Небожители Севера

— Да. Мы с вами прокляты одним даром, ну, по крайней мере некоторые Старейшины называют это не иначе как проклятьем, — усмехнулся герцог де Донталь.

— Но почему?

— Не каждый волк захочет видеть и чувствовать то, чем жила и дышала каждая съеденная им овца… — Герцог приложил руку к глазам и вгляделся в даль. — А вот и Старый Бреабат…

— Кстати о волках и овцах. Уильям, тебе нужно будет поесть в этом городе, чтобы восстановить силы, потраченные на регенерацию, — наставнически произнес Филипп и чуть ускорил коня.

— А еще, похоже, приобрести трость! Мне было больно утром смотреть на вашу хромую походку, — произнес деловито Горрон и тоже подстегнул коня.

Путники, уставшие от длительного похода, подъехали к воротам достаточно большого города уже под покровом ночи. Их встретили суровые лица стражников, которые, получив с Филиппа и Горрона проездной налог, пустили гостей за ворота. Внушительный постоялый двор с тридцатью комнатами, огромная таверна и примерно с сотню жилых домов — торговый город Старый Бреабат жил за счет путешественников, останавливающихся в нем. И расцвел благодаря расположению на торговом маршруте.

И сейчас, почти в полночь, люди, которые задержались из-за случая на мосте, хотели как можно быстрее поесть. Сэр Рэй поручил Мойрону ухаживать за кобылой Уильяма и Тарантоном, а сам же, переодевшись в своей комнатушке, завалился вместе с другими солрами в таверну. Благо, был еще один повод для бурного празднества.

Уильям же, ковыляя, добрался до комнатки, в которую его разместил в соответствии с приказом графа управляющий постоялого двора, и обнаружил там новых соседей. Герцог Донталь со своей дежурной обаятельной улыбкой встретил молодого вампира, а его помощники, все такие же молчаливые, дочистив костюм господина, расположились по кроватям — в большой комнате было пять мест для сна.

— Господин Донталь? — удивился Уильям. — А почему меня разместили не к сэру Рэю, как обычно?

— Я собираюсь плотно поужинать в компании со своими слугами. Поговорив с графом, мы приняли решение пригласить на трапезу и вас, — услужливо ответил герцог Горрон де Донталь.

После этих слов двое из слуг поднялись без всякого приказа и, почтенно склонившись, один из них обратился к господину:

— Повелитель, люди ушли в таверну, — сказал один из них, очень старый высокий мужчина с всклокоченными седыми волосами. Это был тот самый лекарь, обрабатывавший раны Уильяма.

— Да, иди Йохве. Но учти нашего гостя при подсчете блюд, — дал добро герцог и улегся на кровать, затем посмотрел на Уильяма. — Располагайтесь, отдыхайте.

Слуги спешно спустились по лестнице, а затем покинули постоялый двор и исчезли в ночи. Третий же остался в комнате и молча продолжил начищать и без того идеально чистый походный костюм герцога. Затем, безо всяких слов, встал к седельной сумке Уильяма, достал оттуда грязные вещи, в которых Уильям падал в реку, и принялся за них.

— Эм… Не стоит, пожалуйста! Я как раз собирался их почистить сегодня ночью, — привстал с кровати Уильям и потянулся уже было забрать свои вещи, но Горрон жестом остановил его.

— Он все равно почистит. Это его работа, так что лучше не мешайте, — повелительно сказал герцог и тоже улегся на кровать, закинув ногу на ногу.

— Тогда спасибо, — Уильям благодарно кивнул слуге.

Тот молча посмотрел на вампира и кивнул в ответ, но так ничего не ответил. Он заштопывал дыры на черном поддоспешнике. Нить ловко виляла, делая вместе с иголкой аккуратные стежки, а когда слуга закончил, он перекусил нить зубами и уложил аккуратно очищенный и заштопанный костюм обратно в седельную сумку.

