Неверные шаги
Часть 36 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
55
Когда Карен входит, Сигрид сидит за кухонным столом. Перед нею на столе кот дошибает остатки из тарелки, где, судя по всему, был йогурт с мюсли. Интересно, в каком шкафу она их отыскала, думает Карен, я уже сколько лет не ем мюсли. В голове тотчас мелькают картины прерванного завтрака Сюзанны Смеед. Она поспешно отгоняет неприятное ощущение.
— Ну-ну, ты уже на ногах. Как самочувствие?
Сигрид смотрит на нее и вроде бы улыбается. Карен даже вздрагивает от такого преображения, ведь она впервые видит Сигрид не фырчащей, как кошка, и не ослабевшей от температуры. Девушка все еще бледна, и в глазах болезненный блеск, но лихорадочные пятна на щеках пропали, а волосы собраны в конский хвост.
— Спасибо, лучше. Ничего, что я?.. — Она кивает на тарелку.
— Ты имеешь в виду йогурт или Руфуса? Спокойно, — с улыбкой добавляет Карен, — он делает, что хочет, даже когда я дома.
Она ставит сумку с продуктами на мойку и краешком глаза видит, как Сигрид бережно опускает Руфуса на пол.
— Я прихватила из города кой-какую индийскую еду. Конечно, все остыло, но можно разогреть в микроволновке. Ты сыта или не прочь закусить по-настоящему?
Карен берет с сушилки тарелку, осторожно вынимает из сумки алюминиевые контейнеры.
— Вряд ли я осилю. Но все равно спасибо, — отвечает Сигрид.
Некоторое время она сидит молча, наблюдает, как Карен выкладывает на тарелку порцию карри-масала и ставит в микроволновку.
— Вообще-то мне, наверно, пора домой, — говорит она, вставая. — Или, по крайней мере, вернуться в мамашин дом.
Карен замирает, положив руку на завод таймера.
— Почему? Ты, безусловно, останешься здесь, пока не поправишься. Кстати, ты мерила температуру?
— Полчаса назад. Тридцать восемь и шесть.
— Послушай меня, Сигрид. Не знаю, что ты подхватила, но совершенно ясно: это какая-то острая респираторная зараза. Сама видишь, — добавляет она и умолкает, меж тем как Сигрид сгибается пополам в очередном приступе хриплого кашля. — Словом, никуда я тебя не отпущу, пока ты совсем не выздоровеешь. Как с работой, ты им позвонила?
— Утром послала эсэмэску.
— А твоему парню, Сэму?
— Бывшему парню, — поправляет Сигрид.
— Стало быть, вы по-прежнему в ссоре. Ладно, тогда не пойму, отчего тебе так не терпится уехать отсюда.
Микроволновка звякает, Карен вынимает тарелку.
— Точно не будешь? — Она кивает на тарелку.
— Точно.
Карен открывает дверцу кладовки, достает бутылку.
— Вина я тебе не дам, хотя сама думаю выпить бокальчик.
— Мне уже восемнадцать.
— Отлично, тогда получишь бокал, когда выздоровеешь. Ну как, остаешься?
На сей раз на бледном лице Сигрид, вне всякого сомнения, проступает улыбка.
Через час она уснула на диване, укрывшись пледом. Не захотела подняться наверх и лечь в постель, видимо, предпочла остаться в обществе Карен, которая после ужина устроилась в кресле с кроссвордом. Сейчас слышно только поскрипывание дивана, да временами Сигрид кашляет во сне. Карен опускает журнал на колени, смотрит на девушку.
Ровесники, думает она. Родились в один год, хотя он на несколько месяцев моложе. Ему бы в декабре тоже исполнилось восемнадцать. Ходил бы по клубам, добыл бы себе фальшивое удостоверение, чтобы покупать пиво в пабе. Наверно, тоже бы односложно отвечал на ее вопросы и пытался спрятать улыбку, которой не хотел поделиться. Ее сын. Матис.
Может, он бы и с Сигрид познакомился во время отпуска, приехав с нею и Джоном в Доггерланд. Они бы могли столкнуться где-нибудь в Дункере летним вечером, может, он бы зашел в тот самый бар, где она работала. Послушал, как она играет.
Довольно, кончай.
Она снова устремляет взгляд на кроссворд.
Но мысли не остановишь. Может, они с Джоном в самом деле перебрались бы сюда, став старше, ведь иной раз говорили об этом. Хотя ей не верится.
Она любила Лондон, ей нравилось жить там, и тоска по острову накатывала лишь временами, ненадолго. И тогда всем своим существом чувствовала, что чего-то недостает. Моря. Оно было так далеко.
