Наследники

Приняв душ, Ингур уже готовился ко сну, когда зазвонил один из его телефонов. Приглаживая влажные волосы, он озабоченно сдвинул брови – звонок раздавался на особом телефоне, номер которого был доступен весьма ограниченному кругу. Абонент, пытавшийся дозвониться до Инугра, был ему незнаком.

– Слушаю, – осторожно сказал он, принимая вызов. В трубке раздался странный шуршащий звук, сквозь который с трудом проклюнулся едва различимый хриплый шепот:

– Ингур?

– А кто интересуется? – поинтересовался киллер.

– Меня зовут Генрих.

– Я вас не знаю.

– Я вас тоже.

Ингур усмехнулся.

– Занимательный разговор получается, не находите?

Он уже собирался отключиться, как в трубке послышалось:

– Мы не знаем друг друга, но мы оба знаем Есению. Она моя сестра. Так что теперь вы знаете, откуда у меня ваш номер.

Ингур немного расслабился.

– Ваша сестра арестована.

– Я в курсе, – прошептал Генрих.

Слыша его прерывисто-сиплый шепот, Ингур подумал, что так говорил бы человек, придавленный чем-то тяжелым, и каждое слово стоило ему неимоверных усилий.

– Что вам нужно? – спросил он.

– У вас был один заказ от Есении, – продолжал Генрих. – Один юридический объект. Вы его не исполнили.

– Поскольку заказчица под замком, у меня нет гарантии, что я смогу заработать на этом деле, – холодно ответил Ингур. – Таковы мои правила.

– Вы получили аванс, – напомнил Генрих.

– Мне нужны гарантии, что я получу остальную часть вознаграждения.

В трубке послышался сухой кашель, и Ингур поморщился – звук был такой, словно по дну кастрюли скребли ножом.

– Эту гарантию даю вам я, – наконец раздался задыхающийся голос собеседника.

– Судя по вашему голосу, вы вот-вот в ящик сыграете, – саркастически заметил Ингур. – И я вас не знаю. О каких гарантиях вы говорите?

– Вы получите все сполна… и десять процентов сверху… – Отдышавшись, Генрих добавил: – …как только вы закончите с объектом.

– Я подумаю, – сухо ответил Ингур.

– На раздумья нет времени, – раздраженно прошипел Генрих. – Принимайтесь за дело, пока кто-то… не начнет интересоваться вашей персоной.

В глазах Ингура замелькали опасные огоньки.

– Вы мне угрожаете?

– Я хочу, чтобы вы закончили работу, – устало проговорил Генрих. – Сделайте ее так… чтобы в соответствующих кругах ваши услуги и дальше пользовались спросом. На кону ваша репутация… как ответственного и надежного исполнителя.

– Мне нужны деньги. Половина от всей суммы вперед, – потребовал киллер.

– Вы ее получите.





* * *


Как только необходимая сумма была переведена на счет наемника и экран телефона погас, Генрих без сил откинулся на подушку. Разговор с наемным убийцей отнял у него последние силы, которые в последние дни и так уходили от него стремительно пугающими темпами.


Болезнь обострилась до того, что он уже почти не покидал клинику. Постоянные сеансы химиотерапии, процедуры, анализы, прием обезболивающих препаратов, дозы которых с каждым разом увеличивались из-за невыносимых болей – все это превратилось в нескончаемо-изнурительный кошмар, и Генрих хотел лишь одного – чтобы все это поскорее закончилось.

Врачи частной клиники, куда он был госпитализирован, были деликатны с ним и вслух делали довольно расплывчатые прогнозы. Генрих слушал их монотонные голоса, улыбаясь про себя горькой улыбкой.

Дни его сочтены, и он прекрасно знал это.

Но не смерть страшила его. Куда больше мужчину беспокоила судьба Есении, единственного близкого и родного человека, и сейчас она находилась в тюрьме, дожидаясь суда.

Каким-то непостижимым образом Есении удалось добыть в камере телефон, и она позвонила ему сегодня утром. Весь смысл разговора был сведен к одному – адвокат Павлов должен быть уничтожен. Напрасно Генрих убеждал Есению, что устранение известного юриста мало повлияет на ее судьбу, – сестра была непоколебима. Непоколебима и разъярена, как раненая тигрица, которая жаждет только одного – свежей крови.

