Ноги из глины
Часть 21 из 74 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Говорит, ты всю страну позоришь…
– Отпусти, – попросила Ангва. Рука в том месте, где ее сжимал Шлитцен, побелела.
Шельма перевела взгляд с ее запястья на плечо страшилы. Хоть он был и сухощавый, мускулы унизывали его руку, словно бусины.
– Ты гляди, значок нацепила, – издевательски протянул он. – Разве это дело для ве…
Ангва среагировала так быстро, что Шальма даже моргнуть не успела. Свободной рукой она сорвала что-то с пояса и накинула Шлитцену на голову. Тот встал столбом, а потом начал тихонько покачиваться туда-сюда, слегка постанывая. На голове у него болтался кусок какой-то плотной ткани – с ним Шлитцен напоминал одного из тех пляжников с отшибленным чувством стиля, что прикрывают темечко носовым платком, завязанным на манер чепчика.
Ангва отставила стул и сгребла со стола подставку под стакан. Из тени у стен слышался ропот.
– Уходим отсюда, – сказала она. – Игорь, дай нам полминутки, а потом можешь снять с него одеяло. Давай, пошли.
Она поспешили наружу. Солнце уже едва угадывалось сквозь туман, но по сравнению с полумраком, царившим в «Заупокое», на улице стоял ясный погожий денек.
– Что с ним случилось? – спросила на бегу Шельма, пытаясь приноровиться к широкому шагу Ангвы.
– Экзистенциальная неопределенность, – ответила Ангва. – Он не может понять, существует он или нет. Да, знаю, жестоко, но мы пока что не нашли другого способа сладить со страшилами. Синее пушистое одеяло подходит лучше всего. – Она заметила недоуменный взгляд Шельмы и добавила: – Ну, знаешь ведь, что страшила исчезнет, если спрятать голову под одеяло. Это с детства всем известно. Так что, если спрятать под одеяло его собственную голову…
– О-о-о, поняла. Жуть какая.
– Ничего, придет в себя минут через десять. – Ангва метнула подставку из-под стакана на другую сторону улицы.
– Он говорил о каком-то бароне…
– Я как-то мимо ушей пропустила, – осторожно ответила Ангва.
Шельма поежилась – но дело было не только в холодном тумане.
– По говору показалось, что он тоже из Убервальда, как мы с тобой. Там с нами по соседству жил один барон, и он очень, очень не любил, когда кто-то уезжал из страны.
– Так…
– Он и вся его семейка были вервольфами. Кто-то из них съел моего троюродного брата.
Ангва судорожно начала копошиться в памяти. Перед внутренним взором с укоризной промелькнули все те яства, которыми она лакомилась до тех пор, пока не решила, что так жить нельзя. Гном, гном… Нет, она была уверена, что никогда бы не… Вся семья вечно потешалась над ее вкусовыми пристрастиями…
– Вот поэтому я их и не выношу, – сказала Шельма. – Говорят, конечно, будто их можно приручить, но я считаю, что волк – он и есть волк. Им нельзя доверять. Они по самой своей природе злые, согласна? Чуть что – они мигом перекинутся в диких зверей.
– Да. Может, ты и права.
– А что хуже всего – они ходят среди нас и выглядят прямо как настоящие люди.
Ангва моргнула, радуясь двойному прикрытию, которое ей обеспечивали туман и непробиваемая уверенность Шельмы.
– Давай скорее. Мы почти пришли.
– Куда?
– Либо к убийце, либо к тому, кто знает его имя.
Шельма замерла.
– Но у тебя с собой ничего, кроме меча, а у меня и того нет!
– Не волнуйся, оружие нам не понадобится.
– А, хорошо.
– Оно все равно не поможет.
– Ой.
Ваймс выглянул из кабинета – посмотреть, что за крики стоят в штабе. Дежурный капрал из последних сил пытался проявить человечность… вернее, гномность.
– Опять?! Сколько раз за неделю вас уже убивали?
– Я просто делал свою работу! – пожаловался невидимый посетитель.
– Грузили чеснок? Вы вампир или кто? Сами посмотрите, какие вы себе выбираете занятия… Точите колья для оград, тестируете солнечные очки для «Аргус-оптики»… Мне кажется или тут прослеживается некая тенденция?
– Командор Ваймс, можно вас на минутку?