— Простите, господин, за вопрос. Но почему ваши слуги так молчаливы? За всю дорогу от Корвунта я не услышал от них и слова, — поинтересовался Уильям, которого уже стало порядком беспокоить безмолвие слуг герцога.

— Все просто. У двух моих слуг нет языков, — ответил Горрон. — Были гонения на вампиров в одном городе, и братьям вырезали языки и спилили зубы. Клыки восстановились, а вот языки так и не отросли. Ну а старый Йохве сам по себе очень молчалив, хотя и бесконечно предан.

— А что за гонения были, расскажете? Или не стоит ворошить прошлое?

— Почему же… Прошлое всегда нужно помнить, мой юный друг. Тогда, восемьдесят два года назад, в столице Крелиоса, Габбросе, какой-то очень неосторожный дурак ночью осушил девицу прямо на пути проходящего дозора. Он был заколот до смерти копьями, но в городе началась паника. Обнаружив у мертвого человека полный набор острых зубов, люди принялись заглядывать во рты друг другу и сдавать всех обнаруженных вампиров страже. Я тогда отбыл в Йефасу по суду Тирготта из Сангары, а мои верные слуги, Йохве и его дети, Гифф и Роллан, остались в Габбросе. Йохве приглядывал за наследником короля и его новорожденным сыном, рождение которого прошло под руководством Йохве, к слову. И на моих слуг обрушился весь гнев гвардейцев, обнаруживших при обязательном досмотре клыки. Йохве чудом смог укрыться у своего старого приятеля в подвале одного из домов, а вот Роллана и Гиффа, тогда еще подростков, бросила в темницу стража среднего сына, Отиса Второго. Артрон, наследник короля, умный и догадливый мужчина, давно знал, кто я и кто мои слуги, поэтому он попытался использовать свое влияние и вытащить из тюрьмы Гиффа и Роллана.

Горрон де Донталь приостановился и задумался, затем почесал свой подбородок привычным жестом и продолжил.

— Порой, Уильям, лучше оставаться безучастным, запомни это, ибо сердечность порой доводит до погибели. Тогда Артрон совершил большую ошибку, когда думал о жизни моих слуг и игнорировал подстерегающие его опасности. Слишком много людей узнало о том, что он пытался спасти из тюрьмы приговоренных к смерти вампиров. В ту же ночь погиб король Оренолд. Его задушили в собственной постели, но выставили это таким образом, словно его глотку перегрыз вампир. Отис Второй обвинил своего же брата в пособничестве и укрывательстве чудовищ, и обезумевший народ вместе с некоторыми ушлыми придворными поддержали его. Над жизнью Артрона нависла угроза, и пока меня не было в городе, он прекрасно понимал, что сложившаяся ситуация и перевозбужденный люд развязали руки его среднему брату.

— Совсем юных Гиффа и Роллана пытали, заставляя признать, что наследник короля в связи с вампирами, но те не сказали ни слова. Им вырвали языки и спилили зубы, оставив умирать от голода в темнице. У Артрона хватило ума вовремя бежать из охваченного безумием города вместе с семьей, чтобы переждать бурю в своих владениях на востоке Крелиоса. Почувствовав власть, Отис попытался закрепиться и лишить брата права на корону — начались гонения на верных королю Оренолду и его старшему сыну людей. Буквально за пару месяцев, что я отсутствовал, их перевешали за пособничество вампирам, а кто смог, последовал за Артроном на Восток, в Стоохское герцогство. Когда же я вернулся в Габброс, пожар уже стих и я обнаружил правящего Отиса, а затаивший обиду Артрон признал свое герцогство и земли за ним на востоке королевством Стоохс.

— И что вы сделали? — прошептал Уильям, поглядывая на замершего слугу, который все это слушал с печалью в глазах.

— Много чего, но некоторые вещи нельзя повернуть вспять, Уильям. Меня не посмели тронуть, потому что меня поддерживали даже сторонники Отиса. Я вытащил из тюрьмы преданных забвению и почти умерших от истощения мальчиков, Гиффа и Роллана. Тогда я приложил все свои усилия и связи, чтобы восстановить то, что было порушено за сезон, но бесполезно, Артрон уже проклял своего брата и весь Крелиос и наотрез отказался возвращаться. Вот так порой одна искра сжигает целые королевства, мой юный друг.

