Не ждите меня в Монте-Карло
Часть 27 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Между нами ничего не было, – упредил ее вопрос Гаврилов.
Вероника с некоторым сомнением посмотрела на него.
– Зачем же огорчать меня вот так сразу, еще до завтрака? – проворчала она.
И тут же поняла, что находится в его каюте, а не в своей. Интерьер был выдержан в коричневых тонах, тогда как у нее преобладали синий и золотой. Гаврилов подал Веронике стакан с мутной жидкостью и велел выпить «это волшебное средство», пообещав, что станет легче.
– Платье вы вчера стащили с себя сами, – пояснил он, наблюдая за тем, как она возится, пытаясь натянуть простыню повыше, и прикладывается к стакану. – Вдруг восстали посреди ночи и разоблачились до трусов. Клянусь, я старался не смотреть. Тем более было темно. – Помолчал и добавил: – Я отдал его в чистку.
Сегодня на нем были светло-голубые джинсы и простая белая футболка. Выглядел он отвратительно свежим.
– Дайте мне рубашку, – потребовала Вероника, указав на заинтересовавший ее предмет одежды, который висел на спинке стула.
– Мою рубашку? – удивился Гаврилов.
– Да. Хочу быть похожей на девушку Бонда.
– Черт с вами, берите. Но вряд ли у вас получится, – ответил он.
– Почему это?
– Ни одной своей девушке Бонд наутро не говорил: «Между нами ничего не было».
Вероника выпила ту волшебную гадость, которая должна была превратить тяжелый чугунный шар обратно в ее голову. Поставив стакан на прикроватный столик, она не без труда облачилась в светлую рубашку, которую Гаврилов, по всей видимости, собирался надеть сам. Рубашка была свежей и пахла лимонной пыльцой, которую оставляют на одежде только феи прачечных.
– Кофе? – поинтересовался хозяин каюты, когда Вероника свесила ноги с кровати и отчаянно зевнула. – Я не стал заказывать заранее, потому что не знал, когда вы придете в себя. Вчера вы свалились так, будто в вас жахнули из ружья.
– Я что, пила водку? – угрюмо спросила Вероника, примериваясь к воображаемой чашке кофе. – Да наверняка пила. Боже, это вы во всем виноваты! Я точно помню, что предупреждала вас про водку. Попросила как человека.
Ни на секунду не смутившись, Гаврилов задал встречный вопрос:
– А что было после того, как вы меня предупредили? Вы хоть что-нибудь помните? Откуда, например, ваши раны? – Он глазами указал на багровый рубец, опоясывающий ее запястье.
Посмотрев на рубец, Вероника насупилась.
– Могли бы перевязать, – сказала она тоном капризной принцессы. – Подмешали мне в коктейль водки и бросили на произвол судьбы.
– Вы не предупредили о масштабах возможной трагедии. – Гаврилов снял трубку внутреннего телефона. – Кто же мог подумать, что всего лишь пипетка водки превращает вас в волка-оборотня?
Он заказал завтрак, специально отметив, что кофе должен быть очень горячим и его должно быть много. Вероника сползла с кровати и с опаской подошла к круглому зеркалу, висевшему на стене между акварелями. Выглядела она скорее смешно, чем жалко, – вчерашний высокий «хвост» висел сбоку на одном ухе, тушь размазалась вокруг глаз, сделав ее похожей на панду.
– У вас ведь две ванные комнаты? – спросила Вероника с таким видом, будто отражение нисколько ее не смутило. – Каюта такая же, как у меня. А у меня двухместная.
– Ваша ванная комната вас ждет, – ухмыльнулся Гаврилов и рукой указал, куда идти.
– Почему вы один занимаете двухместную каюту? – поинтересовалась Вероника, обернувшись в дверях.
– Потому что на одноместные очередь на два года вперед. Вижу, вы не очень опытная путешественница.
Вероника отправилась в душ и вернулась в белоснежном халате до пят с чистыми влажными волосами.
– Давно я не завтракал с русалками, – оценил ее внешний вид Гаврилов. – Ну-с, нам накрыли стол на балконе, так что милости прошу. Будете есть и рассказывать.
– Что рассказывать?
– Ну… Расскажете про ту ситуацию, в которой оказались.
Гаврилов галантно пропустил ее вперед и даже шаркнул ногой – весьма иронично.
