Небожители Севера

— Нет. Даже не пытайтесь! Улетит в реку!

— Как скажете. А как Леонардо себя чувствует, не спрашивали?

— Уж получше вас! Ваша подруга… — сэр Рэй замялся на последнем слове и почесал голову. — Я так понимаю, что она исцелила его?

— Да.

— Понятно. А почему о вас не позаботилась? — поднял рыжие брови рыцарь.

— Она спасла нас обоих. Разве ж это не забота, сэр Рэй?

— Ах да. Это было что-то невероятное! Ладно, чего языками молоть, я пошел, а то без меня опять все сделают неправильно, через одно место. — Сэр Рэй коротко кивнул и бодрым шагом вернулся к солрам.

Раздались выкрики — громогласный сэр Рэй раздавал приказы, отряд спешно сворачивал лагерь. Пара оставшихся коней от убитых ехидной людей пригодились Филипу и Леонардо.

Наконец, все уселись на лошадей и отправились в путь. Уильям взобрался на Серебрушку, погладил ее и последовал за остальными. Он искал глазами Йеву, а та, когда встретилась взглядом с вампиром, сначала улыбнулась, но затем словно тень пробежала по ее лицу, и она вдруг нахмурилась и отвернулась. В непонимании, что же происходит, Уильям хотел было нагнать девушку и уже ускорил Серебрушку, но Йева предвидела его намерения и тоже заставила свою кобылу идти быстрее. Лошадь Йевы поравнялась с Филиппом, и Уильям остановился, не смея заговорить с девушкой, пока граф находился поблизости.

Леонардо держался в седле уверенно и выглядел неплохо, несмотря на то, что его сильно потаскало по камням. Магия Вериатель подействовала, и сын графа действительно чувствовал себя даже лучше Уильяма. Но обезображенные шрамы на лице, стесанное ухо и размозженная челюсть, которая осталась кривой, стерли все следы былой красоты.

На плече у Леонардо сидел Таки-Таки, который успел вовремя покинуть хозяина перед падением в реку. Периодически ворон что-то каркал на лишь ему понятном языке, но раздраженный Леонардо шипел на него, пребывая в дурном настроении, и щелкал злобно по клюву пальцами.

Отряд проехал мимо дозорной башни Глеофа, где их проводили настороженные взгляды дозорных. Спуск с горы по широкой, но извилистой тропе, петлявшей средь огромных камней, должен был занять всего лишь пару часов. С горы кони спускались куда живее и радостнее, чем когда поднимались к Мертвой Рулкии.

Впереди отряда ехала пара солров, за ними сэр Рэй, а за капитаном гвардии уже Филипп вместе с детьми, за графом следовали прочие Солры и слуги. А Горрон и его молчаливые слуги вместе с Уильямом плелись в самом хвосте.

Стояла пасмурная и отвратительная погода, дождь принялся снова моросить, а ветер задувал под плащи, и от этого путники ежились, кутаясь плотнее. Отряд проехал уже пару небольших деревень, но продолжал двигаться все дальше и дальше, стремясь как можно быстрее достичь Йефасы. Поэтому остановки планировалось совершать лишь на ночлег.





* * *


Ближе к вечеру Уильям слегка подстегнул свою серую кобылу, чтобы догнать герцога. Горрон де Донталь замедлил коня и, дождавшись Уильяма, посмотрел на того со своей дежурной и обаятельной улыбкой, что делала его неприметное лицо довольно приятным.

— Господин Донталь, — тихонько спросил Уильям, верхняя часть головы которого была замотана повязкой с мазью. — А много ли Старейшин будет на суде?

— Вам до сих пор не рассказали? — вкрадчиво спросил Горрон, который и так все знал.

— Только в общих чертах, но хотелось бы узнать точнее, — Уильям с любопытством взглянул на герцога. — Граф, как мне показалось, не любит общаться на тему суда, и я побаиваюсь беспокоить его по этому вопросу.

— Ммм… А вы думаете, что здесь, в самом хвосте колонны, граф вас не услышит?

И герцог задорно улыбнулся, почесал гладко выбритый подбородок и бросил взгляд вперед. В это время Филипп развернул своего коня, который достался ему от убитого Винсента, и, ухмыляясь, поравнялся с Горроном и Уильямом.

— Увы, я все слышу, Уильям, порой сам того не желая, — печально улыбнулся Филипп.

Смущенный Уильям опустил глаза, затем, решившись, поднял и посмотрел на Филиппа открыто и честно в желании узнать правду.

