И более того – сделаю это с радостью.
Я быстро глянул через плечо, чтобы запомнить крестьянина, который меня ударил, но успел заметить только длинные обвислые усы и спутанные волосы. Таких тут каждый второй, но ведь есть еще и голос – сиплый и низкий.
– Ты чего? – раздалось рядом шипение Зольки. – Зачем нарываешься? Хочешь, чтобы тебя побили?
Измазанная по самые брови землей, девчушка, к слову, работала наравне со всеми и, в отличие от меня, получила-таки причитающуюся еду.
Я ничего не ответил – ярость требовала выхода, но мне не хотелось обидеть кроху неосторожным грубым словом. Поэтому, покрепче сжав лопату в руках, я принялся орудовать ею с удвоенной силой, хотя бы так вымещая накопившуюся злость.
Запах земли смешивался с ароматом древесной смолы, повсюду валялись щепки, а солнце немилосердно пекло шею.
Ладони ломило от боли и, казалось, пальцы вот-вот разожмутся, но я до скрипа стискивал зубы и специально смотрел на кого-нибудь из крестьян – их мерзкие рожи вызывали новые приступы ненависти, которая придавала капельку сил.
Сами местные жители не отлынивали от работы и к вечеру, когда начали сгущаться сумерки, я с удивлением обнаружил, что всего за один день удалось многое сделать – почти половина деревни уже была огорожена.
Наверное, для частокола нужно использовать бревна, подготовленные специальным образом, а не те, которые только что были срублены в ближайшей роще. Хотя, с другой стороны, если придут мертвяки, лучше иметь пусть плохую, но защиту, чем остаться вовсе без нее.
– Завтра закончим! – громко произнес староста. – А потом еще один ряд вроем!
Не дождавшись реакции на свои слова – устали все, включая крестьян, – он собственноручно раздал еду пленникам, а потом в окружении дюжих мужичков отвел нас обратно в сарай.
На этот раз мне досталась отдельная порция, но я пока не спешил набрасываться на хлеб, хотя от голода сводило живот.
Знакомая звонкоголосая девчушка, проглатывая окончания слов, торопливо рассказывала кому-то о моих приключениях. Глаза открывать совершенно не хотелось, будто я только-только повалился на солому, но это явно было не так – свет пробивался даже сквозь сомкнутые веки.
– А потом он в дядьку Вардена нашего стрельнул!
Судя по неподдельному восторгу, этот выстрел произвел на девочку значительно большее впечатление, чем убийство вампира.
– Так вот почему у него в ноге дырка! – раздался незнакомый и слегка приглушенный голос, словно говорили из-за двери – мальчишеский, но с размеренными и степенными интонациями, которыми он явно подражал взрослым. Похоже, говоривший находился за дверью.
– Ага! Знаешь, как он кричал? Больно было – жуть! – Девчушка говорила так уверенно, будто ей самой не раз приходилось испытывать что-то подобное. Мгновение помолчав, она, видимо, посчитала, что собеседник все еще не до конца убежден, и обратилась к тому, кто мог подтвердить ее слова: – Скажи ему, дядька Варден! Сильно больно было?
– Не очень приятно, врать не буду… – Слабый голос кузнеца раздался совсем рядом.
– Ну так ты сам напросился! – А это уже мастер Фонтен, который тоже находился где-то неподалеку.
Я открыл глаза, потер щеки и уселся, опершись спиной о стену сарая.
Большое помещение было практически пусто, если, конечно, не считать людей. Немного соломы, куча земли в углу и огромное корыто – вот и вся обстановка.
Кроме тех, чьи голоса мне уже удалось услышать, здесь находилось еще несколько человек – Френсис, которая лежала, положив голову на колени деда, Жатэнэ, другие женщины из числа тех, кто вчера утром уходил из города, и неизвестно как очутившиеся здесь стражники Дэвид и Росс. Те самые, которым Опаленная отвела глаза в день нашего знакомства.
Выглядели они не очень – помятые, с синяками и ссадинами на лицах, а у одного – Дэвида – какая-то грязная повязка на голове.
– Очнулся? – Господин Варден смотрел на меня безо всякой злобы. Он держался обеими руками за рану на ноге, замотанную почерневшей от крови тряпкой, и слегка покачивался вперед-назад.
– Ты как, Норри? – произнес мастер Фонтен. – Бледный как снег!
Ответить я не успел, потому как вновь заговорил мальчишка, который на самом деле находился за дверью:
– Все, Золька, мне пора, если батька узнает, что я с тобой болтал, опять меня выпорет!
– Беги, – милостиво разрешила звонкоголосая, а когда послышался шорох удаляющихся шагов, повернулась ко мне.
Тонкие солнечные лучики, пробивающиеся сквозь щели в стенах, осветили рыжие волосы, веснушки и слегка выдвинутую вперед нижнюю челюсть. Почему я никогда ее раньше не видел?
Однако выяснять это не было никакого желания – все тело ломило так, будто по мне проехала телега.