— А младший сын? Неужели нельзя было его посадить на трон? — удивился Уильям.

— А толку? Шило на мыло? Самое страшное уже произошло — рыба сгнила с головы и королевство раскололось. Некоторое время я поддерживал мир, теша себя надеждами на будущее воссоединение Стоохса с Крелиосом. Буквально тридцать лет назад я, путем долгих переговоров с двумя сторонами, смог свести короля Стоохса — Артрона Буйного, тогда еще весьма прозорливого, умного и рассудительного юношу, только взошедшего на престол, и короля Крелиоса — Элисона Грозного. Они были прямыми потомками тех братьев, о которых шла речь ранее. Но тут опять вмешался злой рок, — развел грустно руками Горрон.

— Что же произошло?

— А произошло следующее. Гонец буквально за пару часов до переговоров доставил Элисону Грозному послание о том, что его старший сын погиб. Я не успел перехватить письмо, увы. Мальчика придавило упавшим деревом, здесь не было никаких интриг или заказного убийства, я проверял. Но уже тогда, будучи в возрасте сорока лет, Элисон начал проявлять зачатки безумия, он имел склонность к резким припадкам ярости. Он обвинил Артрона в заговоре. Едва не произошла поножовщина, потому что Элисон стал неуправляем и попытался напасть на короля прямо за столом переговоров. Артрона спас граф Роршар фон де Ларгоон, но, как вы поняли, слияния не произошло. Элисона с позором выдворили за границы Стоохса, и он поехал оплакивать любимого сына, убежденный, что это была не случайность, а вмешательство людей Артрона.

— Это ужасно… Что за несчастное стечение обстоятельств… И с вампирами, и с этой нелепой смертью. Это звучит как страшная сказка! Получается, весь ваш труд был уничтожен просто чередой невезения. — Уильям посмотрел на бывшего советника, а ранее и короля Крелиоса, с удивлением.

— Вся наша жизнь — это стечения обстоятельств, предсказуемых и неожиданных. Рано или поздно любая империя рушится — это лишь вопрос времени.

— Что же вы сейчас будете делать?

— Я… — Горрон де Донталь замер, вслушался и затем довольно потер ладони, облизываясь. — Ах, у нас прекрасные гости, Уильям!

В дверь тихонько постучали. В коридоре послышались смеющиеся женские голоса, и двое слуг ввели пять барышень явно легкого поведения в комнату. Подвыпившие и разящие алкоголем особы весело хохотали и, скинув свои легкие плащи, не предполагающие долгого нахождения на улице, оглянулись. Все как одна были одеты в платья одинакового кроя на легко распутывающихся красных завязочках.

— Откуда следуете, господа? — кокетливо произнесла молодая стройная девушка с двумя тоненькими косичками светло-рыжего цвета и карими глазами. В ее волосах красовалось дешевое украшение из ткани, похожее на дикую розу.


— Издалека, дорогая леди, — наигранно произнес Горрон и протянул руку барышне. — Идите ко мне, а то я уже горю от нетерпения попробовать вас.

Та, хихикая, ослабила ленты на своих косичках и, растрепав их, прыгнула на колени к герцогу. Горрон де Донталь спустил платье с плеч и, истосковавшийся по женскому телу, принялся целовать симпатичную барышню в районе шеи, иногда спускаясь к оголенной груди и лаская их по очереди.

Три другие барышни расселись на коленях слуг, а темноволосая девушка с распущенными волосами, с серыми глазами чуть вытянутой формы, очень худенькая, но живая, стрельнула глазками в Уильяма. Тот словно прирос к кровати и, набрав в рот воды, молча взирал на девушку легкого поведения, взирал с ужасом. Его смятение развеселило особу, и она, еще красивая и свежая в силу возраста, с хохотом подскочила к опешившему мужчине.

