Ночные твари

— Я посмотрела на твоего бывшего, — сказала Ривер. — Он был художником, правильно?

Ярдли с трудом сглотнула, потому что во рту у нее внезапно пересохло. Она уставилась себе под ноги.

— Извини! — спохватилась Ривер. — Мне надо вырвать язык.

— Нет, ты ни в чем не виновата. Просто я не привыкла говорить о нем. Он был художником, но, в отличие от твоего поэта, весьма успешным. — Ярдли проводила взглядом молодую парочку, которая прошла мимо, держась за руки, источая запах спиртного. — Когда мы познакомились, я была фотографом, и он всегда поддерживал меня. Уговаривал оставить все прочие занятия, потому что искусству нужно отдаться полностью, если хочешь чего-нибудь добиться. Нужно принести себя ему в жертву, чтобы создать что-то неповторимое.

— Ого! Глубокая мысль.

Ярдли кивнула. Они остановились на перекрестке рядом с «Дворцом цезарей»[9], наслаждаясь прохладой, веющей от фонтана.

— У него было потрясающее понимание жизни, я такого больше никогда не встречала. Он разбирался в людях и в их мотивациях так, что ему позавидовали бы лучшие психологи, с кем мне доводилось работать. Вот что делает его таким страшным. Он знает, кто мы такие. Благодаря этому сам мог стать кем угодно, но пожелал стать тем, кто есть. Никакого ужасного детства, никаких издевательств, никаких психических расстройств. Он сознательно выбрал стать чудовищем.

— Ты правда веришь в это? Что он сам сделал свой выбор? Не думаешь, что мы уже рождаемся такими, какими станем? Я хочу сказать, быть может, вселенная делает нас такими, какими хочет?

— Эдди убивал, потому что это доставляло ему наслаждение, — Ярдли покачала головой, — а не потому, что его рукой двигала вселенная. — Взглянув на статую Августа, она сказала: — Если ты ничего не имеешь против, я бы предпочла поговорить о чем-нибудь другом.

— Милая, я вовсе не собиралась тебя пытать. Честное слово. Извини.

— Всё в порядке. Просто… бывают дни, когда говорить об этом особенно тяжело.

Остановившись, Джессика тихо застонала, растирая виски.

— Не возражаешь, если мы где-нибудь сядем? На меня иногда накатываются приступы головной боли.

Усевшись на скамейке перед закусочной, они какое-то время молчали.

— Ну, давай переменим тему, — наконец сказала Ривер. — Ты говорила, у тебя есть дети?

— Дочь. Ей семнадцать.

— Что она из себя представляет?

— Учится в университете Лас-Вегаса. Таких называют савантами[10]. Моя — хорошо адаптированный в общесте савант. — Ярдли улыбнулась. — По-моему, она считает своей задачей заботиться обо мне.

Ривер помолчала, уставившись на асфальт.

— Не думаю, что у меня когда-либо будут дети… — Она проводила взглядом молодых парней, которые проезжали мимо в «Кадиллаке», окликая прохожих. — Хочешь узнать, что мне приснилось?

— Если ты готова говорить.

Ривер кивнула.

— Это было ужасно. Когда я проснулась, ночная рубашка прилипла к телу. Промокла от пота насквозь. Такого со мной никогда раньше не было.

— Что тебе приснилось?

— Когда я выходила из торгового центра на стоянку, было… ну, около десяти вечера, как-то так. Так что уже полностью стемнело, но я оставила машину у фонаря. Подошла к ней, открыла дверь брелоком — и тут почувствовала жуткую боль в затылке, и все вокруг безудержно закрутилось. После чего я очнулась на столе с забинтованным лицом. Но я сосредоточилась на последней секунде перед болью и во сне увидела все четко.

— Что ты увидела?

— Перед тем как сесть в машину, я посмотрела на окно и увидела в стекле отражение.

Ярдли внутренне напряглась, однако внешне попыталась сохранить бесстрастное спокойствие.

— Ты увидела лицо?

— Нет, — Ривер покачала головой. — Все произошло слишком быстро. Лишь мелькнувший образ. Проснувшись, я решила, что это был кошмарный сон, что мне это приснилось, но это было слишком реально. Уверена, это был он.

— Что на нем было надето?

— Не знаю. Кажется, что-то черное, но я видела только выше пояса.

— Разглядела цвет волос? Расу?

— Нет. Увидела движение руки, и на этом все оборвалось. Я не запомнила ничего такого, что поможет его описать… — Она задумалась. — На стоянке были люди. Но он подошел прямо ко мне, даже не глядя на них. Он выбрал именно меня… — У нее задрожали руки. — Твою мать! — пробормотала Ривер, сплетая их на груди.

— Все в порядке, Энджи.

Та покачала головой.

— Я учу своих подопечных миру и гармонии, учу использовать энергию вселенной, чтобы исцелять себя, но саму, когда говорю об этом, трясет.