– Это идиотская ситуация, – сердито заметила Вероника, опасаясь допроса с пристрастием.
– Я специалист по идиотским ситуациям, – заверил ее хозяин каюты.
Вероника поморщилась от яркого света, заливавшего балкон. Впрочем, голова уже почти не болела, а горячие булочки с ванильным кремом и черный кофе привели ее в состояние щенячьего восторга. Неожиданно проснулся аппетит, который подсказал, что стоит попробовать мягкий сыр, и ветчину, и яйца пашот, и нежный мусс из куриной печени на хрустящих тостах.
– Вечером вы несли что-то насчет убийства, – заявил Гаврилов, начав с чашки кофе.
– Я не несла, а объясняла, что за мной кто-то охотится. И вчера на меня напали.
– Прямо тут? Вообще-то вы плывете на шикарном лайнере.
– Ну и что? – пожала плечами Вероника. – Чертово колесо иногда маскируется под колесо фортуны.
– Вы хоть помните, кто на вас напал?
Вероника опустила ресницы и потерла запястье, пытаясь воскресить в памяти сцену на палубе. Воспоминания носились перед ее глазами какими-то клочьями, как остатки не до конца забывшегося сна.
– Неизвестный. Он был в черном скользком плаще.
– В плаще?! – не поверил Гаврилов. – Вообразите себе человека в плаще среди других туристов. Ну, хорошо. А какой он был? Высокий или низкий?
– Понятия не имею. Он бросился мне под ноги, и, когда мы дрались, он все время был то сверху, то снизу. О! – Она неожиданно вспомнила жуткие глаза и отслаивающуюся кожу. – Я видела лицо под капюшоном.
– Вы его узнаете, когда встретите?
– Надеюсь, что не встречу. Он был похож на зомби – кожа в струпьях, сломанный нос…
– Жуть какая, – поежился Гаврилов. – Помните, как у Пушкина в «Моцарте и Сальери»:
«Мне день и ночь покоя не даёт
Мой чёрный человек. За мною всюду
Как тень он гонится. Вот и теперь
Мне кажется, он с нами сам-третей
Сидит».
Вероника перестала жевать и некоторое время молча смотрела на Гаврилова, который, закончив декламацию, потянулся за кофейником, чтобы подлить себе горячего кофе. Потом вздохнула и сказала:
– Спасибо, что забрали меня к себе.
– Мне кажется, вы попали в беду. Конечно, я знаю совсем немного… Что пропала ваша подруга, ваш жених в бегах, а вы украли чужой паспорт и проникли с ним на корабль. За вами гоняется какой-то тип с татуированной розой на ноге и хочет выбросить вас за борт, причем все равно куда – в Волгу или в Средиземное море.
Вероника откусила кусочек тоста и долго жевала, глядя на море, которое лежало перед глазами, как шелковый платок в бело-голубых разводах. Несколько чаек летали возле лайнера и время от времени издавали пронзительные крики, будто призывали людей обратить на них внимание. Утро было ранним, а потому не слишком жарким – солнечная вакханалия только начиналась. Веронике очень хотелось выложить Гаврилову всю историю от начала и до конца. Она ему доверяла. То, что этот парень, услышав про чужой паспорт, не дрогнул, говорило само за себя.
– Ладно, – решилась она наконец. – Я вам все расскажу. Только – чур! – вы тоже расскажете мне, почему отправились в это путешествие.
Гаврилов откинулся на спинку плетеного кресла и скрестил руки перед собой.
– В обыкновенный отпуск вы не верите?
– Нет, – Вероника покачала головой. – Кстати, я репортер, а не сценаристка. Вы здесь с какой-то миссией, верно?
– Сначала вы, – Гаврилов положил на тарелку два сырника и, немного подумав, добавил к ним огромную ложку джема. – Думаю, рассказ будет долгим. И прежде чем вы начнете, признайтесь, как вас зовут на самом деле? Ведь Николь – это владелица паспорта, как я понимаю.
– На самом деле я Вероника.
Она обрадовалась, что он спросил. Ей безумно хотелось услышать, как Гаврилов произносит ее имя своим глубоким завораживающим голосом.
– Что ж, еще раз будем знакомы, Вероника, – наклонил голову тот. – А я по-прежнему Глеб.
