Небесная музыка. Солнце

– Эми, скажи ему, – поворачивается она ко второй девушке, но та лишь беспомощно пожимает плечами. Что она сделает?

– Было удивительно увидеть вас здесь, – говорит Хью дипломатичным тоном. – Но вы же понимаете, что этот визит носит частный характер и никак не связан с публичной жизнью мистера Лестерса?

– Вы же в курсе, что фото, на котором мистер Лестерс целует рыжую девушку, сделал я? – с неприятной улыбкой интересуется Маршалл.

– Да, конечно, – согласно кивает Хью. – Надеюсь, вы, в свою очередь, в курсе, что я помог сделать так, чтобы это фото не разошлось?

– Теперь да.

– Я понимаю, – продолжает Хью, – что вам, как кхм… журналисту, специализирующемуся на хрониках светской жизни, нелегко будет забыть сегодняшнюю встречу с мистером Лестерсом.

– Еще как, – ухмыляется папарацци. Этот тип с круглым лицом и мягкими руками веселит его.

– Тогда я предлагаю вам обмен. Вы забываете о мистере Лестерсе и сегодняшней встрече с ним, а я рассказываю вам кое-что интересное о… – Хью делает паузу, наблюдая за Маршаллом.

– О Марго Белл, – заявляет тот.

– Отлично. Это моя визитка, – протягивает ему Хью прямоугольный кусок белого картона с черными буквами и золотистым тиснением. Такие есть у каждого работника агентства. – Позвоните мне через три часа. И я расскажу вам кое-что интересное. Гораздо более интересное, чем сегодняшняя встреча с мистером Лестерсом.

– Идет, – соглашается Маршалл и прячет визитку. – А вы забавный, – хмыкает он вдруг. – Вы ведь помощник его менеджера? Тот, кто выполняет все капризы звезды? Вам не надоело подчищать за ним? Наблюдать его звездные истерики, исполнять любые капризы?

– Мистер Лестерс – мой друг, – говорит Хью.

– Поэтому он ведет себя с вами так… по-дружески? – спрашивает Маршалл. – Бросьте, я ведь знаю о нем больше, чем пишут мои коллеги.

– Наверное, вы ясновидящий, – раздается позади мрачный голос Дастина. Он вернулся из комнаты Санни, где нашел свой кулон и пароли. Все встало на свои места. – Уходим.

Ничего не говоря, Дастин выходит из квартиры, громко хлопнув дверью. Хью подчеркнуто вежливо прощается, просит извинить за беспокойство и идет за ним. Они не видят, как Маршал выскальзывает следом. И он делает это не зря.

Пройдя два пролета, Дастин вдруг бросает резким голосом:

– Я же сказал – не называй меня своим другом. Мы не друзья.

– Ты просто нервничаешь, успокойся.

– Когда ты переспал с Сальмой, ты говорил то же самое. С тех пор ты – помощник моего менеджера, а не друг. Понял? Черт, как же все бесит. Где эта…

Следующие слова Маршалл уже не может разобрать. С мыслями о Сальме он возвращается в квартиру, где его ждут Кирстен и Эми. Кирстен позвала их рано утром, потому что не знала, что делать – испугалась за Санни.

– Что делать? – спрашивает Кирстен, заламывая руки. – Идти в полицию?

– Заявлять на подружку? – поднимает бровь Маршалл. – Она обокрала актеришку и спряталась. Все просто.

– Санни мне денег дала, – вдруг начинает плакать Кирстен. – Неужели это… его деньги?!

Маршалл смеется, а Эми обнимает подругу.

– Все хорошо, – гладит она ее по волосам. – Я уверена, что через пару дней Санни вернется.

– И Лилит нигде нет, ее телефон отключен. Может, они вместе убежали? Хотя нет… Санни просила обнять за нее Лилит… Господи, да что происходит!

Она бросается на диван и обхватывает подушку. А Эми льнет к Маршаллу, и он небрежно ее целует.

– Спасибо за то, что вернула мне те фотографии, – шепчет он ей на ухо.

– Не за что, – отзывается она. – Ховард всегда меня бесила.

Они снова целуются, сожалея, что не могут остаться вдвоем, и Эми садится рядом с Кирстен, чтобы успокоить ее. Она всегда ревновала Кирстен к ее глупым подружкам. И когда появился шанс отомстить рыжей, не упустила его.

Эми всегда была собственницей.





* * *


Сквозь сон я слышу, как кто-то зовет меня по имени, хочу поздороваться в ответ, но не могу разлепить глаза. Мне ужасно жарко, и дыхание тоже горячее, но что со мной, во сне я не понимаю. В какой-то момент я приоткрываю глаза и понимаю, что меня несет на руках какой-то незнакомый мужчина, а за его плечом вижу лицо Джессики. И снова засыпаю.

