Небесная музыка. Солнце

Я читаю, с трудом пробираясь через незнакомый юридический язык. Основные тезисы договора таковы: я должна петь за Диану Мунлайт в течение пяти лет, держать это в тайне, а в случае раскрытия условий нашего сотрудничества я обязана буду выплатить невероятную сумму денег ее семье. Условий нашего «сотрудничества» множество – юристы, казалось, предусмотрели все. Мне некуда будет отступать. Взамен Эмма Мунлайт обязывается платить за лечение Эштана и Мэган до тех пор, пока им требуются медицинские услуги. Кроме того, каждый месяц она будет выплачивать мне определенную сумму денег. Если честно – довольно большую.

– Я сама заработаю, – тихо говорю я. – Вы оплачиваете лечение моих тети и брата.

Губы стоящей за диваном Джессики дергаются в странной улыбке. Но она тут же берет себя в руки, и ее худое лицо становится каменным.

– Ты думаешь, я хочу тебя содержать, Ховард? Включи голову. Ты должна сосредоточиться на музыке для моей дочери, – холодно кидает миссис Мунлайт. – Мне не нужно, чтобы ты бегала по подработкам, вместо того чтобы петь. Ты должна стараться изо всех сих, чтобы не огорчить Диану. Теперь ты работаешь на меня. Воспринимай это как трудовой договор, – она позволяет себе насмешливо улыбнуться и отбрасывает в сторону свой экземпляр договора – листки падают, и Джессика тотчас начинает собирать их.

– И помни, Ховард, пока ты со мной, у тебя и твоих родственников все будет хорошо. Попытаешься сделать глупость – пожалеешь, – продолжает миссис Мунлайт. Я знаю, что она не шутит.

Мы подписываем договор. Перед тем как я ставлю свою первую подпись, мои пальцы с зажатой в них ручкой замирают над бумагой. Мне страшно делать это, но пути назад нет. Я закрываю глаза и расписываюсь – на каждой странице, а потом еще в самом конце. После меня свою подпись лениво и небрежно ставит миссис Мунлайт.

Договор заключен.

Теперь начнется новая жизнь – не моя, а чужая. Я уйду в тень.

Мой выбор.

Я все еще не могу осознать этого. Просто принимаю как должное. Я в прострации – даже тело свое не чувствую. Кажется, словно за всем происходящим я наблюдаю с высоты. Превосходство денег так велико, что я чувствую себя крохотной и ничтожной.

– Жить пока будешь здесь, – кидает миссис Мунлайт, прежде чем уйти. – Никуда не выходи и всегда будь на связи.

– Мне нужен новый номер. Старый уничтожила, – хрипло сообщаю я. – Чтобы никто не мог найти меня.

– Позаботься об этом, – кидает миссис Мунлайт Джессике. Та тут же кивает.

– Деньги будут ежемесячно переводиться тебе на счет, – не глядя на меня, сообщает Эмма. – Будут проблемы – обратись к Джессике. Но надеюсь, проблем ты не доставишь.

Уже около двери она вдруг поворачивается ко мне, безвольно сидящей на диване. Что-то странное творится в моей голове. И пожар уже не только на щеках, но и на спине.

– Ты действительно такая? – спрашивает миссис Мунлайт. Ее пронзительный взгляд обжигает.

– Какая – такая? – тихо спрашиваю я.

– Такая добренькая? Такая благородная? Столько самопожертвования, – наигранно вздыхает она.

– Если бы у вас не было денег, чтобы спасти Диану, вы бы поступили так же, – отвечаю я.

Эмма почему-то усмехается, грозит мне пальцем и уходит вместе со своей свитой. Двери зарываются. Я остаюсь одна.

Сначала я просто пялюсь в одну точку. А потом неожиданно начинаю плакать. Впервые за все это время.

Сначала это просто слезы в глазах, беззвучный плач и сжатые на коленях кулаки. Но в какой-то момент во мне что-то происходит. Что-то взрывается в моей голове. Срывается какой-то внутренний стоп-кран. И меня ударяет волной эмоций. Я бессильно кричу, цепляясь пальцами за подушку. Рыдаю в голос, вспоминая Дастина, Лилит, Кирстен, Чета, Оливера, Нейтана… Вспоминая Хартли и свою беспечную жизнь. Свою музыку. Свои мечты.