— Ты ни в чем не виновата. Это реакция твоего мозга. Он продолжает обрабатывать травму, и все, что ты делаешь, совершенно нормально.


— Вот только выглядит это совсем ненормально… — Ривер шумно вздохнула. — Что, если он уже давно следил за мной? Это означает, что он знает, кто я, скорее всего, знает, где я живу и работаю… Он ведь придет снова, правда?

Ярдли ответила не сразу.

— Не знаю. Но я переговорила с департаментом шерифа, и сегодня же к тебе приставят охрану. Людей там не хватает, поэтому до настоящего момента никого не могли выделить. Теперь же рядом с тобой двадцать четыре часа в сутки будет находиться полицейский.

— Но ты что думаешь? Он предпримет еще одну попытку?

Ярдли облизала пересохшие губы.

— Во многих подобных случаях, которыми я занималась… нет, преступник не возвращался. Слишком большой риск. Но есть один тип преступников… Наверное, их можно назвать полностью оторванными от действительности. Порой они сами не понимают что делают, не отдают отчета в своих поступках. Вот преступники этого типа иногда возвращаются к своим… — Ярдли готова уже была сказать «жертвам», но в самый последний момент остановилась. — К выжившим после нападения.

— Этот человек относится к такому типу?

— Не знаю. Он кажется мне попеременно то методичным и собранным, то совершенно потерявшим контроль над собой. Я просто не знаю, Энджи.

Ривер кивнула.

— Что вы будете делать, если найдете его?

— Я участвую в расследовании лишь косвенно. Моя главная задача заключается в том, чтобы проследить, чтобы все прошло гладко и дело можно было довести до суда. Пожалуй, можно сказать, что на самом деле моя работа начинается только с момента задержания подозреваемого.

— Вот уже нет, твоя работа начинается не с задержания, — Ривер улыбнулась. — На самом деле она началась с той секунды, когда ты стала беспокоиться обо мне. — Она уставилась на проезжающие мимо машины. — Что мне делать, если он вернется за мной? Как защититься от такого человека?

Джессика могла бы предложить завести пистолет и собаку, установить сигнализацию, могла бы сказать, что какое-то время за ней будут присматривать и все будет хорошо, только это было бы неправдой. А правда заключалась в том, что если преступник действительно хочет навредить жертве и его не волнуют последствия, помешать ему практически невозможно.

— Никак, — сказала Ярдли. — Остановить этого человека можно, только если его схватить — или убить.





Глава 11




Болдуин остановил машину у жилого фургона Фарров. Все дома на стоянке стояли вплотную друг к другу, чтобы их влезло как можно больше.

Агент вышел из машины. Перед входной дверью в два ряда выстроились растения в горшках, под одним в земле торчали окурки. Болдуин постучал и, подождав немного, постучал снова.

Дверь открыл мужчина в безрукавке с обветренным морщинистым лицом. Предплечья и бицепсы были покрыты тюремными татуировками.

— Вы уже вернулись?

— Просто хочу задать вам еще несколько вопросов, мистер Фарр. У вас есть время?

— Вы насчет Хармони?

— Да.

— Вы ее нашли?

— Нет, не нашли. Я только что говорил со следователем Рис из полиции Лас-Вегаса и зачитал ей заявление о пропавшем человеке, поданное вами. Мне хотелось бы, чтобы вы уделили мне немного времени и кое-что уточнили.

— Что именно?

— Ну, первым делом нам нужно удостовериться в том, что ваша дочь действительно пропала. Что речь не идет о чем-то другом.

— О чем-то другом? Вам ведь известно, что моя жена была только что убита, так?

— Да, и, как вы знаете, я работаю в тесном контакте с детективом Гарретом, возглавляющим расследование убийства вашей жены. Я просто хотел выяснить, возможно ли, что Хармони у кого-нибудь из своих подруг или родственников?

— Нет, об этом не может быть и речи. Она всегда отвечает на мои сообщения. Всегда. Особенно если я пишу, что дело срочное, и прошу ответить сразу же.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Два дня назад. Она сказала, что отправляется в «Оскар» купить кое-что из одежды, и не вернулась. Я два дня названивал ей. Потом позвонил Гаррету и сказал, что Хармони просто не могла куда-то сбежать. Но он решил, что, раз мы живем в таком месте, она сбежала вместе с какими-то плохими ребятами и наширялась до одури, а я сказал, что Хармони четырнадцать лет и она никогда даже не смотрела на наркотики. А если учесть то, откуда мы, это невозможно. Она даже «травку» ни разу не курила.

Болдуин задумался. Почему Гаррет не сказал ему ни слова про то, что дочь Кейти Фарр пропала? Он вспомнил, когда в последний раз разговаривал со следователем, и прикинул, что тот к тому моменту уже должен был поговорить с Такером Фарром. Почему он ничего не сказал?

— Вы сказали, что ваша дочь собиралась зайти в «Оскар». Что это такое?

— Это магазин на Рузвельт-стрит. Секонд-хенд.