Ваймс обернулся и увидел улыбающееся лицо, которое стремилось нести в мир только добро – даже если мир хотел, чтобы в него принесли еще что-нибудь.
– А… констебль Посети, конечно, – спешно сказал Ваймс. – Боюсь, прямо сейчас я занят, и я даже не уверен, что у меня есть бессмертная душа, ха-ха, так что, возможно, ты зайдешь как-нибудь в другой раз, когда…
– Я по поводу тех слов, о которых вы меня спрашивали, – с укоризной произнес Посети.
– Каких слов?
– Тех, которые отец Трубчек написал собственной кровью, помните? Вы мне велели выяснить, что они значат.
– А. Точно. Заходи. – Ваймс расслабился. Констебль пришел не для очередного мучительного разговора о состоянии его души и необходимости как следует ее помыть и почистить, пока ее не поглотили вечные муки. Он в кои веки пришел поговорить о чем-то важном.
– Это древний кенотинский язык, сэр. Отрывок из их священной книги, хотя, конечно, говоря «священная», я подразумеваю, что они глубоко заблуждались в…
– Да, да, не сомневаюсь, – сказал Ваймс, усаживаясь за стол. – Там случайно не написано «Это сделал господин такой-то, ааа, ааа, а-а-а»?
– Нет, сэр. Такой фразы нет ни в одной известной священной книге, сэр.
– Жаль, – сказал Ваймс.
– К тому же я просмотрел другие бумаги в комнате, и, судя по всему, эта запись была сделана не рукой покойного, сэр.
Ваймс оживился.
– Ага! Ее оставил кто-то другой? Может быть, там написано что-то вроде «Получи, ублюдок, мы тебя годами искали, чтобы отомстить»?
– Нет, сэр. Такой фразы тоже нет ни в одной из священных книг, – сказал констебль Посети и заколебался. – Разве что в апокрифе к Неблагому Завету от Оффлера, – добросовестно добавил он. – Но эти слова взяты из Кенотинской Книги Истины. – Он фыркнул. – Так называемой истины. Их ложный божок…
– Давай ты просто зачитаешь, что там написано, и избавишь меня от лекции по сравнительному религиоведению? – предложил Ваймс.
– Хорошо, сэр. – Посети явно уязвили его слова, но он все же развернул листок бумаги и презрительно хмыкнул. – Это несколько заповедей, которые их бог якобы оставил первым людям, когда вылепил их из глины, сэр. Правила вроде «Трудись не покладая рук до конца дней своих», и «Не убий», и «Не возгордись». Вроде того.
– И все? – спросил Ваймс.
– Да, сэр, – ответил Посети.
– Просто духовные наставления?
– Да, сэр.
– Но в рот-то их зачем засовывать? Бедолага как будто последнюю сигарету пытался выкурить. Есть соображения?
– Нет, сэр.
– Я бы еще понял, если там было что-то вроде «сокруши врагов своих», – сказал Ваймс. – Но там просто сказано «работай себе и не высовывайся».
– Кено был довольно либеральным богом, сэр. Не большой мастер по части заповедей.
– По меркам богов он кажется почти приличным.
Посети посмотрел на него с укоризной.
– Кенотины пятьсот лет вели одну из самых кровавых войн на континенте и все в ней полегли, сэр.
– Пожалеешь кар небесных – испортишь паству, да?
– Простите, сэр, вы о чем?
– Да так, ни о чем. Ну что ж, спасибо, констебль. Я, э, прослежу за тем, чтобы капитану Моркоу обо всем доложили, и еще раз спасибо, не смею вас заде…
К концу фразы Ваймс сбился на скороговорку, но все равно не успел: Посети вытянул из-под нагрудника свернутые в трубочку журналы.
– Сэр, я вам принес свежий номер «Всепоглощающего огня», а еще последний выпуск «Извечного зова». Там много статей, которые вас наверняка заинтересуют, например, запись проповеди пастора Суй Носа, в которой он призывает встать с колен и откровенно обращаться к людям через почтовые ящики, сэр.
– Э-э-э… спасибо.
– Не могу не обратить внимание, что брошюры и журналы, которые я принес вам на той неделе, до сих пор лежат там же, где я их оставил, сэр.
– Ах да, слушай, извини, ты же сам знаешь, сколько сейчас работы, еле выкраиваешь время на…
– Не стоит откладывать на потом размышления о вечных муках, сэр.
