Николай Хмурый. Восточная война
Часть 20 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ты говоришь, что ты крестьянин. Но это чушь и вздор! Крестьяне робеют перед врагом и спину гнут или по лесам прячутся. Молчи! Я уже через пару часов после того боя все знала. Твои мне все рассказали. В крестьянине нет того чувства чести, какое заставляет с гордо поднятой головой идти на смерть. Ты не крестьянин. Неотесанный болван – да, но не крестьянин… уже не крестьянин.
– Допустим, – чуть помедлив, произнес Петр. – А что делать с русской кровью?
– Ничего, – пожав плечами, сказала она. – Придется как-то смириться. Как и тебе с моей польской.
– Ты так в этом уверена?
– На третий день после ранения тебе пришло письмо от родителей. Его принесли сюда и оставили мне. Я его вскрыла и прочла. Там столько ошибок, – покачала она головой. – Они едва умеют писать, да? Но это не страшно. Я им ответила. Ты ведь не против? Представилась твоей невестой и описала твой подвиг, а также то, что тебя ранили. Написала, что ты был в беспамятстве, но идешь на поправку, хотя пока не можешь сам писать. Вот и просил меня помочь. Привет им от тебя передала, здоровья пожелала.
– Ну ты и тварь… – произнес Петр на удивление беззлобно.
– И сказано было, – назидательно подняв палец, заявила она удивительно пафосным тоном, – каждой твари надобно пару, если кратко пересказывать библейское послание Ною.
Сказала и улыбнулась, продолжая смотреть на парня ласковым, нежным взглядом.
– Видимо, – согласился с ней Петр и тоже улыбнулся. Он так и не понял, что перемкнуло в этой расчетливой головенке, но ее изменение к себе он чувствовал. Холодность и подчеркнутая дистанция куда-то ушли. Она не изменилась. Нет. Он был уверен – это все та же тварь и мерзавка, что и раньше. Но к нему она почему-то теперь относилась совсем иначе, чем во время их последней встречи. Почему? Он не понимал. Но… ему это было очень приятно. Потому как она ему нравилась, ужасно нравилась, если уж говорить честно… он ее любил и ненавидел… страшный коктейль…
Глава 4
1904 год, 15 июня, окрестности Сасебо
Николай Оттович фон Эссен, получив полную свободу действия и все силы Тихоокеанского флота под свой контроль, закусил удила. Что ему требовалось? Не допустить объединения английской эскадры с японским флотом. У него, конечно, корабли сильные, но тогда противников окажется чего-то совсем много. А это риски, совершенно лишние и бесполезные. То есть он считал нужным вынудить японцев на генеральное сражение при текущем раскладе.
Легко сказать – вынудить, но как это сделать? Правильно. Спровоцировать. Не зря же все офицеры Имперской гвардии были обязаны практиковаться в командно-штабных играх и за слишком низкие результаты могли из этой самой гвардии вылететь. Более того, эти их успехи в, казалось бы, отвлеченных играх сказывались и на их карьере самым решительным образом. Да, личные качества, нужные им как командирам, конечно, важны. И навыки управления людьми, и умение выступать перед толпой, и прочее. Но каждое следующее повышение без определенных успехов в командно-штабных играх было просто не получить. Особенно на флаг-офицерские должности[76].
Поэтому к 1904 году полковника в армии или капитана во флоте Имперской гвардии России, которые ничего не смыслили в современной тактике, стратегии, управлении персоналом и административно-штабной работе, просто было не сыскать. Более того, они все имели высшее образование. Поголовно. А чтобы перейти на следующий ранг, то есть занять первую флаг-офицерскую должность, требовалось качественно улучшить свои знания не только по указанным направлениям, но и очень неплохо разбираться в службах тылового обеспечения. Хуже того, образование теперь должно быть не просто высшее, а высшее техническое или дополненное специальными курсами, например при Академии Генерального штаба.
Ну и так далее.
Брат, сват, друг и ослик с золотом продолжали, конечно, работать. Однако Имперскую гвардию Император курировал лично, требуя публичной аттестации офицеров перед своими будущими коллегами и, в случае «залетов» по коррупции или еще каких подлогов, карал нещадно, невзирая на чины и заслуги. В Имперском ополчении еще как-то продвинуться по связям и взяткам можно было. Хоть и непросто, так как Николай Александрович туда тоже посматривал. А вот в Имперской гвардии уже нет. Самому честно продвигаться было и проще, и дешевле, и безопаснее. Первые годы, конечно, пытались. Как без этого? Но потом затихли попытки. Притерлись механизмы. Отобрались подходящие офицеры, которые сами стали выступать этаким фактором самоподдерживающегося контроля. Что приводило к отбору лучших из лучших среди всех служак в гвардию, то есть войска постоянной готовности, в числе которых были не только сухопутные части, но и весь Военно-Морской флот.