Дозвониться до наемного убийцы она не смогла, и уверенности в том, что киллер доведет дело до конца, у Есении не было. Именно поэтому она обратилась к умирающему брату.

И Генрих скрепя сердце согласился ей помочь.





* * *


Неожиданно в коридоре послышались торопливые шаги, и он услышал, как чей-то мужской голос назвал его фамилию. Врач начал что-то возражать, из чего Генрих сделал вывод, что незваные гости пришли по его душу, но пока к нему не пускают.

«Полиция?» – шевельнулась у него мысль, от которой по коже пробежал неприятный озноб.

Что ж, это было предсказуемо. Рано или поздно его все равно бы достали… Хорошо хоть успел выполнить просьбу Есении, и Павлов все же будет ликвидирован. Но, господи, как не хочется умирать вот так, в одиночестве, с торчащими трубками, в тумане наркотических лекарств!

– А я ведь предупреждал тебя, Сеня… – прохрипел он, с трудом приподнимаясь. – Нужно было перерыв сделать…

Расфокусированный взгляд наконец-то сосредоточился на аппаратуре, которая поддерживала угасающую жизнь в его немощном теле.

– Предупреждал… – повторил Генрих и резким движением вырвал пучок проводов и трубок. Капельница с грохотом повалилась на пол. Монотонное пиканье электронной системы прервалось, пульс и артериальное давление мгновенно упали до критического уровня.

В глазах умирающего помутнело, грудь, казалось, начало распирать изнутри, и он стал задыхаться.

Последнее, что проскользнуло перед тускнеющим взором Генриха, был усеянный пальмами крошечный островок, который омывали теплые волны.

Когда врачи с полицейскими наконец вошли в палату, он был уже мертв, и на его бескровных губах застыла счастливая улыбка.





Один на один




Неделю спустя

– Спасибо, что вытащил меня сюда, – улыбаясь, сказала Ольга. Лицо ее раскраснелось от горячего пара. – Даже и не помню, когда последний раз в бане была. Пожалуй, у подруги на даче года три назад…

– Всегда к вашим услугам, – расслабленно произнес Артем. – Еще прибавим жару?

– Можно.

Взяв кованый черпак, Павлов окунул его в ведро с водой и слегка плеснул на раскаленные камни, которые тут же возмущенно зашипели, превращая жидкость в густой насыщенный пар.

– Ты сегодня поздно освободился. Все в порядке? – спросила Ольга, смахивая бисеринки пота со лба.

Артем убрал черпак и поднялся на самый верхний полок.

– Если я здесь с тобой, то можешь быть уверена – все в порядке, – сообщил он нарочито серьезным тоном.

– Сегодня была очная ставка с участием вдовы Протасова и их так называемой сиделки, Есении Кеслер, – сказал он. – Мошенницей, которая организовала план захвата имущества покойного писателя.

– Да, ты говорил о ней.

– Кеслер продолжает все отрицать, хотя отпираться нет смысла – сама Коржина дала против нее показания. Установлены связи Есении с зарубежными коллекционерами и скупщиками предметов старины, над этим работает следственная группа.

– И все-таки, как я поняла, Коржина совсем недавно пришла в себя после комы. Как ты вышел на эту Есению? Ведь она так умело маскировалась!

Артем улыбнулся краем рта.

– Здесь нет ничего сложного, хотя в какой-то степени мне повезло. Такие, как Есения, постоянно находятся в поиске жертв. То есть лиц, характеризующихся двумя особенностями – они должны обладать какими-либо раритетными ценностями и при этом неспособны за себя постоять. Я подумал: почему бы не попробовать поймать мошенников «на живца»? С этой целью я переговорил с одним нумизматом, и он согласился помочь. Я разместил объявления на различных тематических форумах, в том числе зарубежных, с предложением об оценке коллекции с намеком ее последующей продажи. Для себя я придумал следующую легенду – я обычный двадцатилетний студент, желающий подзаработать, а мой дед-коллекционер при смерти, и мне интересно, сколько могут стоить эти монеты…