— Какой здесь скромный и красивый раненый воин, — игриво высоким голоском произнесла девушка, с удовольствием рассматривая бледное лицо вампира с повязкой на черных как смоль длинных волосах.

— Уильям, мертвецы в могилах и то поживее вас! Придите уже в себя, мой юный друг, — прохрипел насмешливо Горрон, стаскивая с рыжеволосой девушки платье и забираясь на нее сверху. — Девушка требует внимания к себе!

С самой дальней кровати, расположенной в полутемном закутке, в углу комнатки, донеслись стоны — Роллан, задрав у высокой и крепкой девушки платье до пояса и спустив лямки, что едва сдерживали полную грудь, уже в быстром темпе наслаждался женским телом. Лежа под ним, особа легкого поведения наигранно постанывала и подбодряла мужчину ответными движениями бедер.

Сероглазая девчушка взобралась на колени сидящего на кровати Уильяма и, обхватив его ногами, с улыбкой хищницы ловкими пальчиками стала сама распутывать черные завязочки на своем красном платье. Тот же, чуть придя в себя, вдохнул сладкий аромат женского юного тела и, не в силах сопротивляться соблазну, начал помогать девушке, правда нерешительно. Наконец верхняя часть платья была спущен, и возбужденный Уилл прильнул к шее и груди особы, осыпая их поцелуями.

Неожиданно чуткий нос уловил сладкий и резкий запах крови. Уильям, Горрон и двое слуг одновременно повернули головы в сторону угловой кровати. Там Роллан, лежа сверху на голой девушке, приобняв ее, поднимался и опускался в медленном темпе. Со стороны казалось, словно они вдвоем еще не до конца закончили, но бледная и свисающая с кровати женская рука и стойкий запах крови, витающий в воздухе, возвещали о том, что блудница уже была мертва.

Горрон, стащив с себя штаны, вдавил рыжеволосую особу в кровать, а та, обхватив его ногами, застонала, тонко и протяжно. До ушей Уильяма донесся едва слышимый хруст шеи с другой кровати, и сознание затуманилось от нахлынувших ароматов. Клыки заломило, челюсть заболела от желания вгрызться в пульсирующую вену на тоненькой и белоснежной шее. Он спустил штаны и, чуть рыча, слился с игривой темноволосой девчушкой, которая, так же, как и рыжеволосая, обхватила его ногами и отвечала на его движения встречными движениями бедер. Он закончил быстро, словно давно не был с женщиной, но все еще покачивался над телом девушки в нерешительности, не в силах совершить задуманное.

Веселая и озорная, сероглазая девушка поглаживала его плечи и торс и смотрела на него с хитрой и опытной улыбкой, покачиваясь в такт мужчине. Но что-то в ее взгляде вдруг поменялось, она испуганно вздрогнула, увидев потемневшие глаза, ее лицо исказилось, а рот уже открылся для крика. Все произошло очень быстро. Вампир, закрыв ей рот рукой, вгрызся в шею и принялся пить. Замахав изящными и тоненькими ручками в воздухе, юная блудница пыталась отбиться, но тщетно. Уильям дрожал, руки тряслись, но запахи были так сладостны и притягательны, что уже через полминуты вечно смеющиеся серые глаза блудницы остекленели и уставились в потолок.

Больше в комнате никто не хохотал, а в коридор уже не доносились тихие стоны блудниц. Над постоялым двором повисла мертвая тишина. Прижавшись к ещё теплым женским телам, вампиры осушали их медленно, с прикрытыми глазами, смакуя каждый глоток.

Наконец, Горрон первым оторвался от рыжеволосой девочки, поднялся, достал платок из плаща, что лежал на полу, и изящно промокнул окровавленный рот. Он еще раз облизнулся, смахнув последние капли крови с уголков губ и с улыбкой посмотрел на Уильяма. Затем медленно оделся.