Дополнительным моментом было еще и то, что Император с самого начала 1890-х годов искал по всей стране талантов. Может быть, странных людей, малопригодных к жизни, но талантливых. Этот обладает очень острым зрением вдаль, но подслеповат вблизи. Так и что? Дефект разве? Нет. На дальномеры пойдет. А этот считает в уме удивительно быстро. Значит, счетоводом в центр управления огнем отправится. Их ведь организовывали не только в интересах боевых кораблей первого ранга. Нет. Каждый корпус Имперской гвардии имел свой ЦУА. Сильно отличный от корабельного и намного крупнее. Но не суть. Главное, что этих, быстро считающих в уме ребят требовалось много. Поэтому Имперские комиссары лазали по всей стране и выискивали их. И не только по своей стране. Разведка не брезговала и отправить человечка куда-нибудь в бразильские джунгли или отдаленное ранчо Техаса, чтобы найти талант. И, если слухи подтверждаются, привлечь его на службу.
Поэтому Эссен был уверен в своих силах как никто. Тут и знание реальных характеристик кораблей, полностью освоенных прекрасно обученным профессиональным экипажем. И целая масса талантов с самородками, каковыми эти самые профессионалы были обильно сдобрены. Он знал – японцев они разобьют. Возможно, и объединенный флот японцев с англичанами. Но лучше, конечно, не рисковать. Так что Эссен собрал все свои силы, загрузил оба полка морской пехоты на большие десантные корабли и отправился к острову Кюсю, под Сасебо.
БДК были построены по принципу кораблей-доков с переменной осадкой. На корме была откидная аппарель, открывающая доступ к собственно плавучему доку. По умолчанию – сухому. В нем стояли те самые десантные катера, которые применяли во время высадки на Хоккайдо. Чтобы катера могли выйти, БДК набирал воду в специальные цистерны, увеличивая осадку на три метра. Потом помпами отбирал воду и возвращался в обычное положение. Данные десантные корабли имели развитую надстройку, свободно вмещающую полк морской пехоты со всеми видами коллективного вооружения и большим запасом боеприпасов, продовольствия и прочих «расходников». Плюс имел штатный, хорошо оборудованный госпиталь с операционными, рентген-комнатой и так далее. В общем – красота!
Вот эти корабли и подошли к полуострову, что раскинулся длинным хвостом к югу от Нагасаки, и, под прикрытием эсминцев, начали высадку. Там, конечно, были какие-то посты наблюдения. И даже вскорости появились отряды самообороны. Но жидкие, плохо вооруженные и совершенно не обученные.
Морская же пехота в Российской империи была самой что ни на есть тяжелой пехотой нового времени. В классическом понимании этого слова. То есть тяжело вооруженной с массой коллективного оружия. Тут и ручные пулеметы, и станковые, и те самые 37-миллиметровые гранатометы, и крепостные ружья, и горная артиллерия. Причем насыщена этими средствами морская пехота была очень хорошо. На уровне лейб-гвардии. Так что отряды самообороны сдувало. Особенно при поддержке огня с эсминцев. Сигнальная ракета в нужную сторону и 127-миллиметровые орудия обрабатывали указанный квадрат. Не так много и требовалось подобных «гостинцев», чтобы разнести роту или даже батальон не успевшей окопаться пехоты…
Десант на Кюсю! В Токио началась истерика. Потому что все свои сухопутные силы они отправляли либо в Маньчжурию, либо для укрепления обороны на севере Хонсю. На Кюсю же почти ничего не было. И быстро перебросить было нечего и неоткуда. На том же Хоккайдо тоже стояли русские войска и имелись десантные средства. Так что Того дали строгий и не допускающий трактовок приказ – выйти в море и дать бой русским, срывая десантную операцию.
Хейхатиро Того и сам, без приказа уже готовил операцию. Буквально после первого сообщения о русских на берегу и начал. Понять, что и зачем делает Эссен, для него не составило проблем. Сколько там именно русских вылезло на берег – неизвестно. Но они наступают на Нагасаки, в котором сразу началась паника. А оттуда пойдут к базе Сасебо, создавая очень серьезные проблемы. Может быть, в саму базу они и не войдут, но все подходы перережут, лишив флот угля, еды и прочего обеспечения. Нужно было уходить. Бой боем, но адмирал, в отличие от паникеров в Токио, прекрасно понимал: вступать в бой сейчас нельзя – он проиграет. А значит, и Япония. А вот объединившись с англичанами, можно и рискнуть. Поэтому приказ приказом, но цели в разрабатываемом им плане он преследовал другие.
Выждав до обеда второго дня и приведя все свои корабли в полную боевую готовность, Того начал.