И Вероника все ему рассказала – о том, как их с подругой поменяли местами, о том, как Генчик с его мамулей втащили ее на речной теплоход, о просьбе Николь представиться ее именем, о человеке с татуированной розой и, наконец, о том, почему она рискнула бежать из страны с чужим паспортом в кармане.
Гаврилов слушал внимательно и задавал множество вопросов, которые Вероника прежде и сама себе задавала.
– Есть два варианта, – заключил он. – Или преследователь хочет убить конкретно вас, или он хочет убить вашу подругу. Пожалуй, это первое, с чем нам стоит разобраться.
– Но как?! – Вероника внезапно испытала щенячий восторг оттого, что он сказал «нам». – Узнать это можно только одним способом – объявить всем, что я не Николь. И если на меня нападут снова, значит, убить хотят именно меня. Но, во-первых, я больше не хочу рисковать, а во-вторых, если я раскрою свою личность, меня как пить дать арестуют.
– Значит, нужно сосредоточиться на том, чтобы вернуть вас домой целой и невредимой. Я вам помогу.
Тут бы Веронике спросить слабым голосом: «Почему вы мне помогаете?», прижать к груди обе руки и посмотреть на Гаврилова глазами, полными слез благодарности. Но, к сожалению, флирт не был ее коньком, она не умела напустить романтического тумана и повела себя как всегда – протянула ему ладонь для рукопожатия. Он пожал ее и рассмеялся.
– Все-таки вы замечательная девушка. Я буду последним дураком, если позволю кому-то вас прикончить. Кстати, меня очень вдохновило, что жених на самом деле не ваш.
Вероника допила кофе и откинулась на спинку кресла.
– Теперь ваша очередь, – сказала она не допускающим возражений тоном. – Кое-какие подробности вчерашнего вечера я все-таки помню. Вы постоянно держали в руках телефон и кому-то писали записки. Сказали, у вас важное дело. Из чего я делаю вывод, что вы отправились в плавание не без причины.
– Да уж, не без причины, – Гаврилов преувеличенно тяжело вздохнул. – Есть такой человек – Коля Карманов, он мой бывший партнер. Стыдно признаться, но этот паразит меня облапошил. Я хочу встретиться с ним лицом к лицу и потребовать сатисфакции.
Вероника с некоторым сомнением посмотрела на него.
– Зачем же огорчать меня вот так сразу, еще до завтрака? – проворчала она.
И тут же поняла, что находится в его каюте, а не в своей. Интерьер был выдержан в коричневых тонах, тогда как у нее преобладали синий и золотой. Гаврилов подал Веронике стакан с мутной жидкостью и велел выпить «это волшебное средство», пообещав, что станет легче.
– Платье вы вчера стащили с себя сами, – пояснил он, наблюдая за тем, как она возится, пытаясь натянуть простыню повыше, и прикладывается к стакану. – Вдруг восстали посреди ночи и разоблачились до трусов. Клянусь, я старался не смотреть. Тем более было темно. – Помолчал и добавил: – Я отдал его в чистку.
Сегодня на нем были светло-голубые джинсы и простая белая футболка. Выглядел он отвратительно свежим.
– Дайте мне рубашку, – потребовала Вероника, указав на заинтересовавший ее предмет одежды, который висел на спинке стула.
– Мою рубашку? – удивился Гаврилов.
– Да. Хочу быть похожей на девушку Бонда.
– Черт с вами, берите. Но вряд ли у вас получится, – ответил он.
– Почему это?
– Ни одной своей девушке Бонд наутро не говорил: «Между нами ничего не было».
Вероника выпила ту волшебную гадость, которая должна была превратить тяжелый чугунный шар обратно в ее голову. Поставив стакан на прикроватный столик, она не без труда облачилась в светлую рубашку, которую Гаврилов, по всей видимости, собирался надеть сам. Рубашка была свежей и пахла лимонной пыльцой, которую оставляют на одежде только феи прачечных.
– Кофе? – поинтересовался хозяин каюты, когда Вероника свесила ноги с кровати и отчаянно зевнула. – Я не стал заказывать заранее, потому что не знал, когда вы придете в себя. Вчера вы свалились так, будто в вас жахнули из ружья.
– Я что, пила водку? – угрюмо спросила Вероника, примериваясь к воображаемой чашке кофе. – Да наверняка пила. Боже, это вы во всем виноваты! Я точно помню, что предупреждала вас про водку. Попросила как человека.