Я захлебываюсь своими слезами, своей болью, прахом своих несбывшихся надежд. Своим выбором. И не могу остановиться. Все мое тело горит, и сердце горит, и душа – тоже. Я плачу, как в детстве, когда ждала мать, а она все не возвращалась и не возвращалась. Я хочу, чтобы она пришла, обняла меня и сказала, что все будет хорошо. И чтобы рядом был отец, которого я никогда не видела, – чтобы он защитил меня. Но я одна.

Не знаю, сколько это продолжается. Когда я успокаиваюсь, то не могу понять, день или вечер на улице – за окном плотная серая пелена дождя. Я встаю с пола, чувствуя слабость в ногах, и, покачиваясь, иду в столовую, чтобы выпить воды. Падаю. Оказавшись на полу, я думаю, что надо встать, но вместо этого проваливаюсь в объятия Морфея.





* * *


Дастин просыпается поздно – часов в десять, и не сразу понимает, почему его не разбудил Бен. Наверняка ведь сегодня очередные съемки в рекламе или интервью. А потом вспоминает, что сам написал менеджеру сообщение, чтобы тот не тревожил его до полудня.

Санни рядом нет – все это время Дастин обнимал подушку, но он думает, что она в ванной или на кухне, просто встала раньше него. Дастин улыбается – ночь была просто волшебной. Рыжая – страстная штучка, и он не прочь повторить с ней все то, чем они занимались вчера. Вспоминая ее лицо с закушенными от переизбытка чувств губами, Дастин чувствует непреодолимое желание найти Санни и обнять. Он уверен – вчера ей было чертовски хорошо. Он пытался быть нежным и аккуратным.

Подушка пахнет теперь так же, как огненные волосы Санни – это какой-то особый аромат, от которого у Дастина срывает крышу. Он потягивается, разминая затекшие мышцы, встает и, накинув халат, идет искать своего Рыжего Франкенштейна. Все его мысли – о ней. Дастину кажется, что он влюблен.

– Детка! – кричит он, не найдя ее на кухне. – Ты где? Выходи!

В гостиной ее тоже нет. И в столовой. И ни в одной из спален. Дастин методично проверяет комнату за комнатой, но не может отыскать свою гостью. В ванных комнатах и на лоджии ее тоже нет.

Она снова пропала.

Начиная злиться, Дастин возвращается в спальню и понимает, что вещей Санни тоже нигде нет – на полу валяется лишь его одежда, сброшенная вчера в порыве страсти. Он чертыхается и звонит ей – ее телефон недоступен.

– Что за… – говорит Дастин и осекается. Он вдруг кладет ладонь себе на грудь и понимает – шнурка с кулоном на нем нет.

Когда Дастин находит обрывок этого шнурка в кровати, он вдруг начинает что-то понимать, но не хочет в это верить. Ведь Санни не могла так поступить с ним. Не могла ведь, верно? Она ведь не такая, как Сальма.

Однако стоило ему об этом подумать, как он видит на полу свой бумажник. В нем нет ни единой банкноты и банковских карт тоже нет. В ярости Дастин отбрасывает бумажник в сторону и вновь начинает звонить Санни. Ее телефон по-прежнему недоступен. Дастин смотрит входящие сообщения и понимает, что все его карты заблокированы – кто-то неверно ввел пароль более трех раз.


И он знает кто.

Санни украла его карты, думая, что сможет ввести правильные пароли – он сам сказал ей, что хранит их в кулоне. Она поверила. Дура. Пароли-то он поменял сразу, как лишился кулона в первый раз. Он не такой идиот, чтобы снова хранить их у себя на шее. К тому же пароли от банковских ячеек и заграничных счетов у него в голове. Пришлось научиться запоминать их.

Дастин звонит Хью, и буквально полчаса спустя они оба едут к Санни домой, хотя менеджер уверен, что ее там нет. А в Дастине все еще теплится слабая надежда, что все это недоразумение или розыгрыш.

– Она ведь не могла меня обокрасть? – все время спрашивает он. – Не могла же? Не могла? Не могла?

– Я не знаю, – отвечает Хью. – Честно, не знаю. Нам нужно ее найти.

– Может, с ней что-то случилось?

– Что могло с ней случиться в твоей квартире?

– Не знаю. Она говорила, что у нее неприятности и… Твою мать! – кричит вдруг Дастин и бьет кулаком по панели. – Чертова стерва!