Первыми из бухты вышли старые броненосцы и крейсера. Весь старый хлам. Их трюмы забили пробкой, чтобы они плохо принимали воду, а котлы раскочегарили до предела, заклепав клапаны. И вот – минимальная команда повела их в бой, стараясь имитировать атаку брандеров. То есть сделать все, чтобы русские сосредоточили огонь на них.
Так и произошло.
Корабли-смертники попали под шквальный огонь и линкоров, и эскадренных броненосцев, и фрегатов, и корветов. И даже части эсминцев, которые стояли в боевых порядках флота.
Экипажей на этих кораблях практически не было. Их, как и часть легкодемонтированного оружия, Того списал на берег и отправил защищать Нагасаки, где местные жители спешно возводили баррикады. Так что особого урона личному составу этот ураганный огонь не причинял. Скорость, да – падала. Но вода набиралась ими очень плохо из-за наполнения отсеков пробкой.
Они горели. Дымили. Коптили. И вообще – серьезно снижали видимость. Хоть и приближались едва-едва. Все-таки совокупный огонь русской артиллерии выглядел слишком сокрушающим.
Прикрывшись этой дымовой и психологической завесой, Того повел свои эскадренные броненосцы и броненосные крейсера. Но не на русские корабли, а стремясь выскочить из бухты и уйти на север. Причем пошел, паля из всех орудий. Не столько прицельно, сколько «куда-то туда». Главное – максимальная скорострельность! Однако дистанции были не очень большие, поэтому изредка даже попадали.
Эссен было дернулся за японскими батлшипами, но вовремя заметил, как из бухты вывалили легкие силы. Все, что там было. Все, что нашли. И эсминцы, и миноносцы, и миноноски, и даже достаточно свежие минные катера, закупленные в США и Великобритании. Причем атаковали они, словно камикадзе. Пришлось плюнуть на уходящие японские корабли 1-го ранга и сосредоточиться на этом москитном флоте, идущем в самоубийственную атаку.
Ну как плюнуть? Преследовать их при таком неудачном обстоятельстве было нельзя из-за массовой атаки мелочи. Не до того. Нужно было совершать противоторпедные маневры и активно маневрировать. Стрелять по ним из орудий главного калибра тоже не получалось, так как эти чертовы брандеры продолжали приближаться.
Эссен раздраженно, до скрипа сжал зубы, тоскливо наблюдая за тем, как японские корабли уходят. Те, ради которых он и задумал эту операцию, уходят. А он не может ничего с этим поделать.
И линкоры, и броненосцы, и фрегаты, и корветы несли 127-миллиметровые пушки в качестве противоминного калибра. По восемь на борт в четырех спаренных башенных установках. Эсминцы типа «Святослав», которые участвовали в этой операции, так и вообще – имели эти стволы в качестве основных орудий. Что породило просто ураган очень действенного огня. Пятидюймовый снаряд, попадая в эсминец или миноносец водоизмещением сто-триста тонн, уверенно его уродовал, нанося значительные повреждения. А два-три такие подарка гарантированно выводили его из строя.
Другим фундаментальным плюсом оказались 20-миллиметровые гатлинги Максима, которые стояли на эсминцах типа «Святослав», и недавно были установлены на корветы. Их снаряды летели на шесть-семь и даже восемь кабельтовых. То есть из них уверенно накрывали самые мелкие кораблики. Вж-ж-ж-ж. Вж-ж-ж-ж. Вж-ж-ж-ж. И какая-нибудь древняя миноноска, решившаяся на атаку, превращалась в парящее решето, забитое нашинкованными людьми.
Впрочем, несмотря на все предпринимаемые усилия, японцы все-таки вышли на дистанцию пуска торпед и отстрелялись, добившись значительного количества попаданий. Две торпеды попали в борт эскадренному броненосцу «Петропавловск» с адмиралом Макаровым на борту. Противоторпедные були, которыми он был оборудован, не выдержали. Так как участок поражения оказался близкий. Из-за чего ему пришлось выбрасываться на мель у берега.
Еще по торпеде получил каждый из линкоров. Причем адмиральский «Святогор» – целых две. Но их противоторпедная защита сработала отлично. Так что только «Святогор» слегка перекосило, обеспечив двухградусный крен на правый борт и дифферент на корму в один градус. В любом случае флоту стало резко не до попытки догнать и покарать Того. И других дел хватало. Поэтому, чуть поколебавшись, Эссен принял решение – продолжать десантную операцию, которую изначально планировал как отвлекающий маневр.
