Неискренне ваш

— Что-то вроде того, — ответила Маруся с упрямым выражением на лице. — Если бы он сразу не убежал, сверкая пятками, я бы наверняка передумала.

Она встала и, сунув тарелку в раковину, сказала, обращаясь к брату:

— Помой посуду за то, что тебя так вкусно накормили.

— Угу-м, — пробормотал тот с набитым ртом.

— Иди уже, пока он не прожевал, — махнула рукой Светлана Дмитриевна.

— Ты что, тоже так думаешь? — поинтересовался Стас, обратившись к матери после того, как младшая сестра выплыла из кухни, похожая на маленький парусник, не сдавшийся пиратам.

— Мне кажется, в этом что-то есть, — мать решила не упускать случай поговорить со Стасом о его собственном браке. — Вот если бы ты не женился на Кире через месяц после того, как Саша Зимина изгнала тебя из рая, кто знает…

— Она меня не изгоняла, я сам ушел. Просто понял, что она меня не любит.

— Понял?

— Догадался.

— Ну конечно, — рассердилась Светлана Дмитриевна. — Ты же у нас — психолог.

Иногда ей, честное слово, хотелось применить силу, чтобы выколотить из сына ослиное упрямство.

— Не желаю вести разговоры о прошлом. — Стас напал на последний голубец, как кот на муху. Было заметно, что он начал злиться.

— Не желаешь — не надо. Тогда давай поговорим о будущем. — Светлана Дмитриевна была не из тех женщин, которые разрешают своим мужчинам бесчинствовать и оставаться на коне в любой ситуации — правы они или нет. Она уважала справедливость, и если хотела высказаться, умела заставить себя выслушать.

— О будущем? — уточнил Стас. — Никто не может спрогнозировать свое будущее. Оно зависит от многих обстоятельств.

— В том числе и от твоих поступков. А поступки — от твоих мыслей. Понимаешь, какая тут вырисовывается связь?

— Ма, ты что-то хочешь мне сказать? Тогда скажи просто: так, мол, и так. Эти ваши женские хождения вокруг да около… Вон к чему приводят. — И он кивнул на дверь, в которую только что вышла Маруся. — У вас чувства меняются раз в три минуты.

— А у вас будто нет, — повела бровью Светлана Дмитриевна. — На самом деле я хотела рассказать тебе сюжет одного фильма.

— Валяй, — Стас быстро жевал, глядя в тарелку, а не на мать. — А то Кира мне в последнее время мало сюжетов рассказывает, я уже стосковался по ним.

— Так вот. Парень и девушка очень любили друг друга, но тут появилась еще одна девушка, герой увлекся и бросил любимую. Та с горя вышла замуж за другого. Бывшие возлюбленные встретились только спустя много лет, и парень…

— Парень понял, как сглупил, — встрял Стас, облизав вилку.

— Ну да, — подтвердила Светлана Дмитриевна. — Именно это он и понял. Но было поздно.

— Кажется, сценарист твоего фильма — фанат Пушкина. «Но я другому отдана и буду век ему верна». Как-то так. К чему вообще эта басня? — спросил Стас, у которого напрочь пропал аппетит. Он перемещал по тарелке последний кусок голубца, сгоняя подливку к краям. — Когда будет мораль?

— Тебе нужна мораль? Так она очень простая. Все герои этой истории жили долго и несчастливо.

Светлана Дмитриевна скорбно посмотрела на Стаса. Тот только хмыкнул. Он не знал, что сказать. Мать била точно в цель, хотя понятия не имела о том, что он вчера впервые после разрыва встретил Сашу Зимину. И все его страхи по поводу собственной опрометчивой женитьбы выросли до размера гигантских монстров.

Хотя почему опрометчивой? Как только они с Сашей расстались, появилась Кира. Вернее, она давно появилась в его жизни, но всегда стояла в сторонке, хотя и намекала, что Стас ей далеко не безразличен. И как только прознала, что Саша его предала, немедленно дала понять, что уж она-то будет верна ему вечно. А как только он разорвал отношения и принялся страдать, Кира начала дуть на его раны и убаюкивать своей любовью. Конечно, он поддался. А кто бы устоял в такой ситуации?

— Ладно, я понял, — сказал он матери. — Считай, что твой воспитательный впрыск пошел мне на пользу.