– Они у меня и так из головы не выходят, констебль. Спасибо.
– Отпусти, – попросила Ангва. Рука в том месте, где ее сжимал Шлитцен, побелела.
Шельма перевела взгляд с ее запястья на плечо страшилы. Хоть он был и сухощавый, мускулы унизывали его руку, словно бусины.
– Ты гляди, значок нацепила, – издевательски протянул он. – Разве это дело для ве…
Ангва среагировала так быстро, что Шальма даже моргнуть не успела. Свободной рукой она сорвала что-то с пояса и накинула Шлитцену на голову. Тот встал столбом, а потом начал тихонько покачиваться туда-сюда, слегка постанывая. На голове у него болтался кусок какой-то плотной ткани – с ним Шлитцен напоминал одного из тех пляжников с отшибленным чувством стиля, что прикрывают темечко носовым платком, завязанным на манер чепчика.
Ангва отставила стул и сгребла со стола подставку под стакан. Из тени у стен слышался ропот.
– Уходим отсюда, – сказала она. – Игорь, дай нам полминутки, а потом можешь снять с него одеяло. Давай, пошли.
Она поспешили наружу. Солнце уже едва угадывалось сквозь туман, но по сравнению с полумраком, царившим в «Заупокое», на улице стоял ясный погожий денек.
– Что с ним случилось? – спросила на бегу Шельма, пытаясь приноровиться к широкому шагу Ангвы.
– Экзистенциальная неопределенность, – ответила Ангва. – Он не может понять, существует он или нет. Да, знаю, жестоко, но мы пока что не нашли другого способа сладить со страшилами. Синее пушистое одеяло подходит лучше всего. – Она заметила недоуменный взгляд Шельмы и добавила: – Ну, знаешь ведь, что страшила исчезнет, если спрятать голову под одеяло. Это с детства всем известно. Так что, если спрятать под одеяло его собственную голову…
– О-о-о, поняла. Жуть какая.
– Ничего, придет в себя минут через десять. – Ангва метнула подставку из-под стакана на другую сторону улицы.
– Он говорил о каком-то бароне…
– Я как-то мимо ушей пропустила, – осторожно ответила Ангва.
Шельма поежилась – но дело было не только в холодном тумане.
– По говору показалось, что он тоже из Убервальда, как мы с тобой. Там с нами по соседству жил один барон, и он очень, очень не любил, когда кто-то уезжал из страны.
– Так…
– Он и вся его семейка были вервольфами. Кто-то из них съел моего троюродного брата.
Ангва судорожно начала копошиться в памяти. Перед внутренним взором с укоризной промелькнули все те яства, которыми она лакомилась до тех пор, пока не решила, что так жить нельзя. Гном, гном… Нет, она была уверена, что никогда бы не… Вся семья вечно потешалась над ее вкусовыми пристрастиями…
– Вот поэтому я их и не выношу, – сказала Шельма. – Говорят, конечно, будто их можно приручить, но я считаю, что волк – он и есть волк. Им нельзя доверять. Они по самой своей природе злые, согласна? Чуть что – они мигом перекинутся в диких зверей.
– Да. Может, ты и права.
– А что хуже всего – они ходят среди нас и выглядят прямо как настоящие люди.
Ангва моргнула, радуясь двойному прикрытию, которое ей обеспечивали туман и непробиваемая уверенность Шельмы.
– Давай скорее. Мы почти пришли.
– Куда?
– Либо к убийце, либо к тому, кто знает его имя.
Шельма замерла.
– Но у тебя с собой ничего, кроме меча, а у меня и того нет!
– Не волнуйся, оружие нам не понадобится.
– А, хорошо.
– Оно все равно не поможет.
– Ой.
Ваймс выглянул из кабинета – посмотреть, что за крики стоят в штабе. Дежурный капрал из последних сил пытался проявить человечность… вернее, гномность.
– Опять?! Сколько раз за неделю вас уже убивали?
– Я просто делал свою работу! – пожаловался невидимый посетитель.
– Грузили чеснок? Вы вампир или кто? Сами посмотрите, какие вы себе выбираете занятия… Точите колья для оград, тестируете солнечные очки для «Аргус-оптики»… Мне кажется или тут прослеживается некая тенденция?
– Командор Ваймс, можно вас на минутку?
Ваймс обернулся и увидел улыбающееся лицо, которое стремилось нести в мир только добро – даже если мир хотел, чтобы в него принесли еще что-нибудь.