Конечно, определенную угрозу представляла японская береговая и крепостная артиллерия. Но Николай Оттович не переживал на этот счет. Он прекрасно знал, что во многом она была представлена очень древними и крайне неповоротливыми орудиями, почти поголовно на дымном порохе. Частично даже гладкоствольными. Потому как ее комплектовали по остаточному принципу. Да еще и располагалась она на прикрытых лишь бруствером позициях. Поэтому эсминцы и корветы, вошедшие в бухту, прошлись своими пяти-шестидюймовыми орудиями как метлой, вычищая все, что стреляло в их сторону.
Кое-какие повреждения они все же получили. И два эсминца даже выбросились на мель, а один корвет тяжело просел на нос. Но для такой операции это были совершенно незначительные потери. Тем более что подтянувшиеся в залив Омура эсминцы поддержали наступление морской пехоты, занявшей 16-го числа Нагасаки, а 17 июня уже вошедшей в Сасебо – одну из главных военно-морских баз Японии тех лет, имевшей не только удобную якорную стоянку, но и военно-морской арсенал с судовыми верфями.
Японцы, отступая, конечно, постарались все взорвать. Где-то это получилось, а где-то нет. Согласитесь, непросто суетиться под огнем 20-миллиметрового электрогатлинга. Поэтому, например, сухой док принял поврежденный эскадренный броненосец «Петропавловск» уже 18 июня. В то время как линкоры ремонтировали путем управляемого крена. Очень опасного, но достаточного для того, чтобы привести в порядок разрушения подводной части противоторпедной защиты. Этим, правда, занялись только 20-го числа, когда стало ясно: японцы осели в Куре и не выходят оттуда, ожидая подхода англичан…
Глава 5
1904 год, 17 июня, Суэцкий канал
Порт-Саид встретил турецкого верноподданного Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бея прекрасной погодой. Да, нещадно шпарило солнце. Но небольшие облачка удачно прикрывали корабль от изнуряющей жары южного Средиземноморья, а легкий бриз, вяло шевелящий море, наполнял все вокруг свежестью и легкой прохладой. Остап стоял на капитанском мостике и улыбался…
Он не так давно прибыл в Италию, где говорил с ужасным акцентом, похожим на турецкий. Нанял старый корабль. Загрузил его большой партией цемента. И выдвинулся в сторону Сиднея. Обычная торговая операция. Ничего особенного. Время от времени так поступали разные фигуранты. Где-то они представляли различные торговые компании, где-то вот так вот – выступали безымянными гостями, явно не желая «светить» своих настоящих заказчиков.
– Господин, – вежливо произнес капитан. – К нам поднялся штурман. Мы можем отправляться.
– Прекрасно, – кивнул Остап.
И через несколько минут пароход плавно начал свой разгон, заходя в Суэцкий канал. Шли не быстро, но и не медленно. Восемь-девять узлов.
Час шли. Два.
Наконец на ближайших холмах появилось несколько всадников в черных одеждах. У одного из них было зеленое знамя, украшенное белой арабской вязью. Появились и пропали.
Остап Бендер едва заметно кивнул стоящему подле него человеку, что прибыл вместе с ним в Италию «из Турции». И тот спешно удалился.
– Господин, не стоит переживать, – заметив это, сказал капитан.
– Меня пугают эти люди.
– Соглашусь, они выглядят опасными. Но что они сделают кораблю? Они на суше, мы на воде.
– Не знаю, но я лучше подниму всех своих. Мы должны быть готовы к отражению нападения. Мало ли что они задумали? Слышал, в верховьях Нила злодействуют пираты.
– У вас есть основания опасаться? Разве пиратам будет интересен цемент? Что они с ним будут делать? Заваривать вместо кофе?
Остап демонстративно напрягся и отвернулся, давая понять, что не желает продолжать этот разговор.
– Или мы везем чего-то, чего я не знаю? – после довольно долгой паузы добавил капитан. – Вы ведь не просто так испугались этих, с зеленым флагом. Они за вами пришли?
– За мной, – неохотно ответил Остап. – Точнее, за тем, что я везу.
– Я не хочу проблем.
– Очень надеюсь, что их и не будет. Мы на воде, они на суше. Как они нам могут угрожать? Разве что мину заложат. Хотя… какая мина? Все это вздор. Считайте, что я просто нервничаю.
– Что вы везете?
– Не нужно задавать вопросы, на которые я буду вынужден лгать. Ничего особенного. Считайте, им нужны кое-какие мои личные вещи.
– А они ваши?
– Капитан, – с нажимом произнес Остап, – давайте договоримся, я увеличу вам плату вдвое, а вы не задаете ненужных вопросов. Хорошо?
– Втрое.
– По рукам.
Чуть помедлив, его визави кивнул. И сосредоточился на своей работе, потеряв всякий интерес к этому инциденту. Демонстративно, разумеется.