— Ой ли? — Светлана Дмитриевна встала, поставила свою тарелку в раковину и точно так, как недавно Маруся, сказала: — Помой посуду, хорошо?

— Хорошо-хорошо, — ответил Стас.

Ему требовалось время для того, чтобы подумать. Но просто сидеть на кухне и копаться в себе казалось ему несолидным. Поэтому, ополоснув тарелки, он прямиком отправился в бассейн, находившийся в соседнем дворе, и плавал там до изнеможения. А когда, мокрый и уставший, взобрался наконец на бортик, ответ уже был найден.

Стас до сих пор любит Сашу Зимину. Но не может бросить Киру. «Мы в ответе за тех, кого приручили», — вот какой моральной заповеди он следовал. Если бы Кира выражала недовольство семейной жизнью и они начали бы ссориться, тогда — дело другое. Но Кира, кажется, была счастлива рядом с ним. Она ничего не требовала, ни за что его не ругала, не предъявляла претензий, не заставляла, не учила… Единственное, чего она хотела, это любви. Его любви. И пусть он не может полюбить ее так, как мужу следует любить свою жену, но причинить Кире боль он не в состоянии. Так что Саше Зиминой придется довольствоваться только одним свиданием. Одним-единственным. Они скажут друг другу все, что не сказали тогда, при расставании, а потом пойдут каждый своей дорогой. Теперь уже навсегда.





* * *


Когда Саша вернулась домой, то застала мать на диване перед включенным телевизором. Та куталась в шаль и изо всех сил делала вид, что ее совершенно не волнует встреча дочери с отцом.

Саша хлопнула ладонью по выключателю, и радостный свет залил все вокруг.

— Что ты сидишь тут в темноте, как моль? — грозно спросила она. — Вставай, мне нужно с тобой поговорить.


— Обязательно стоя? — уточнила Ольга Сергеевна, демонстративно не глядя на дочь, а продолжая следить глазами за певицей, скакавшей по сцене в одном исподнем. — Боже, на кого же они теперь похожи! Вспомни, как дивно выглядели Валентина Толкунова или Анна Герман.

— Я тогда еще не родилась, — отрезала Саша, не двигаясь с места и буравя затылок матери тяжелым взглядом.

— Такое впечатление, что это не эстрада, а сцена стрипклуба, — гнула свое Ольга Сергеевна, глупо пытаясь отсрочить разговор. Вряд ли она догадывалась, что речь пойдет о ней самой и ее шашнях с коммерческим директором. Скорее просто боялась узнать, что сбежавший муж вполне счастлив без нее.

— Выключай свои песенки и иди за мной, — велела Саша тоном маршала, приготовившегося сорвать погоны с провинившегося лейтенантишки.

Демонстративно вздохнув, Ольга Сергеевна вытянула руку с пультом в направлении экрана и нажала на кнопку. После чего отправилась вслед за дочерью на кухню, которая всегда была местом обсуждения самых важных и неотложных дел.

— Ну, что там такое? — спросила она недовольным тоном, усаживаясь за стол и демонстративно складывая руки на груди.

— Знаешь, мамуля, — Саша повернулась к ней лицом, — ты удивительно похожа на фальшивую банкноту.

— Я?! — поразилась Ольга Сергеевна, не готовая к обсуждению собственной персоны.

— А кто же еще, именно ты.

— И какой смысл ты вкладываешь в эту удивительную метафору?

— Да простой смысл. — Саша резко отодвинула для себя стул и устроилась напротив матери. — Все твои страдания по поводу развода — это, оказывается, подделка. А ты у нас просто актриса мирового класса. Провела меня, как дурочку. Ты что же, надеялась, что я больше никогда в жизни не встречусь с папой и ничего не узнаю?

— Чего — ничего? — раздраженно спросила Ольга Сергеевна. — Про Агурского?

— Ага! — воскликнула Саша и сардонически рассмеялась. — Вот наконец я и услышала от тебя об этом типе. Что-то раньше ты о нем не очень-то распространялась.

— Потому что распространяться не о чем, — во взгляде Ольги Сергеевны появилось упрямство. — Твой папаша выдумал историю про мой роман с Агурским только для того, чтобы обидеться и убежать к Лине.

— Ах, выдумал? — Саша сочилась иронией, как жареный пирожок маслом. — Он сказал, что тоже сначала не верил, а потом у него появились неопровержимые доказательства.