– А интерфектор говорил, что ты после какого-то снадобья можешь не очнуться! – В голосе Зольки слышалась плохо скрываемая обида. Похоже, она уже всерьез готовила историю о том, как Победитель Упырищ взял да и не проснулся, перепив накануне зелий.
– Со мной все хорошо, – кое-как прохрипел я, отвечая сразу всем. – А что с Френсис?
– Пока спит. – Мастер Фонтен был явно взволнован, но старался не подавать виду.
– А где господин Глен?
– Его с самого утра увел староста, – негромко произнес кузнец.
Было неловко от его спокойных ответов и отсутствия ненависти ко мне – все-таки я нанес ему серьезную и, возможно, смертельную рану. Вряд ли она пройдет сама собой, без помощи лекаря, которого можно найти только в городе. Однако мастер-кузнец, похоже, зла на меня не держал или очень хорошо скрывал свои чувства, поэтому я сумел перебороть себя и обратился к нему с вопросом:
– Господин Варден… – В горле пересохло так, что слова, казалось, скрипели на языке. – А как вы все здесь очутились?
– По глупости… – Мастер-кузнец усмехнулся, но уже через миг сморщился от боли. – Хотя кто мог знать, что деревенские примут нас так?
Оказалось, после ухода из города люди перестали держаться вместе и начали разбредаться в разные стороны – кто-то отправился к родственникам, кто-то просто пошел куда глаза глядят, а господин Варден и пара мужчин решили отправиться к поселению у каменоломен – там должен был быть лекарь, ведь каменотесы частенько получают травмы. К их небольшому отряду присоединилась Жатэнэ, которая жалела раненого кузнеца, Золька и еще несколько женщин.
Однако до цели добраться не удалось – деревенские, не проявлявшие поначалу никакой агрессии, повыспросили у них все о произошедшем в городе, а потом быстро скрутили и бросили в этот сарай, где уже сидели стражники.
– Мы ушли из города сразу, как все началось, – выскочили за ворота, а потом долго блуждали в темноте, – рассказал Росс. – И в конце концов оказались здесь…
Ничего не понимаю – нас пленили из-за интерфектора и оружия из черного серебра, но зачем хватать стражников и остальных? Я никогда раньше не слышал, чтобы такое случалось, хотя деревенские и не особенно любили горожан.
– Почему они всех здесь держат? – Я спрашивал сразу и господина Вардена, и стражников.
Мастер-кузнец промолчал, а вот Дэвид, у которого была замотана голова, с тяжелым вздохом ответил:
– Сказали, что мы поможем защитить их… Если пойдем в услужение к какому-то Инису…
Я не выдержал и рассмеялся.
Наверное, это было не очень красиво, но стерпеть не получилось – слишком напуганным выглядел стражник, который явно не хотел оказаться в числе слуг неведомого ему Иниса.
В отцовских книгах я читал, что давным-давно, еще до прихода скверны, люди поклонялись могущественным существам, которых называли богами. Было их великое множество, и каждый отвечал за какую-то часть жизни – один заведовал небом, другой – временем, третий – ветрами, и так до самых маленьких, отвечавших, например, за рост пшеничного зернышка или удой молока.
К числу божеств относился и Инис, но я не мог вспомнить, чем именно он повелевал – наверное, цветением яблонь, хорошими урожаями или чем-то подобным.
В честь этих существ строились огромные храмы, проводились празднования, а их служители пользовались большой любовью и почетом.
Однако когда появились первые порождения зла, люди обратились за помощью к тем, на чьи силы рассчитывали, но ничего не вышло – оказалось, что надеяться можно только на черное серебро и собственные знания. Тогда-то стало понятно, что никаких богов никогда и не было. Столкнувшись с настоящей тьмой, люди отказались от веры в выдуманных покровителей.
С тех пор минуло много лет, и для меня оказалось большой неожиданностью, что кто-то по-прежнему помнит о них.
– Чего смешного-то? – нахмурился Дэвид. – Что это за Инис такой? И мало ли чего ему от нас понадобится!
– Прости. – Мне действительно было неловко. – Но думаю, что бояться нечего. Никакого Иниса не существует – так звали одного из древних богов…
Похоже, никто об этом ничего не слышал, и я вкратце рассказал все, что мне было известно. К сожалению, это не заняло много времени – даже в отцовских книгах о тех временах говорилось мало.
Вскоре в наш сарай заявился вчерашний пузатый мужичок, который, судя по всему, являлся старостой деревни. Он быстро осмотрел всех, ненадолго задержав взгляд на раненом кузнеце и все еще спящей Френсис, а потом приказал тем, кто может стоять на ногах, выходить.
– И без глупостей, – добавил он, прежде чем выскользнуть за дверь.
Первыми за ним последовали я и мастер Фонтен, который с явной неохотой оставлял внучку одну. А потом на выход потянулись и остальные.
При свете солнца ничего пугающего или непривычного вокруг не обнаружилось – ближайший дом с первым каменным и вторым деревянным этажами, скорее всего, принадлежал самому старосте, потому как он ненадолго зашел туда, но почти сразу вышел с небольшим кувшинчиком в руках.