Вошел человек, отправленный Остапом куда-то. Кивнул. Протянул ему пистолетную кобуру, которую тот начал пристраивать на ремень. Еще пятеро людей Бендера оказались недалеко от рубки с карабинами «Винчестер» в руках. Обычными, а не русскими. Капитан немного в оружии разбирался.
– Допустим, – чуть помедлив, произнес Петр. – А что делать с русской кровью?
– Ничего, – пожав плечами, сказала она. – Придется как-то смириться. Как и тебе с моей польской.
– Ты так в этом уверена?
– На третий день после ранения тебе пришло письмо от родителей. Его принесли сюда и оставили мне. Я его вскрыла и прочла. Там столько ошибок, – покачала она головой. – Они едва умеют писать, да? Но это не страшно. Я им ответила. Ты ведь не против? Представилась твоей невестой и описала твой подвиг, а также то, что тебя ранили. Написала, что ты был в беспамятстве, но идешь на поправку, хотя пока не можешь сам писать. Вот и просил меня помочь. Привет им от тебя передала, здоровья пожелала.
– Ну ты и тварь… – произнес Петр на удивление беззлобно.
– И сказано было, – назидательно подняв палец, заявила она удивительно пафосным тоном, – каждой твари надобно пару, если кратко пересказывать библейское послание Ною.
Сказала и улыбнулась, продолжая смотреть на парня ласковым, нежным взглядом.
– Видимо, – согласился с ней Петр и тоже улыбнулся. Он так и не понял, что перемкнуло в этой расчетливой головенке, но ее изменение к себе он чувствовал. Холодность и подчеркнутая дистанция куда-то ушли. Она не изменилась. Нет. Он был уверен – это все та же тварь и мерзавка, что и раньше. Но к нему она почему-то теперь относилась совсем иначе, чем во время их последней встречи. Почему? Он не понимал. Но… ему это было очень приятно. Потому как она ему нравилась, ужасно нравилась, если уж говорить честно… он ее любил и ненавидел… страшный коктейль…
Глава 4
1904 год, 15 июня, окрестности Сасебо
Николай Оттович фон Эссен, получив полную свободу действия и все силы Тихоокеанского флота под свой контроль, закусил удила. Что ему требовалось? Не допустить объединения английской эскадры с японским флотом. У него, конечно, корабли сильные, но тогда противников окажется чего-то совсем много. А это риски, совершенно лишние и бесполезные. То есть он считал нужным вынудить японцев на генеральное сражение при текущем раскладе.
Легко сказать – вынудить, но как это сделать? Правильно. Спровоцировать. Не зря же все офицеры Имперской гвардии были обязаны практиковаться в командно-штабных играх и за слишком низкие результаты могли из этой самой гвардии вылететь. Более того, эти их успехи в, казалось бы, отвлеченных играх сказывались и на их карьере самым решительным образом. Да, личные качества, нужные им как командирам, конечно, важны. И навыки управления людьми, и умение выступать перед толпой, и прочее. Но каждое следующее повышение без определенных успехов в командно-штабных играх было просто не получить. Особенно на флаг-офицерские должности[76].
Поэтому к 1904 году полковника в армии или капитана во флоте Имперской гвардии России, которые ничего не смыслили в современной тактике, стратегии, управлении персоналом и административно-штабной работе, просто было не сыскать. Более того, они все имели высшее образование. Поголовно. А чтобы перейти на следующий ранг, то есть занять первую флаг-офицерскую должность, требовалось качественно улучшить свои знания не только по указанным направлениям, но и очень неплохо разбираться в службах тылового обеспечения. Хуже того, образование теперь должно быть не просто высшее, а высшее техническое или дополненное специальными курсами, например при Академии Генерального штаба.
Ну и так далее.
Брат, сват, друг и ослик с золотом продолжали, конечно, работать. Однако Имперскую гвардию Император курировал лично, требуя публичной аттестации офицеров перед своими будущими коллегами и, в случае «залетов» по коррупции или еще каких подлогов, карал нещадно, невзирая на чины и заслуги. В Имперском ополчении еще как-то продвинуться по связям и взяткам можно было. Хоть и непросто, так как Николай Александрович туда тоже посматривал. А вот в Имперской гвардии уже нет. Самому честно продвигаться было и проще, и дешевле, и безопаснее. Первые годы, конечно, пытались. Как без этого? Но потом затихли попытки. Притерлись механизмы. Отобрались подходящие офицеры, которые сами стали выступать этаким фактором самоподдерживающегося контроля. Что приводило к отбору лучших из лучших среди всех служак в гвардию, то есть войска постоянной готовности, в числе которых были не только сухопутные части, но и весь Военно-Морской флот.