Уильям тоже уже натягивал штаны. Он всеми силами старался не смотреть на труп, вдавленный в подушки. С расширенными от ужаса глазами Уилл, бледный и перепуганный, озирался по сторонам. И везде его взгляд натыкался на осушенных девушек. В воздухе витали запахи крови, женского тела и пота. И все же, взглянув на перекошенное женское личико, лежавшее у него на кровати, его начало мутить, и он покачнулся.

— Юный мой друг, спокойно! Не надо тут заблевывать нам пол, — предупредил быстро Горрон, видя, что Уильяму плохо. — Право же, пора вам уже привыкнуть к своей сущности и не гнушаться ее.

— Я… Просто пить приговоренных к смерти и тех, кто смерти не ждал — это оказалось совсем разное… — прошептал Уильям, морщась.

— Да… Ваша проблема в том, что вы были человеком.

— Какая же в этом проблема? — удивился Уильям, успокаивая свои позывы и надевая рубаху.

— Вы считаете, что стали монстром и, по вашему мнению, совершили злодеяние, убив эту проститутку в порыве страсти и голода. Правильно? — Горрон принялся поправлять свои черные волосы и смотрел, как совсем старый Йохве до сих пор с трудом тянул соки из своей барышни, ибо у него от старости уже выпала половина зубов.

— Ну да, — печально вздохнул Уильям, ловя на себе насмешливые взгляды Роллана и Гиффа.

— Вот. А мы, рожденные вампирами, злодеянием это не считаем. Мы, хищники, просто едим, а наши жертвы просто погибают — это естественный ход вещей. Постарайтесь уже мыслить все-таки как вампир и забыть о своей человеческой сущности! — развел руками, ухмыляясь, герцог Донталь. — Иначе ваша жизнь обещает быть тоскливой и…

В дверь раздался стук, прервав философские рассуждения Горрона, который, как уже понял Уильям, был любителем поучить жизни. Герцог Донталь нахмурился, вслушался.

— Это к вам, — кратко произнес он, оборачиваясь к Уильяму.

Тот, удивленный, кому он мог понадобиться в полночь, подошел к двери и приоткрыл ее, выглянул в маленькую щель. За порогом стоял подвыпивший сэр Рэй, улыбающийся и довольный. Похоже, что он хорошо провел вечер в таверне и сейчас вернулся, счастливый и с едва уловимым женским запахом на своем теле, скрытом под наспех надетым красным поддоспешником.

— Уильям, доброй ночи. Извините, что потревожил, — громогласно произнес рыцарь. — Управитель постоялого двора по моей просьбе кое-что достал для вас. Держите!

С этими словами он достал из-за спины простенькую трость и протянул ее в узкий проем двери. Затем улыбка с его лица медленно сползла, и он, увидев безжизненно свисающую женскую руку с кровати, наспех укрытую одеялом, чуть побледнел.

— Спасибо, сэр Рэй, — вздохнул Уильям, приняв трость. — Хотя я все равно не буду ходить с ней.

— Я знаю, но так… так попросил граф, — ответил сэр Рэй, продолжая рассматривать выглядывающее из-под одеяла бездыханное женское тело. — Впрочем, я, пожалуй, пойду. Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Закрыв за собой дверь, Уильям обернулся, и перед ним снова развернулась картина с мертвыми женщинами. Со вздохом он прикрыл глаза.

— И все же, человеческого в вас осталось уже немного, — усмехнулся Горрон Донталь, с наслаждением рассматривая бледное лицо рыбака.

— Почему?

— Вы страдаете скорее не от того, что убили блудницу, а от того, что больше не слышите голоса совести.

— Может быть, вы и правы, господин Донталь, — грустно произнес Уильям и снова посмотрел на убитую девушку с печалью и стыдом в глазах.

В середине ночи, проветрив комнату, двое молчаливых слуг обмотали мертвые тела льняниками и, водрузили их себе на плечи и растворились во тьме, где ловко прятались в тени домов от сонных и проходящих мимо стражей. Трупы были скинуты в реку, что находилась около Старого Бреабата, и дети Йохве вернулись на постоялый двор, а затем улеглись спать.





* * *