Ни на секунду не смутившись, Гаврилов задал встречный вопрос:
– А что было после того, как вы меня предупредили? Вы хоть что-нибудь помните? Откуда, например, ваши раны? – Он глазами указал на багровый рубец, опоясывающий ее запястье.
Посмотрев на рубец, Вероника насупилась.
– Могли бы перевязать, – сказала она тоном капризной принцессы. – Подмешали мне в коктейль водки и бросили на произвол судьбы.
– Вы не предупредили о масштабах возможной трагедии. – Гаврилов снял трубку внутреннего телефона. – Кто же мог подумать, что всего лишь пипетка водки превращает вас в волка-оборотня?
Он заказал завтрак, специально отметив, что кофе должен быть очень горячим и его должно быть много. Вероника сползла с кровати и с опаской подошла к круглому зеркалу, висевшему на стене между акварелями. Выглядела она скорее смешно, чем жалко, – вчерашний высокий «хвост» висел сбоку на одном ухе, тушь размазалась вокруг глаз, сделав ее похожей на панду.
– У вас ведь две ванные комнаты? – спросила Вероника с таким видом, будто отражение нисколько ее не смутило. – Каюта такая же, как у меня. А у меня двухместная.
– Ваша ванная комната вас ждет, – ухмыльнулся Гаврилов и рукой указал, куда идти.
– Почему вы один занимаете двухместную каюту? – поинтересовалась Вероника, обернувшись в дверях.
– Потому что на одноместные очередь на два года вперед. Вижу, вы не очень опытная путешественница.
Вероника отправилась в душ и вернулась в белоснежном халате до пят с чистыми влажными волосами.
– Давно я не завтракал с русалками, – оценил ее внешний вид Гаврилов. – Ну-с, нам накрыли стол на балконе, так что милости прошу. Будете есть и рассказывать.
– Что рассказывать?
– Ну… Расскажете про ту ситуацию, в которой оказались.
Гаврилов галантно пропустил ее вперед и даже шаркнул ногой – весьма иронично.
– Это идиотская ситуация, – сердито заметила Вероника, опасаясь допроса с пристрастием.
– Я специалист по идиотским ситуациям, – заверил ее хозяин каюты.
Вероника поморщилась от яркого света, заливавшего балкон. Впрочем, голова уже почти не болела, а горячие булочки с ванильным кремом и черный кофе привели ее в состояние щенячьего восторга. Неожиданно проснулся аппетит, который подсказал, что стоит попробовать мягкий сыр, и ветчину, и яйца пашот, и нежный мусс из куриной печени на хрустящих тостах.
– Вечером вы несли что-то насчет убийства, – заявил Гаврилов, начав с чашки кофе.
– Я не несла, а объясняла, что за мной кто-то охотится. И вчера на меня напали.
– Прямо тут? Вообще-то вы плывете на шикарном лайнере.
– Ну и что? – пожала плечами Вероника. – Чертово колесо иногда маскируется под колесо фортуны.
– Вы хоть помните, кто на вас напал?
Вероника опустила ресницы и потерла запястье, пытаясь воскресить в памяти сцену на палубе. Воспоминания носились перед ее глазами какими-то клочьями, как остатки не до конца забывшегося сна.
– Неизвестный. Он был в черном скользком плаще.
– В плаще?! – не поверил Гаврилов. – Вообразите себе человека в плаще среди других туристов. Ну, хорошо. А какой он был? Высокий или низкий?
– Понятия не имею. Он бросился мне под ноги, и, когда мы дрались, он все время был то сверху, то снизу. О! – Она неожиданно вспомнила жуткие глаза и отслаивающуюся кожу. – Я видела лицо под капюшоном.
– Вы его узнаете, когда встретите?
– Надеюсь, что не встречу. Он был похож на зомби – кожа в струпьях, сломанный нос…
– Жуть какая, – поежился Гаврилов. – Помните, как у Пушкина в «Моцарте и Сальери»:
«Мне день и ночь покоя не даёт
Мой чёрный человек. За мною всюду
Как тень он гонится. Вот и теперь
Мне кажется, он с нами сам-третей
Сидит».