Дополнительным моментом было еще и то, что Император с самого начала 1890-х годов искал по всей стране талантов. Может быть, странных людей, малопригодных к жизни, но талантливых. Этот обладает очень острым зрением вдаль, но подслеповат вблизи. Так и что? Дефект разве? Нет. На дальномеры пойдет. А этот считает в уме удивительно быстро. Значит, счетоводом в центр управления огнем отправится. Их ведь организовывали не только в интересах боевых кораблей первого ранга. Нет. Каждый корпус Имперской гвардии имел свой ЦУА. Сильно отличный от корабельного и намного крупнее. Но не суть. Главное, что этих, быстро считающих в уме ребят требовалось много. Поэтому Имперские комиссары лазали по всей стране и выискивали их. И не только по своей стране. Разведка не брезговала и отправить человечка куда-нибудь в бразильские джунгли или отдаленное ранчо Техаса, чтобы найти талант. И, если слухи подтверждаются, привлечь его на службу.
Поэтому Эссен был уверен в своих силах как никто. Тут и знание реальных характеристик кораблей, полностью освоенных прекрасно обученным профессиональным экипажем. И целая масса талантов с самородками, каковыми эти самые профессионалы были обильно сдобрены. Он знал – японцев они разобьют. Возможно, и объединенный флот японцев с англичанами. Но лучше, конечно, не рисковать. Так что Эссен собрал все свои силы, загрузил оба полка морской пехоты на большие десантные корабли и отправился к острову Кюсю, под Сасебо.
БДК были построены по принципу кораблей-доков с переменной осадкой. На корме была откидная аппарель, открывающая доступ к собственно плавучему доку. По умолчанию – сухому. В нем стояли те самые десантные катера, которые применяли во время высадки на Хоккайдо. Чтобы катера могли выйти, БДК набирал воду в специальные цистерны, увеличивая осадку на три метра. Потом помпами отбирал воду и возвращался в обычное положение. Данные десантные корабли имели развитую надстройку, свободно вмещающую полк морской пехоты со всеми видами коллективного вооружения и большим запасом боеприпасов, продовольствия и прочих «расходников». Плюс имел штатный, хорошо оборудованный госпиталь с операционными, рентген-комнатой и так далее. В общем – красота!
Вот эти корабли и подошли к полуострову, что раскинулся длинным хвостом к югу от Нагасаки, и, под прикрытием эсминцев, начали высадку. Там, конечно, были какие-то посты наблюдения. И даже вскорости появились отряды самообороны. Но жидкие, плохо вооруженные и совершенно не обученные.
Морская же пехота в Российской империи была самой что ни на есть тяжелой пехотой нового времени. В классическом понимании этого слова. То есть тяжело вооруженной с массой коллективного оружия. Тут и ручные пулеметы, и станковые, и те самые 37-миллиметровые гранатометы, и крепостные ружья, и горная артиллерия. Причем насыщена этими средствами морская пехота была очень хорошо. На уровне лейб-гвардии. Так что отряды самообороны сдувало. Особенно при поддержке огня с эсминцев. Сигнальная ракета в нужную сторону и 127-миллиметровые орудия обрабатывали указанный квадрат. Не так много и требовалось подобных «гостинцев», чтобы разнести роту или даже батальон не успевшей окопаться пехоты…
Десант на Кюсю! В Токио началась истерика. Потому что все свои сухопутные силы они отправляли либо в Маньчжурию, либо для укрепления обороны на севере Хонсю. На Кюсю же почти ничего не было. И быстро перебросить было нечего и неоткуда. На том же Хоккайдо тоже стояли русские войска и имелись десантные средства. Так что Того дали строгий и не допускающий трактовок приказ – выйти в море и дать бой русским, срывая десантную операцию.
Хейхатиро Того и сам, без приказа уже готовил операцию. Буквально после первого сообщения о русских на берегу и начал. Понять, что и зачем делает Эссен, для него не составило проблем. Сколько там именно русских вылезло на берег – неизвестно. Но они наступают на Нагасаки, в котором сразу началась паника. А оттуда пойдут к базе Сасебо, создавая очень серьезные проблемы. Может быть, в саму базу они и не войдут, но все подходы перережут, лишив флот угля, еды и прочего обеспечения. Нужно было уходить. Бой боем, но адмирал, в отличие от паникеров в Токио, прекрасно понимал: вступать в бой сейчас нельзя – он проиграет. А значит, и Япония. А вот объединившись с англичанами, можно и рискнуть. Поэтому приказ приказом, но цели в разрабатываемом им плане он преследовал другие.
Выждав до обеда второго дня и приведя все свои корабли в полную боевую готовность, Того начал.
Первыми из бухты вышли старые броненосцы и крейсера. Весь старый хлам. Их трюмы забили пробкой, чтобы они плохо принимали воду, а котлы раскочегарили до предела, заклепав клапаны. И вот – минимальная команда повела их в бой, стараясь имитировать атаку брандеров. То есть сделать все, чтобы русские сосредоточили огонь на них.