Вокруг кроме дома и нашего сарая стояло еще несколько непонятных построек, о назначении которых я, как потомственный горожанин, даже и не догадывался.
– Если хотите получить еду, – безо всяких предисловий начал староста, – придется поработать.
За его спинами стоял десяток мужиков, а чуть в сторонке я заметил господина Глена, руки которого были скованы за спиной, а на лице, как мне кажется, прибавилось синяков – похоже, интерфектор еще раз попытался отказаться помогать этим чересчур «гостеприимным» людям.
– Нам, стало быть, надо оборониться от мертвяков, – продолжил староста. – И значит, будем строить забор…
На этом недолгая речь, в общем-то, закончилась, и нас всех отправили в разные стороны – кого бревна таскать, а кого ямы копать.
Мне досталась простая деревянная лопата, которая уже спустя час натерла чудовищные мозоли – непривычен я к такой работе, да и за последние дни вымотался настолько, что руки поднимались с большим трудом.
Как итог – когда наступило время обеда, ничего мне не досталось, и кабы не мастер Фонтен, который поделился со мной краюхой хлеба, пришлось бы совсем худо.
– Плохо работаешь, – укоризненно заметил один из деревенских, глядя, как я уплетаю чужой хлеб. – Вот и без еды остался!
Мне захотелось схватить лопату и ударить его по голове.
– Так я вроде к вам сюда ямы копать не нанимался! – Задыхаясь от злости, с трудом проглотил ком, застрявший в горле. – А если кормить не будете, откуда силам для работы взяться?
– А чего на вас харчи-то переводить? – засмеялся другой, с интересом слушавший нашу перепалку. – Все одно, окромя интерфектора, никто из вас тута не нужон… А вам единственная дорога остается – в слуги господаря Иниса!
– Нету никакого Иниса. – Я презрительно хмыкнул и демонстративно сплюнул под ноги. – И никогда не было!
Спорить никто не стал, а только третий крестьянин, который в этот момент как раз проходил позади, больно стукнул меня ладонью по затылку и тихонько сказал:
– Ох, не гневи покровителя нашего, малец! Работаешь ты плохо, а значит, до тебя очередь отправиться к нему в услужение может уже сегодня подойти!
Промолчать я не смог. Однако за слова, сказанные в адрес всех жителей деревни и их «господаря» Иниса, тетушка Ясуи вряд ли меня похвалила бы. А уж отец, который никогда не позволял себе бранных выражений, наверняка потом еще долго объяснял бы, почему не стоит так говорить, ведь ругань в первую очередь пачкает того, кто ругается, а не того, на кого она направлена. И, наверное, это правильно, но сейчас мне было плевать.
Внутри кипела ненависть. Не знаю, возможно, причина в снадобье, так неосмотрительно выпитом в городе, а может, последние дни сильно изменили меня, но как бы то ни было, я вдруг отчетливо понял, что, если представится шанс, без раздумий убью любого обитателя проклятой деревни. И более того – сделаю это с радостью.
Я быстро глянул через плечо, чтобы запомнить крестьянина, который меня ударил, но успел заметить только длинные обвислые усы и спутанные волосы. Таких тут каждый второй, но ведь есть еще и голос – сиплый и низкий.
– Ты чего? – раздалось рядом шипение Зольки. – Зачем нарываешься? Хочешь, чтобы тебя побили?
Измазанная по самые брови землей, девчушка, к слову, работала наравне со всеми и, в отличие от меня, получила-таки причитающуюся еду.
Я ничего не ответил – ярость требовала выхода, но мне не хотелось обидеть кроху неосторожным грубым словом. Поэтому, покрепче сжав лопату в руках, я принялся орудовать ею с удвоенной силой, хотя бы так вымещая накопившуюся злость.
Запах земли смешивался с ароматом древесной смолы, повсюду валялись щепки, а солнце немилосердно пекло шею.
Ладони ломило от боли и, казалось, пальцы вот-вот разожмутся, но я до скрипа стискивал зубы и специально смотрел на кого-нибудь из крестьян – их мерзкие рожи вызывали новые приступы ненависти, которая придавала капельку сил.
Сами местные жители не отлынивали от работы и к вечеру, когда начали сгущаться сумерки, я с удивлением обнаружил, что всего за один день удалось многое сделать – почти половина деревни уже была огорожена.
Наверное, для частокола нужно использовать бревна, подготовленные специальным образом, а не те, которые только что были срублены в ближайшей роще. Хотя, с другой стороны, если придут мертвяки, лучше иметь пусть плохую, но защиту, чем остаться вовсе без нее.
– Завтра закончим! – громко произнес староста. – А потом еще один ряд вроем!
Не дождавшись реакции на свои слова – устали все, включая крестьян, – он собственноручно раздал еду пленникам, а потом в окружении дюжих мужичков отвел нас обратно в сарай.
На этот раз мне досталась отдельная порция, но я пока не спешил набрасываться на хлеб, хотя от голода сводило живот.