“Но ведь у нас превосходный вид на всю Темзу”, — сказал Джон.
Сказал один-единственный раз.
“Давай съездим на побережье, — сказал он в другой раз, когда ее опять грызла тоска. — Соберем вещички и махнем на выходные к сестре в Маргит. Там моря сколько угодно”.
“Маргит. Брось ты, Джон”.
Она не умела объяснить. Но эти приступы всегда проходили. И ей вправду нравился Лондон, она полюбила его, еще когда делила квартиру в Клапаме со Скоттом, Элиной и Ульрихом. Хоть им и пришлось тогда в зимние холода конопатить окна ее и Элиниными колготками. Любила пабы, универмаги и парки. Любила университет Метрополитен, где изучала ужасные вещи, какие люди иногда вытворяют друг с другом. Любила сидеть в суде и слушать. Любила Джона, а потом и Матиса. Да, она действительно любила город, подаривший ей мужа и сына. Город, подаривший ей жизнь.
И однако, ни секунды не сомневаясь, бросила все декабрьским днем почти одиннадцать лет назад.
Карен встает, откладывает кроссворд. Поэтому мне хочется, чтобы она осталась? — думает она, глядя на Сигрид, спящую на диване. Потому что ее линия жизни продолжается, а линия Матиса оборвалась? Потому что она заставляет меня вообразить его будущее? Помогает мне вспомнить?
56
Через систему оперативной отчетности парень был объявлен в розыск. Она сама разослала ориентировку, как только нашла наконец то, что нужно, в видеозаписях с ноорёского парома. Кадры с изображением молодого человека, прибывшего 18 сентября рейсом 23.20 были хорошей четкости, и номер мотоцикла совпадал с номером украденного при взломе. Одно плохо: шлем с забралом скрывал лицо. Парень почему-то слез с мотоцикла, прошел к борту, перегнулся через перила. Но его наполовину закрывал фургон, и, несмотря на все старания, так и не удалось рассмотреть, бросил ли он что-то в море или просто хотел размять ноги и вдохнуть свежего воздуху. Шлем он не снимал.
Карен удалось определить, что ростом он примерно метр семьдесят пять и что он худощавый, едва ли не тощий, в затрепанных джинсах и тонкой курточке. Но вообще-то примет маловато. Поэтому главное место в ориентировке занимал мотоцикл. Мотоциклов этой модели много, однако цвет нестандартный. Правда, на черно-белых кадрах цвет не видно, и она загрузила в систему еще и фото желтого мотоцикла “хонда” модели “Africa Twin”, найденное в интернете, так что, может, кто-нибудь из коллег откликнется. А может, и нет.
— Рано или поздно парень сделает ошибку, и мы его возьмем, — говорит Карл на следующее утро и дует на кофе, нагнувшись к компьютеру Карен. — Черт, на вид совсем молокосос, лет шестнадцать-семнадцать?
— Верно, на вид и впрямь молокосос. Думаешь, он правда мог убить Сюзанну? Ну, в глубине души, а, Калле-малец?
Карл морщит лоб, так что темные брови изгибаются. Отчасти из-за ненавистного прозвища, отчасти оттого, что сомневается, как и сама Карен. В убийстве Сюзанны чувствуется ярость, которая никак не вяжется с версией о связи со взломами. Хотя для Хёугена эта связь очевидна, а для прокурора, по крайней мере, вполне возможна. Но Карл далеко не уверен.
Однако через несколько часов Карл Бьёркен тоже начинает менять позицию.
Коллега из участка в Грундере звонит сразу после обеда, всего через три минуты после того, как Карен оставила на автоответчике раздраженное сообщение, что им надлежит срочно с ней связаться. Они разослали запросы во все участки, и в списке осталось всего три не удосужившихся пока дать ответ насчет мелких преступлений, которые можно связать с расследованием. Злость, что в полностью укомплектованном грундерском участке никто не отвечает, определенно отразилась на тоне сообщения и наверняка только укрепит представления провинциальных коллег о “столичном начальстве”.
Когда раздается звонок, она откидывается на спинку кресла и, вежливо скрывая нетерпение, слушает оправдания начальника участка Гранта Хогана: мол, людей не хватает, а он в туалет отлучился; затем следуют всенепременные жалобы на новую оперативную систему, а заодно путаные отчеты обо всех мелких преступлениях, совершенных за лето в северо-восточном углу Хеймё. Стараясь не подчеркивать дистанцию между центром и местной полицией, она нет-нет да и вставляет по ходу “угу” и думает, что надо бы позвонить Сигрид, узнать, как она. Но через несколько минут Грант Хоган произносит фразу, которая заставляет ее навострить уши и снять ноги со стола. Она подзывает Карла Бьёркена и кладет мобильник на стол.