Так и произошло.
Корабли-смертники попали под шквальный огонь и линкоров, и эскадренных броненосцев, и фрегатов, и корветов. И даже части эсминцев, которые стояли в боевых порядках флота.
Экипажей на этих кораблях практически не было. Их, как и часть легкодемонтированного оружия, Того списал на берег и отправил защищать Нагасаки, где местные жители спешно возводили баррикады. Так что особого урона личному составу этот ураганный огонь не причинял. Скорость, да – падала. Но вода набиралась ими очень плохо из-за наполнения отсеков пробкой.
Они горели. Дымили. Коптили. И вообще – серьезно снижали видимость. Хоть и приближались едва-едва. Все-таки совокупный огонь русской артиллерии выглядел слишком сокрушающим.
Прикрывшись этой дымовой и психологической завесой, Того повел свои эскадренные броненосцы и броненосные крейсера. Но не на русские корабли, а стремясь выскочить из бухты и уйти на север. Причем пошел, паля из всех орудий. Не столько прицельно, сколько «куда-то туда». Главное – максимальная скорострельность! Однако дистанции были не очень большие, поэтому изредка даже попадали.
Эссен было дернулся за японскими батлшипами, но вовремя заметил, как из бухты вывалили легкие силы. Все, что там было. Все, что нашли. И эсминцы, и миноносцы, и миноноски, и даже достаточно свежие минные катера, закупленные в США и Великобритании. Причем атаковали они, словно камикадзе. Пришлось плюнуть на уходящие японские корабли 1-го ранга и сосредоточиться на этом москитном флоте, идущем в самоубийственную атаку.
Ну как плюнуть? Преследовать их при таком неудачном обстоятельстве было нельзя из-за массовой атаки мелочи. Не до того. Нужно было совершать противоторпедные маневры и активно маневрировать. Стрелять по ним из орудий главного калибра тоже не получалось, так как эти чертовы брандеры продолжали приближаться.
Эссен раздраженно, до скрипа сжал зубы, тоскливо наблюдая за тем, как японские корабли уходят. Те, ради которых он и задумал эту операцию, уходят. А он не может ничего с этим поделать.
И линкоры, и броненосцы, и фрегаты, и корветы несли 127-миллиметровые пушки в качестве противоминного калибра. По восемь на борт в четырех спаренных башенных установках. Эсминцы типа «Святослав», которые участвовали в этой операции, так и вообще – имели эти стволы в качестве основных орудий. Что породило просто ураган очень действенного огня. Пятидюймовый снаряд, попадая в эсминец или миноносец водоизмещением сто-триста тонн, уверенно его уродовал, нанося значительные повреждения. А два-три такие подарка гарантированно выводили его из строя.
Другим фундаментальным плюсом оказались 20-миллиметровые гатлинги Максима, которые стояли на эсминцах типа «Святослав», и недавно были установлены на корветы. Их снаряды летели на шесть-семь и даже восемь кабельтовых. То есть из них уверенно накрывали самые мелкие кораблики. Вж-ж-ж-ж. Вж-ж-ж-ж. Вж-ж-ж-ж. И какая-нибудь древняя миноноска, решившаяся на атаку, превращалась в парящее решето, забитое нашинкованными людьми.
Впрочем, несмотря на все предпринимаемые усилия, японцы все-таки вышли на дистанцию пуска торпед и отстрелялись, добившись значительного количества попаданий. Две торпеды попали в борт эскадренному броненосцу «Петропавловск» с адмиралом Макаровым на борту. Противоторпедные були, которыми он был оборудован, не выдержали. Так как участок поражения оказался близкий. Из-за чего ему пришлось выбрасываться на мель у берега.
Еще по торпеде получил каждый из линкоров. Причем адмиральский «Святогор» – целых две. Но их противоторпедная защита сработала отлично. Так что только «Святогор» слегка перекосило, обеспечив двухградусный крен на правый борт и дифферент на корму в один градус. В любом случае флоту стало резко не до попытки догнать и покарать Того. И других дел хватало. Поэтому, чуть поколебавшись, Эссен принял решение – продолжать десантную операцию, которую изначально планировал как отвлекающий маневр.
Конечно, определенную угрозу представляла японская береговая и крепостная артиллерия. Но Николай Оттович не переживал на этот счет. Он прекрасно знал, что во многом она была представлена очень древними и крайне неповоротливыми орудиями, почти поголовно на дымном порохе. Частично даже гладкоствольными. Потому как ее комплектовали по остаточному принципу. Да еще и располагалась она на прикрытых лишь бруствером позициях. Поэтому эсминцы и корветы, вошедшие в бухту, прошлись своими пяти-шестидюймовыми орудиями как метлой, вычищая все, что стреляло в их сторону.
