Не доверяй никому

— Насколько ты уверен?

— Видишь вот этот магазин?

— Вижу, но не узнаю.

— Это в Айрондейле. Там была аптека. И еще там продавали газировку и мороженое.

— Тут не видно названия, она закрывает его.

— Я вырос в том районе. Я знаю это место.

— Я думала, ты вырос в Монтгомери.

Он покачал головой.

— Мы туда переехали, когда я уже заканчивал школу. — Он постучал по фотографии. — Это Айрондейл.

— Так значит, мать сначала жила там. — Керри встретилась взглядом с Фалько. — Может быть, поэтому Джанель приехала в Бирмингем. Тут могли остаться друзья семьи, дальние родственники.

— Нам бы очень помогло, если бы мы нашли кого-то, кто помнит, как Джанель вернулась.

«Если бы», — подумала Керри.

Фалько перевернул еще несколько страниц. Потом остановился и постучал по еще одной фотографии.

— А это пропавшая жена.

Керри посмотрела на фотографию. Он был прав. Она недалеко продвинулась, пока он не позвал ее в детскую.

— А здесь, видимо, ее старшая сестра, Джанель, и мать, мне кажется. — Это первая фотография, на которой изображены три женщины вместе. И снова мать выглядела как-то по-другому, было трудно определить, в чем дело. Время и дурное здоровье меняют людей.

Фалько перевернул страницу, и что-то упало на пол. Керри нагнулась и подняла маленький конверт. Из тех, что продаются в комплекте с листом бумаги. Она перевернула его. Конверт адресован Жаклин Роллинс в Сан-Диего. Марка проштампована в Бирмингеме. Отправитель — Джанель. Обратным адресом значился многоквартирный дом, в котором она жила.

Керри открыла конверт и вытащила письмо. Там был один листок, сложенный пополам. А в него вложена маленькая фотография Джанель и мужчины на несколько лет старше ее. Керри мучилась, но не могла точно сказать, видела ли она его когда-нибудь. Он не смотрел в объектив.

— Узнаешь его?

Фалько покачал головой.

— А ты?

— Немного. Мне кажется, я его видела. — И вдруг ее осенило. — Черт возьми, я думаю, это Тео Томпсон.

Фалько забрал у нее фотографию.

— Имей в виду, — напомнила она, — что это было по крайней мере пятнадцать лет назад. И фотография маленькая, и он не смотрит в объектив. — Она пожала плечами. — Может, кто-то что-то ему сказал. — А может, ему было неловко фотографироваться с женщиной, которая не являлась его женой.

Сукин сын. Села Эбботт не ошиблась, когда сказала Бельмонту, что речь шла про ее сестру и Тео Томпсона.

— Черт меня побери, — сказал он. — Я думаю, ты права.

Керри стала читать письмо.

Мама и Села.

Это он! Мы пока что держим все в секрете от его отца, он беспокоится, что тот не одобрит. Но неважно, одобрит или нет, мы поженимся. Может быть, мы приедем в Сан-Диего, чтобы вы тоже могли отпраздновать вместе с нами!

Люблю,

Д.



У Керри забилось сердце.

— Нам надо убедиться, что это он. — Она спрятала фотографию в карман куртки. — В конце концов, это заставит Тео Томпсона быть чуть посговорчивее.

Пока что он всячески избегал любых попыток опросить его.

— Поскольку Бельмонт признался, что знает про старшую сестру, возможно, он может подтвердить то, что мы подозреваем. — Фалько пожал плечами. — Было бы неплохо, если бы он смотрел в камеру.

— Это он. — Но им надо было убедиться. — Можем начать с Бельмонта, — сказала Керри, — если поймаем его, конечно.


У нее завибрировал телефон, и Керри посмотрела на экран. Амелия. Керри не знала, испытала она облегчение или злость.





Керри скорчила рожу. Что это за вопрос?





Если Амелия на работе, значит, у нее все в порядке?

Керри отправила Диане сообщение с описанием разговора. А потом решила проведать Тори по пути к Бельмонту в офис.

Не сообщением. Звонком. Ей нужно было услышать голос дочери.





42




12:30

Гольф-клуб

Кантри Клаб-роуд, Маунтин Брук

Кит вышел из машины, оставив дверь открытой для парковщика. Встречи в гольф-клубе он любил меньше всего. Никто сюда больше не ходил, кроме членов старой бирмингемской гвардии. Таких, как человек, с которым он должен был встретиться, который управлял всем так долго, что был не в силах осознать: его правлению близился конец.

Более молодые, следующее поколение, такие как Льюис Йорк и Тео Томпсон, пришли старикам на смену. И Бен был бы одним из них. Он тоже обладал силой семейного имени и старыми деньгами, а также кучей новых. Он мог бы стать губернатором. Он мог бы стать кем угодно.

Но он хотел свободы. Ему было интересно создавать что-то новое, чего ни у кого еще не было. Забавно — Кит смотрел на старое здание, представляющее власть в городе, — Бена никогда не интересовала власть или деньги. Когда его компьютерная компания достигла успеха, он, конечно, радовался, но фирма никогда не была его приоритетом.

Неважно, что он уехал много лет назад и обосновался на другом конце страны, это место, как семейная пуповина, притянуло его обратно.

Теперь он был мертв.

Кит прошел сквозь двойные двери, гардеробщик шагнул ему навстречу, но Кит даже шага не замедлил — ему было нечего сдавать в гардероб: ни пальто, ни шляпы.

Что бы ему хотелось сдать — так это чувство вины, давящее на плечи.

Им не следовало начинать расследование. Он должен был найти способ остановить Бена.

А теперь, как он ни старался, Кит не видел возможности все исправить. Единственное, что он мог сделать в данный момент, — продолжать поиски Селы… и тогда этот чертов кошмар сможет наконец закончиться.

Дэниел Эбботт ждал его за своим обычным столиком. У таких, как Дэниел, в этом благословенном заведении были свои столики. Но таким, как Кит, именных столиков не полагалось. Не то чтобы его это сильно расстраивало. Он ненавидел политические круги, в которых вынужден был вращаться. В таком городе, как Бирмингем, ты или свой, или чужой. Чтобы быть своим, надо ладить с людьми, обладающими властью.

Как Эбботты, Томпсоны и отморозки Йорки.

Кит отодвинул второй стул у столика на двоих.

— Ужасные пробки, — пробормотал он, так как был практически уверен, что опоздал на пару минут.

— Я рад, что ты нашел время со мной встретиться. Что будешь?

Старик уже пил виски со льдом.

— Мне воду, — сказал Кит. Хотя больше всего на свете ему хотелось утопить в алкоголе обвиняющие голоса, мучившие его, он не мог сделать это прямо сейчас. Только не здесь, только не в присутствии этого человека. Он очень редко позволял себе напиться. Слишком многое могло пойти не так. Он мог понадобиться клиенту.

Поэтому ему всегда приходилось быть абсолютно трезвым.

Дэниел сделал жест официанту, стоящему рядом, и стакан Кита быстро наполнился ледяной водой. Кит сомневался, что когда-нибудь выучит этот тонкий язык, которым, видимо, владели официанты и официантки.

— Я искренне надеюсь, что у тебя есть новости для меня. — Дэниел пил свой виски и ждал.

Кит хотел бы иметь те новости, которых ждал Дэниел. Но он располагал только плохими новостями.

— Мне не ответил ни один мой источник. Что касается Селы, такое впечатление, что она сквозь землю провалилась.