— Включаю громкую связь, Грант, Карл Бьёркен тоже слушает. Будь добр, повтори, что ты только что сказал.
Оба слушают, не перебивая, Карен делает Карлу знак не торопить обстоятельный рассказ. И из массы отступлений от темы в конце концов вырисовывается то, что приведет Карла Бьёркена к мысли, что в данном случае Вигго Хёуген, вероятно, все-таки прав.
Полусгоревший деревянный дом в Рамсвикене в Грундерском полицейском округе, всего в тридцати километрах к северу от Лангевика. Случилось это еще за два дня до Устричного фестиваля; хозяева были в отпуске, в Лондоне. Грант Хоган так и сыплет словами: ' походы в театр и шопинг, недавно на пенсии, пропали компьютеры и драгоценности”, “уникальное местоположение с изумительным видом”, “рост цен на недвижимость”, “пожар, видимо, начался с кухонных штор”, “были в шоке, когда вернулись”, “страховки хватит”… и наконец, “никаких свидетелей”.
Карл поднимает голову и смотрит на Карен, меж тем как коллега на другом конце линии переводит дух и продолжает:
— Вообще-то я и сам собирался вам позвонить. Не из-за пожара, но вчера я разговаривал с председателем одного из охотничьих обществ. С Ингве Лингваллем, мы с ним давние знакомцы. Я ведь и сам охочусь, в свободное время, само собой. Потому он и позвонил в разгар охоты, иначе нипочем бы не стал.
— Из-за чего позвонил-то? — Карл нетерпеливо барабанит по столу и умолкает, перехватив взгляд Карен.
— Ну, вчера один из охотников обнаружил километрах в трех к югу, в овраге, разбитый мотоцикл. Он интересуется мотоциклами и хотел забрать его себе, но Ингве решил сперва позвонить нам. Молодец, ничего не скажешь. Я съездил глянуть, все так и оказалось. Мотоцикл лежит в гравийном карьере возле Телячьего перекрестка, всего в нескольких километрах к северо-западу от нашего участка.
— Какого он цвета? — спрашивает Карл. — В смысле, мотоцикл, — уточняет он, чтобы не выслушивать рассказ об окраске полицейского участка.
— Желтый, кажись, только лежит он глубоко внизу и жутко грязный. И хоть я не очень-то разбираюсь в мотоциклах, но мужик, который его нашел, сказал, что это “хонда” модели “Africa Twin”. А я видел ориентировку и аккурат собирался позвонить вам, но сперва отлучился в клозет.
Карен знаками просит Карла сходить за кофе и еще некоторое время слушает Гранта Хогана. Что ни говори, коллега проявил определенную долю бдительности, хотя и предпочел сперва наведаться в туалет. А теперь у Гранта проснулось любопытство. Вроде бы случился какой-то пожар, связанный с лангевикским делом? По крайней мере, он слыхал что-то такое от шурина, который состоит в добровольной пожарной дружине. Еще говорили про признаки взлома, хотя, судя по всему, замок действовал… Да-да, он, разумеется, понимает, что рассказывать они не могут. Да, конечно, надо сделать все, чтобы сцапать негодяя, который убил жену Смееда. Хоть и бывшую. Они вместе учились в полицейском училище.
— Со Смеедом, а не его женой, — уточняет Грант Хоган.
Карен заканчивает разговор с чувством смирения. Молча берет протянутую Карлом чашку кофе. Теперь даже она не может не видеть, что здесь, возможно, скорее связь, а не совпадение. Простые кражи со взломом, все совершены в отсутствие владельцев. И в Лангевике тоже? Задуманный обычный взлом по какой-то причине пошел кувырком? Одинокий преступник, сосредоточенный на компьютерах и драгоценностях, которые легко унести с собой в рюкзаке. Карен слышала эти аргументы еще до разговора с Грантом Хоганом и поневоле вынуждена признать, что данная версия не лишена оснований. Ей незачем смотреть на карту, чтобы увидеть всю картину: время соответствует, а места взломов показывают, как преступник в ходе своего “турне” переправился с Ноорё на пароме в Турсвик, на северное побережье Хеймё. Оставшись без мотоцикла, он вполне мог добраться до Лангевика.
— Надо связаться со СМИ и объявить, что мы ищем свидетеля, который мог подвезти кого-то по дороге на юг из Грундера, — говорит она. — Вряд ли парень проделал всю дорогу пешком. А сведений об угнанных автомобилях в той округе к нам по-прежнему не поступало?
— Нет, я только что проверял.
— Но почему он выбрал именно дом Сюзанны Смеед?