– А… констебль Посети, конечно, – спешно сказал Ваймс. – Боюсь, прямо сейчас я занят, и я даже не уверен, что у меня есть бессмертная душа, ха-ха, так что, возможно, ты зайдешь как-нибудь в другой раз, когда…
– Я по поводу тех слов, о которых вы меня спрашивали, – с укоризной произнес Посети.
– Каких слов?
– Тех, которые отец Трубчек написал собственной кровью, помните? Вы мне велели выяснить, что они значат.
– А. Точно. Заходи. – Ваймс расслабился. Констебль пришел не для очередного мучительного разговора о состоянии его души и необходимости как следует ее помыть и почистить, пока ее не поглотили вечные муки. Он в кои веки пришел поговорить о чем-то важном.
– Это древний кенотинский язык, сэр. Отрывок из их священной книги, хотя, конечно, говоря «священная», я подразумеваю, что они глубоко заблуждались в…
– Да, да, не сомневаюсь, – сказал Ваймс, усаживаясь за стол. – Там случайно не написано «Это сделал господин такой-то, ааа, ааа, а-а-а»?
– Нет, сэр. Такой фразы нет ни в одной известной священной книге, сэр.
– Жаль, – сказал Ваймс.
– К тому же я просмотрел другие бумаги в комнате, и, судя по всему, эта запись была сделана не рукой покойного, сэр.
Ваймс оживился.
– Ага! Ее оставил кто-то другой? Может быть, там написано что-то вроде «Получи, ублюдок, мы тебя годами искали, чтобы отомстить»?
– Нет, сэр. Такой фразы тоже нет ни в одной из священных книг, – сказал констебль Посети и заколебался. – Разве что в апокрифе к Неблагому Завету от Оффлера, – добросовестно добавил он. – Но эти слова взяты из Кенотинской Книги Истины. – Он фыркнул. – Так называемой истины. Их ложный божок…
– Давай ты просто зачитаешь, что там написано, и избавишь меня от лекции по сравнительному религиоведению? – предложил Ваймс.
– Хорошо, сэр. – Посети явно уязвили его слова, но он все же развернул листок бумаги и презрительно хмыкнул. – Это несколько заповедей, которые их бог якобы оставил первым людям, когда вылепил их из глины, сэр. Правила вроде «Трудись не покладая рук до конца дней своих», и «Не убий», и «Не возгордись». Вроде того.
– И все? – спросил Ваймс.
– Да, сэр, – ответил Посети.
– Просто духовные наставления?
– Да, сэр.
– Но в рот-то их зачем засовывать? Бедолага как будто последнюю сигарету пытался выкурить. Есть соображения?
– Нет, сэр.
– Я бы еще понял, если там было что-то вроде «сокруши врагов своих», – сказал Ваймс. – Но там просто сказано «работай себе и не высовывайся».
– Кено был довольно либеральным богом, сэр. Не большой мастер по части заповедей.
– По меркам богов он кажется почти приличным.
Посети посмотрел на него с укоризной.
– Кенотины пятьсот лет вели одну из самых кровавых войн на континенте и все в ней полегли, сэр.
– Пожалеешь кар небесных – испортишь паству, да?
– Простите, сэр, вы о чем?
– Да так, ни о чем. Ну что ж, спасибо, констебль. Я, э, прослежу за тем, чтобы капитану Моркоу обо всем доложили, и еще раз спасибо, не смею вас заде…
К концу фразы Ваймс сбился на скороговорку, но все равно не успел: Посети вытянул из-под нагрудника свернутые в трубочку журналы.
– Сэр, я вам принес свежий номер «Всепоглощающего огня», а еще последний выпуск «Извечного зова». Там много статей, которые вас наверняка заинтересуют, например, запись проповеди пастора Суй Носа, в которой он призывает встать с колен и откровенно обращаться к людям через почтовые ящики, сэр.
– Э-э-э… спасибо.
– Не могу не обратить внимание, что брошюры и журналы, которые я принес вам на той неделе, до сих пор лежат там же, где я их оставил, сэр.
– Ах да, слушай, извини, ты же сам знаешь, сколько сейчас работы, еле выкраиваешь время на…
– Не стоит откладывать на потом размышления о вечных муках, сэр.
– Они у меня и так из головы не выходят, констебль. Спасибо.