Я открываю глаза только утром и не сразу понимаю, где я. Незнакомая шикарная комната с огромным окном, плотно занавешенным тяжелыми портьерами, кажется совершенно чужой. Я с трудом сажусь, плохо осознавая реальность. Во всем теле странная теплая слабость, голова кружится, а от сгиба локтя тянется странный шнур – я перевожу взгляд и вижу рядом с кроватью капельницу.

Я убираю иглу из руки и встаю. И в это же время в комнату заходит Джессика. Как и всегда, она во всем черном. Но кажется не такой чопорной, как обычно.


– Пришла в себя, – констатирует она.

– Что произошло? – спрашиваю я.

– Это я хотела спросить у тебя, – пожимает она острыми плечами.

– Ничего не помню.

– Да? Жаль. Когда я приехала, чтобы привезти сим-карту, нашла тебя на полу без сознания. Ты вся горела, – отвечает Джессика, внимательно разглядывая меня. – Пришлось вызывать врача. Ты заболела, Ховард.

– Я редко болею, – возражаю я. Голова начинает кружиться сильнее, и я хватаюсь рукой за шкаф.

– Могу предположить, что это нервное. Нелегко тебе было решиться? – вдруг спрашивает Джессика, подходит ко мне и помогает дойти до кровати.

Я не знаю, что ответить. Нелегко, но я решилась.

– Миссис Мунлайт в ярости, – добавляет она, и мне кажется, что я слышу какую-то насмешку в ее голос. – Если и ты потеряешь голос, она тебя разорвет.

– Я не потеряю голос, – спешно сообщаю я, потому что знаю – только мой голос спасет тетю и брата.

– Кое-кто тоже так думал, – неопределенно говорит Джессика. – Миссис Мунлайт дала неделю на то, чтобы ты пришла в себя. И если этого не произойдет, нам обеим будет плохо.

– А при чем здесь ты? – спрашиваю я.

– Теперь я буду присматривать за тобой, – с досадой сообщает Джессика. – А мне совершенно некогда заниматься этим, Ховард. Я – личный секретарь, а не нянька. Ложись, – командует она и укрывает меня одеялом. – Сейчас тебя снова осмотрит доктор. А если ты еще раз уберешь капельницу… – Она вдруг проводит большим пальцем по шее, и я почему-то улыбаюсь. А Джессика все же забавная.

Она идет к двери.

– Эй, – хрипло окрикиваю я ее. – Я знаю твою тайну.

Джессика поворачивается и с возмущением на меня смотрит.

А я смеюсь, потому что на сердце снова появляется боль. Но я решаю для себя – больше плакать не буду. Я выдержу. Со всем справлюсь.

Однако образ Дастина из головы выбросить не могу.

Прости меня. Если бы я могла, я бы сказала тебе это миллион раз.

Я люблю тебя.

По ту сторону горизонта солнце восходит ночью,

И лиловым светом оно освещает десятки путей-дорог.

Стало его сияние тусклым, стали лучи короче,

Но потушить это солнце так и никто не смог.





Глава 12 Ложное солнце




Людям несвойственно быть людьми.



Год спустя

– Сегодняшний гость нашей программы – восходящая звезда Диана Мунлайт! Молодая, но яркая певица, покорившая сердца миллионов! – громко и радостно говорит ведущий Роналд Ламберт. И протягивает руку в сторону. – Давайте поприветствуем ее!

Звучит задорная музыка, зал взрывается аплодисментами, и в студии появляется девушка с белыми, как снег, волосами, собранными в высокий хвост. Она молода и привлекательна, и ее красота необычна – холодная, отстраненная и завораживающая. Фарфоровая кожа, прямые брови, ярко подведенные пепельные глаза с поволокой, бескровные губы, хрупкая фигура. Ледяная печать равнодушия на нежном лице. По-кошачьи плавные движения. Унизанные перстнями тонкие пальцы. Одежда в стиле гранж: расстегнутая кожаная косуха, футболка с принтом в виде полумесяца, пронзенного тремя стрелами, короткие шорты из потертой джинсы, фланелевая клетчатая рубашка, завязанная на поясе, черные колготки, армейские ботинки… Образ Дианы Мунлайт – яркий и загадочный. Не девушка, а луна.

– Отлично выглядишь! – говорит ведущий. – Лучше, чем по телевизору!

– Я знаю, – отстраненно отвечает Диана.

– А как выгляжу я? Лучше, чем по ТВ?

– Сложно сказать. Я не смотрела твою программу.