— Господин, а как это все будет проходить? Осталось всего лишь четыре дня до суда, а я до сих пор ничего не знаю…

— Три дня осталось, если мы доберемся последними, — подправил деловито Горрон де Донталь. — Филипп, друг мой, твой подопечный желает все знать.

— И имеет право, — вздохнул Филипп. — Уильям, суд будет, когда хозяин молчаливого замка, Летэ фон де Форанцисс, он же глава Совета, решит, что собрались все те, кто должен был явиться.

— А как он это узнает? — удивился Уильям.

— У Летэ есть возможность звучать в наших головах, так что все Старейшины знают про суд. Летэ всегда в курсе, где находится каждый из нас, потому что все связаны одной клятвой, и, если он почувствует, что кто-то в пути, то мы будем ждать. Суд начнется с обряда памяти.

— Памяти?

— Да. Тебе дадут выпить гейонеша, это напиток из некоторых редких трав, смешанный с кровью тех, кто будет на суде, с наговоренной демонической речью. После него твое тело ослабнет, но все, кто выпьют твою кровь, увидят воспоминания. Процедура крайне неприятная, скажу сразу.

— Значит, я увижу воспоминания Старейшин, чью кровь добавят в напиток? — с изумлением спросил Уилл, представив, как же смешаются воспоминания всех Старейшин в Гейонеше.

— Нет, не увидишь.

— А потом? — встревожился Уильям.

— Потом, скорее всего, ты потеряешь сознание, истощенный напитком и тем, что тебе в руки и в глотку вгрызутся больше десятка вампиров. А я уже выступлю… выступлю с просьбой узаконить тебя и после голосования будет вынесен вердикт, — подытожил граф Тастемара.

— То есть, все решится без меня? Пока я буду пребывать в забытье?


Такой вариант Уильяма не очень устраивал, но выбора у него не было.

— Все правильно, — подтвердил Горрон де Донталь, потом добавил с легкой иронией: — Но не переживайте, о вас позаботится сам граф Тастемара. Да, мой друг?

— Да, уважаемый Горрон, — холодно ответил Филипп, выдержав преданный и сердечный взгляд Уильяма. Впрочем, потом он все-таки отвел глаза, и в них скользнула тоска, заметная лишь герцогу. — Поэтому, Уилл, тебе нужно будет осушить человека за пару дней до суда или даже ранее, чтобы тебя не вывернуло после Гейонеша.

— Спасибо вам, господин, — тепло произнес Уильям и чуть погодя с опаской спросил: — Но почему вы так спокойно говорите о… о еде, ведь вокруг люди?

Горрон и Филипп переглянулись, а лицо герцога расползлось в хитрой улыбке.

— А вы не замечаете, как на нас странно смотрят все вокруг? — вкрадчиво задал вопрос герцог, который напоминал сейчас лиса.

Уильям повертел головой по сторонам, и действительно, дети графа оглядывались и вслушивались в разговор Старейшин настороженно, словно не понимая, что происходит. А окружавшие вампиров Солры лишь с подозрением поглядывали на господ, абсолютно не испугавшись фразы графа про убийство человека.

— Что… Но почему? — искренне удивился Уильям.

— Мальчик мой, так мы говорим на другом языке. — Впервые за весь день Филипп мягко улыбнулся и ласково посмотрел на ничего не понимающего и ошарашенного рыбака.

Уильям замолк, задумался и повторил вслух тихонько последние фразы. Его лицо вытянулось, побелело, и он снова повторил эти же слова. Весело поглядывая на изумленную физиономию рыбака, Старейшины расплылись в ухмылке.

— Видите ли, юноша, — Горрон решил перестать терзать молодого вампира, — ваше мнение о даре, который вы охарактеризовали вчера как «заживает как на собаке все», — это всего лишь следствие наивности и незнания! Вы, как я понял, полагаете, что мы от обычных вампиров отличаемся лишь бессмертием да повышенной регенерацией?

— Ну да… И невозможностью зачать дитя.

— Вовсе нет. Мы — потомки союза велисиалов и вампиров, рожденные из страшных кровавых обрядов. Вампиры по своей сути ближе к людям, из которых они и были созданы. А вот мы — скорее к демонам. Хотя стоит отметить, что в классификации демонологов мы, кажется, причисляемся к разряду реликтов. Да, Филипп? Я не ошибся?

— Да, по крайней мере так утверждал тот самоуверенный маг-демонолог, который около века назад вздумал прийти исследовать Север и которого я выпил и вышвырнул с балкона в Брасо, — усмехнулся Филипп. — Реликты якобы относятся к демонам высшей категории.

— А кто еще причисляется к реликтам? — осторожно спросил Уильям, услышав об этом впервые, потому что в книге мифов и сказок об этом не было ни слова.