Вероника перестала жевать и некоторое время молча смотрела на Гаврилова, который, закончив декламацию, потянулся за кофейником, чтобы подлить себе горячего кофе. Потом вздохнула и сказала:
– Спасибо, что забрали меня к себе.
– Мне кажется, вы попали в беду. Конечно, я знаю совсем немного… Что пропала ваша подруга, ваш жених в бегах, а вы украли чужой паспорт и проникли с ним на корабль. За вами гоняется какой-то тип с татуированной розой на ноге и хочет выбросить вас за борт, причем все равно куда – в Волгу или в Средиземное море.
Вероника откусила кусочек тоста и долго жевала, глядя на море, которое лежало перед глазами, как шелковый платок в бело-голубых разводах. Несколько чаек летали возле лайнера и время от времени издавали пронзительные крики, будто призывали людей обратить на них внимание. Утро было ранним, а потому не слишком жарким – солнечная вакханалия только начиналась. Веронике очень хотелось выложить Гаврилову всю историю от начала и до конца. Она ему доверяла. То, что этот парень, услышав про чужой паспорт, не дрогнул, говорило само за себя.
– Ладно, – решилась она наконец. – Я вам все расскажу. Только – чур! – вы тоже расскажете мне, почему отправились в это путешествие.
Гаврилов откинулся на спинку плетеного кресла и скрестил руки перед собой.
– В обыкновенный отпуск вы не верите?
– Нет, – Вероника покачала головой. – Кстати, я репортер, а не сценаристка. Вы здесь с какой-то миссией, верно?
– Сначала вы, – Гаврилов положил на тарелку два сырника и, немного подумав, добавил к ним огромную ложку джема. – Думаю, рассказ будет долгим. И прежде чем вы начнете, признайтесь, как вас зовут на самом деле? Ведь Николь – это владелица паспорта, как я понимаю.
– На самом деле я Вероника.
Она обрадовалась, что он спросил. Ей безумно хотелось услышать, как Гаврилов произносит ее имя своим глубоким завораживающим голосом.
– Что ж, еще раз будем знакомы, Вероника, – наклонил голову тот. – А я по-прежнему Глеб.
И Вероника все ему рассказала – о том, как их с подругой поменяли местами, о том, как Генчик с его мамулей втащили ее на речной теплоход, о просьбе Николь представиться ее именем, о человеке с татуированной розой и, наконец, о том, почему она рискнула бежать из страны с чужим паспортом в кармане.
Гаврилов слушал внимательно и задавал множество вопросов, которые Вероника прежде и сама себе задавала.
– Есть два варианта, – заключил он. – Или преследователь хочет убить конкретно вас, или он хочет убить вашу подругу. Пожалуй, это первое, с чем нам стоит разобраться.
– Но как?! – Вероника внезапно испытала щенячий восторг оттого, что он сказал «нам». – Узнать это можно только одним способом – объявить всем, что я не Николь. И если на меня нападут снова, значит, убить хотят именно меня. Но, во-первых, я больше не хочу рисковать, а во-вторых, если я раскрою свою личность, меня как пить дать арестуют.
– Значит, нужно сосредоточиться на том, чтобы вернуть вас домой целой и невредимой. Я вам помогу.
Тут бы Веронике спросить слабым голосом: «Почему вы мне помогаете?», прижать к груди обе руки и посмотреть на Гаврилова глазами, полными слез благодарности. Но, к сожалению, флирт не был ее коньком, она не умела напустить романтического тумана и повела себя как всегда – протянула ему ладонь для рукопожатия. Он пожал ее и рассмеялся.
– Все-таки вы замечательная девушка. Я буду последним дураком, если позволю кому-то вас прикончить. Кстати, меня очень вдохновило, что жених на самом деле не ваш.
Вероника допила кофе и откинулась на спинку кресла.
– Теперь ваша очередь, – сказала она не допускающим возражений тоном. – Кое-какие подробности вчерашнего вечера я все-таки помню. Вы постоянно держали в руках телефон и кому-то писали записки. Сказали, у вас важное дело. Из чего я делаю вывод, что вы отправились в плавание не без причины.
– Да уж, не без причины, – Гаврилов преувеличенно тяжело вздохнул. – Есть такой человек – Коля Карманов, он мой бывший партнер. Стыдно признаться, но этот паразит меня облапошил. Я хочу встретиться с ним лицом к лицу и потребовать сатисфакции.