Кое-какие повреждения они все же получили. И два эсминца даже выбросились на мель, а один корвет тяжело просел на нос. Но для такой операции это были совершенно незначительные потери. Тем более что подтянувшиеся в залив Омура эсминцы поддержали наступление морской пехоты, занявшей 16-го числа Нагасаки, а 17 июня уже вошедшей в Сасебо – одну из главных военно-морских баз Японии тех лет, имевшей не только удобную якорную стоянку, но и военно-морской арсенал с судовыми верфями.
Японцы, отступая, конечно, постарались все взорвать. Где-то это получилось, а где-то нет. Согласитесь, непросто суетиться под огнем 20-миллиметрового электрогатлинга. Поэтому, например, сухой док принял поврежденный эскадренный броненосец «Петропавловск» уже 18 июня. В то время как линкоры ремонтировали путем управляемого крена. Очень опасного, но достаточного для того, чтобы привести в порядок разрушения подводной части противоторпедной защиты. Этим, правда, занялись только 20-го числа, когда стало ясно: японцы осели в Куре и не выходят оттуда, ожидая подхода англичан…
Глава 5
1904 год, 17 июня, Суэцкий канал
Порт-Саид встретил турецкого верноподданного Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бея прекрасной погодой. Да, нещадно шпарило солнце. Но небольшие облачка удачно прикрывали корабль от изнуряющей жары южного Средиземноморья, а легкий бриз, вяло шевелящий море, наполнял все вокруг свежестью и легкой прохладой. Остап стоял на капитанском мостике и улыбался…
Он не так давно прибыл в Италию, где говорил с ужасным акцентом, похожим на турецкий. Нанял старый корабль. Загрузил его большой партией цемента. И выдвинулся в сторону Сиднея. Обычная торговая операция. Ничего особенного. Время от времени так поступали разные фигуранты. Где-то они представляли различные торговые компании, где-то вот так вот – выступали безымянными гостями, явно не желая «светить» своих настоящих заказчиков.
– Господин, – вежливо произнес капитан. – К нам поднялся штурман. Мы можем отправляться.
– Прекрасно, – кивнул Остап.
И через несколько минут пароход плавно начал свой разгон, заходя в Суэцкий канал. Шли не быстро, но и не медленно. Восемь-девять узлов.
Час шли. Два.
Наконец на ближайших холмах появилось несколько всадников в черных одеждах. У одного из них было зеленое знамя, украшенное белой арабской вязью. Появились и пропали.
Остап Бендер едва заметно кивнул стоящему подле него человеку, что прибыл вместе с ним в Италию «из Турции». И тот спешно удалился.
– Господин, не стоит переживать, – заметив это, сказал капитан.
– Меня пугают эти люди.
– Соглашусь, они выглядят опасными. Но что они сделают кораблю? Они на суше, мы на воде.
– Не знаю, но я лучше подниму всех своих. Мы должны быть готовы к отражению нападения. Мало ли что они задумали? Слышал, в верховьях Нила злодействуют пираты.
– У вас есть основания опасаться? Разве пиратам будет интересен цемент? Что они с ним будут делать? Заваривать вместо кофе?
Остап демонстративно напрягся и отвернулся, давая понять, что не желает продолжать этот разговор.
– Или мы везем чего-то, чего я не знаю? – после довольно долгой паузы добавил капитан. – Вы ведь не просто так испугались этих, с зеленым флагом. Они за вами пришли?
– За мной, – неохотно ответил Остап. – Точнее, за тем, что я везу.
– Я не хочу проблем.
– Очень надеюсь, что их и не будет. Мы на воде, они на суше. Как они нам могут угрожать? Разве что мину заложат. Хотя… какая мина? Все это вздор. Считайте, что я просто нервничаю.
– Что вы везете?
– Не нужно задавать вопросы, на которые я буду вынужден лгать. Ничего особенного. Считайте, им нужны кое-какие мои личные вещи.
– А они ваши?
– Капитан, – с нажимом произнес Остап, – давайте договоримся, я увеличу вам плату вдвое, а вы не задаете ненужных вопросов. Хорошо?
– Втрое.
– По рукам.
Чуть помедлив, его визави кивнул. И сосредоточился на своей работе, потеряв всякий интерес к этому инциденту. Демонстративно, разумеется.
Вошел человек, отправленный Остапом куда-то. Кивнул. Протянул ему пистолетную кобуру, которую тот начал пристраивать на ремень. Еще пятеро людей Бендера оказались недалеко от рубки с карабинами «Винчестер» в руках. Обычными, а не русскими. Капитан немного в оружии разбирался.