— Честно сказать, не знаю, — развел руками Горрон. — Мы, Старейшины, не любим общаться с южными магами и не подкованы в вопросах классификации. Предполагаю, что к нам, реликтам, относят еще высших оборотней, фениксов, и вроде бы то морское чудовище, что живет в Ноэле. Так сразу и не вспомнить. Да и одним велисиалам известно, кого они там насоздавали после слияния. Но суть в том, что мы, реликты, — воплощение высших демонических сущностей, привязанные к своей оболочке. И поэтому мы знаем демонический язык, Хор'Аф.

— То есть, когда я стал Старейшиной, то узнал демонический язык?

— Да. Он в вас, в вашей крови… И на обряде мы, уже со знанием языка, посмотрим, что же такого сказал Гиффард. Вы ведь не поняли тогда сказанных им слов, потому как были еще человеком.

— Хорошо. Это я понял, — кивнул осторожно Уильям. — А кто такие велисиалы?

— Ооо… Юноша, не знать, кто это такие, — не есть порядок! — весело нахмурил брови герцог Донталь. — Это те, кто занимает самое высокое место в пищевой цепочке демонов, так сказать. В легендах, конечно же. Скитальцы, Оби, джинны, как их по ошибке называют некоторые глупцы, первые из первых, хозяева конструктов, обитатели артефактов — у них много имен.

— Погодите! Конструкты? Кажется, про них говорил Зостра Ра'Шас тогда, на площади ярмарки.

— Да-да! Вот некоторые болваны думают, что если найдут конструкты этих велисиалов, то те станут им служить. Иногда их лампами джинна называют еще. Глупости это все, — рассмеялся Горрон де Донталь, поглядывая на своего молчаливого друга Филиппа. — Вот вы бы стали служить какому-нибудь олуху, обладая почти безграничной силой?

— Конечно нет! — Весело улыбнулся Уильям.

— Ну вот… Правда, человечки любят придумывать различные ограничения для таких могучих существ, чтобы в своих сказках создавать героев, убивающих их или покоряющих… — Молодые голубые глаза Горрона смеялись, а окружавшие Старейшин люди и вампиры с интересом поглядывали на них, не понимая, о чем толкуют господа меж собой. — Мне кажется, что таким образом они пытаются успокоить себя, что на нас есть управа.

— Помните, друг мой, как с Селеона вышел один из старших фанатиков Езопа, что поклялся изгнать вас молитвами? — Филипп тоже весело улыбнулся, вспомнив случай из прошлого.

— Да, было дело… Очень забавный мужчина оказался, но с талантом хорошего оратора. — Горрон с довольным видом погладил свой гладко выбритый подбородок. — С ним тогда полсотни человек пришло.

— И что случилось? — полюбопытствовал Уильям.

— Он поднял людей против меня, называя демоном и монстром, которого его послал изгнать из земель Езоп, божество тех времен. Тогда перед моим дворцом собралась огромная толпа и несла этого проходимца едва ли не на руках. А я вышел к людям в окружении стражи.

— Что было дальше?

— Дальше этот несчастный человек при всех начитал молитвы, но я, увы, не сгинул, он окрестил меня знаком Езопа, но и тогда я не помер, вот беда-то! Тогда я сам предложил нам выяснить, кто же из нас истинный верующий.

— Жрец согласился?

— Конечно! Он же был фанатиком и не мог отказать из-за своих же убеждений! И мы, собственно, решили провести очищение огнем, на который помолятся жрецы. Угадайте, кто оказался истинно верующим, выйдя из костра невредимым, в отличие от сгоревшего бедняги жреца? — подытожил счастливо герцог, и лицо его расплылось в демонической улыбке.

— Любите вы поглумиться над сирыми и убогими, мой друг, — со вздохом покачал головой Филипп, саркастически ухмыляясь.

В ответ на это герцог расхохотался и жизнерадостно потер ладони, поиграл бровями. Отряд с интересом наблюдал за переговаривающимися на странном языке господами, и каждый отдал бы что угодно, правда не свое, чтобы узнать о чем они толкуют. Уж слишком довольное лицо было у бывшего советника короля.

— Я просто очень люблю жизнь во всех ее проявлениях, и вам советую, — пошутил Горрон. — А то с таким серьезным подходом к жизни долго не протянете.

— Что ни мнемоники, то сплошь остряки либо безумцы, а чаще и то, и другое, — проворчал шутливо Филипп.

— Что есть, то есть, — кивнул герцог, распалившись не на шутку и весело поглядывая по сторонам.

— Мнемоники? Вы тоже можете видеть воспоминания? — удивился Уильям.