— Это какие же? — Ольга Сергеевна приняла высокомерный вид, который обычно сильно пугал неорганизованных арендаторов торгового центра и совсем не действовал на родную дочку.

— Не знаю, — ответила Саша, — я не спросила. Но раз папа сказал «неопровержимые», значит, так и есть.

— Папа сказал, — сладким голосом повторила за ней Ольга Сергеевна. — Выходит, папино слово круче моего? Он у нас правдивый, как чертов ябеда, а я записная врушка?

— Нет, мама, папино слово не круче твоего. У тебя просто не нашлось ни одного слова, чтобы хоть что-нибудь объяснить. Столько времени ты пудрила мне мозги и ни разу, ни разу даже не упомянула о причине вашего развода.

— Да не Агурский стал причиной, — с досадой отмахнулась Ольга Сергеевна. — И у твоего папочки просто не может быть никаких неопровержимых доказательств. Кстати, хотелось бы мне узнать, что он подразумевает под неопровержимыми доказательствами? Открытку к 8 Марта, подписанную бедным Артуром?

— Он еще и Артур, — вознегодовала Саша таким тоном, будто какой-нибудь Толик не мог оказаться распутником. — Дыма без огня, мама, не бывает.

— Бывает, если пускать этот дым специально. То есть для того, чтобы он скрыл истину. Ну хорошо, — Ольга Сергеевна стукнула ладонями по столу. — Поговорим об Агурском. Помнишь, я сломала руку?

— Ну помню, конечно. — Саша глубоко вздохнула и устроилась поудобнее, причем с таким видом, словно собиралась слушать сказку из «Тысячи и одной ночи». Выражение лица матери давало понять, что сейчас теория отца о ее романе с Агурским будет разбита, как городошная фигура одним плотным лобовым ударом биты. Однако ей не хотелось вот так, с ходу сдавать позиции, поэтому она скептически поджала губы.

— Так вот. Меня отправили на физиотерапию — у всех работников торгового центра есть корпоративная медицинская страховка. Там, на лечебной физкультуре, мы и встретились с Агурским, он постоянно приезжал на занятия.

— Тоже руку сломал? — не удержалась от ироничного замечания Саша.

— Знаешь, сейчас я тебе его фотографию покажу, — загорелась вдруг Ольга Сергеевна. — Дай-ка мой планшет, будь добра. А пока свари нам по чашечке кофе — потребуется некоторое время для того, чтобы войти в Сеть и найти нужную закладку.

— Внешность твоего Артура не имеет никакого значения. Сколько бывало случаев, когда красавица влюблялась в чудовище, — сказала Саша, поставив турку на плиту. — Вообще, мне кажется, что в твоем возрасте несолидно крутить романы.

— Я на тебя посмотрю в моем возрасте, — повела бровью Ольга Сергеевна. — И внешность тут ни при чем. Я просто хочу, чтобы ты видела, о ком мы с тобой ведем речь.

— Ладно, ладно, — проворчала Саша, — не отвлекайся. Меня уже просто распирает от желания хотя бы заочно познакомиться с этим типом.

Когда кофе был разлит по чашкам и поставлен на стол, Ольга Сергеевна подала Саше планшет и усталым голосом сказала:

— Вот он, Артур Агурский.

Саша уставилась на экран и некоторое время неподвижно смотрела на фотографию. С нее задорно смотрел старенький дедушка, сидевший в инвалидном кресле.

— Коммерческий директор — это, скорее, почетная должность, — продолжала между тем Ольга Сергеевна. — Артур занимается бумагами. Кроме того, он какой-то дальний родственник одного из владельцев, так что…

— Прямо как наш завхоз, — пробормотала Саша. — А кто же ввел папу в заблуждение?

— Откуда я знаю, — пожала плечами Ольга Сергеевна. — Мало ли на свете доброжелателей.

Саша прогулялась по кухне, задумчиво потирая переносицу указательным пальцем. Остановилась перед окном и посмотрела вниз, во двор, по которому носились две веселые собаки, отбирая друг у друга какую-то дрянь, похожую на обслюнявленный лапоть. Саша подумала, что сделать живое существо счастливым может сущая ерунда. Главное, чтобы светило солнышко и рядом был кто-то родной, с кем хочется валяться в траве и лаять во всю глотку.

— Я обязательно должна ему сказать, — заявила она непререкаемым тоном.