– Что такое? – едва не вписывается в машину впереди Хью.

– Вчера она сказала, что пропадала из-за каких-то проблем у ее семьи. Финансовых, – закрывает лицо ладонями Дастин. В нем бушуют эмоции. – Она вернулась не потому, что хотела ко мне. Она вернулась за деньгами. Решила украсть их. А может, с самого начала планировала сделать это. Ненавижу, – снова бьет он кулаком по панели. А потом еще раз и еще.

– Успокойся, – просит его Хью. – У тебя показ скоро, ты должен беречь руки.

– Меня снова развели, да, приятель? – с горящими от ярости глазами спрашивает Дастин. – Сначала Сальма, потом эта рыжая сучка. А я ведь их любил. Реально любил. Санни меня с ума свела, понимаешь? Да если бы она меня попросила, я бы ей дал эти бабки. Черт! – кричит он. В его голосе отчаяние.

Они приезжают к ее дому. Дверь квартиры открывает светловолосая подружка Санни – вид у нее испуганный, а глаза – заплаканные.

– Где она? – рывком распахивает дверь Дастин. – Где она?!

Кирстен отскакивает в сторону.

– Что случилось? – дрожащим голосом спрашивает она.

– Где твоя подружка? – хватает ее за руку Дастин. – Где?

– Я не знаю, – сглатывает она. – Не знаю! Она приходила ночью, но убежала!

– Куда?

– Не знаю, – повторяет Кирстен и мотает головой – ее хвостики смешно подпрыгивают. – Санни собрала вещи, забрала любимую гитару и убежала. – Что с ней? – сквозь подступающие слезы спрашивает она у Дастина. А тот смеется.

– Она ничего тебе не сказала? – спрашивает Хью терпеливо.

– Сказала, что кое-что случилось и она должна уехать. И сказала, чтобы я присмотрела за ее гитарами. Да что случилось?

– Твоя подружка – маленькая воровка, – заявляет Дастин. – Стащила мои бабки и свалила.

– Что? – помертвевшими губами спрашивает Кирстен. – Санни не могла! Она не такая!

– У нее были проблемы с родственниками? – спрашивает он. – Отвечай. У нее были проблемы с родственниками в последнее время?

– Н-нет, – отвечает Кирстен.

И Дастин решает, что раз подружка Санни ничего не знает, значит, рыжая его обманула. Ему сложно это принять. Он ведь был так искренен с ней.

И даже хотел сказать, что любит.

– О, Дастин Лестерс собственной персоной! – вдруг раздается смутно знакомый голос, и актер поворачивает голову. В узкой прихожей, скрестив на груди руки, стоит тот самый папарацци, который поймал их тогда на крыше. Светлые вьющиеся волосы, голубые внимательные глаза за тонкими стеклами очков, кривая улыбка, выпирающий кадык и нервные тонкие пальцы. Этот придурок доставил немало проблем многим известным личностям.

Он улыбается, внимательно разглядывая Дастина. За его спиной стоит еще одна девушка, которая, кажется, тоже ничего не понимает.

– Отпустите мою подругу, мистер Лестерс, – говорит папарацци и убирает его руку с запястья Кирстен.

– Что ты здесь делаешь? – сквозь зубы спрашивает Дастин, вдруг подумав, что тогда, на крыше, рыжая со своей подружкой появились не просто так. Наверняка они были связаны с этим уродом. А потом попытались сбыть совместные фотки ради денег и хайпа. Его мозг затуманен яростью.

– Пришел в гости, – пожимает плечами папарацци. – Кстати, меня зовут Маршалл Ленингтон. Приятно познакомиться с такой… неоднозначной личностью, мистер Лестерс. Увы, не являюсь вашим фанатом, поэтому не могу оценить ваши фильмы и ваши роли.

– *Запрещено цензурой*! – откликается Дастин, но Хью толкает его в бок. Он знает, как может быть опасен Ленингтон.

– Мне нужно увидеть комнату Санни, – заявляет Дастин и, оттолкнув плечом Маршалла, уходит.

– Какая может быть шикарная статья, – притворно вздыхает Маршалл. – Дастин Лестерс состоит в связи с начинающей певицей. Как называется ее группа? «Связь с солнцем»?

– Маршалл! – возмущенно восклицает Кирстен.

– Это моя профессия, дорогая, – улыбается тот ей.