Наследники
Часть 44 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Пока, бродяга», – с усмешкой сказал слизняк и пополз прочь…
– Хм… оригинальная притча, – задумчиво проговорила Бэлла Альбертовна, когда Павлов закончил.
– Давайте же выпьем, – сказала Елена с натянутой улыбкой.
– Давайте, – согласился Артем. – Только одно условие – в знак этой торжественной встречи и взаимного уважения поменяемся с вами бокалами!
С этими словами адвокат поставил бокал перед бывшей сиделкой Протасовых, выжидательно глядя на нее.
С губ Елены сорвался нервный смешок.
– Что за фантазии – меняться бокалами… К тому же на кухне я уже пригубила свой, чтобы попробовать качество!
– Ничего страшного, я не брезгливый, – ответил Артем, не сводя с нее глаз. – Ну что же вы, Елена?
Улыбка на лице женщины померкла, и она торопливо села.
– Не вижу в этом необходимости. К тому же я брезгливая, – коротко произнесла она.
– Этого у вас не отнять, – сказал Павлов. – Остается только поражаться вашему терпению и умению перевоплощаться. И как только вам удавалось столь виртуозно выдавать себя за сиделку? С вашими привычками светской дамы и материальным состоянием? Вы очень точно подметили совсем недавно: «Не бойся согнуться, прямее выпрямишься». Верно, Есения?
Услышав последнюю фразу, «Елена» вздрогнула.
– У вас очень красивое редкое имя, – заметил Павлов. Он поднял бокал, который перед ним поставила сиделка и, внимательно разглядывая играющее внутри вино, добавил: – У вашего настоящего имени множество версий происхождения. Но одна из них меня особенно заинтересовала. Существует мнение, что это имя пришло из Древней Греции и означает «далекая чужестранка». Это так романтично!
– Что за чушь вы несете? – медленно проговорила женщина. Черты лица ее затвердели, от добродушной миловидности не осталось и следа. – Если это шутка, то она явно не удалась.
Павлов выпрямился.
– Позвольте я объясню всем присутствующим, почему вы отказались выпить из моего бокала? – тихо сказал он. – Вино в нем отравлено, и сделали это вы. Нанятый вами убийца не смог убить меня там, на шоссе, и теперь вы решили все сделать своими руками. Если я лгу – сделайте одолжение, отпейте из моего бокала.
Бэлла Альбертовна испуганно ахнула, инстинктивно отпрянув от стола. Есения молча смотрела на адвоката, в темных глазах пряталась животная злоба.
– Артемий… – встревоженно заговорил Суриков. – Вы, случаем, ничего не путаете? Я давно знаю Елену, и она не похожа на преступницу! Она отлично справлялась со своими обязанностями и была очень внимательна к этой семье!
– Я не ставлю под сомнение качество услуг, которые оказывала семье писателя эта женщина, – невозмутимо произнес Артем. – И было бы несправедливо упрекать Бэллу Альбертовну и Марину в том, что они не разглядели в ней оборотня. Однако это именно так. В вашем доме вы видели лишь послушную, тихую и исполнительную служанку Елену Бондаренко. Но как только она выезжала от вас, Бондаренко превращалась в Кеслер. Умную, расчетливую, проницательную, изворотливую даму. Она действовала совместно с братом Генрихом, который постоянно проживает во Франции. Под руководством этой пары банда мошенников занималась отъемом имущества у беспомощных стариков и инвалидов. Именно Сацивин и Коржина были непосредственными исполнителями той грандиозной аферы по наследственному делу Андрея Васильевича. Идея которой, к слову, принадлежала лично вам, Есения.
– Это все огульные обвинения, которые ничем не подтверждаются, – процедила Есения. – У вас нет никаких доказательств! Вот увидите, я еще подам на вас в суд за клевету!
Павлов развел руки в стороны:
– Это ваше право. Может, вы расскажете, как ловко провернули в нотариальной конторе этот трюк с подставным человеком, бывшим уголовником? Ведь именно вы забрали у Протасова паспорт, пока он лежал в больнице, и передали его своим подельникам – Сацивину и Коржиной. Я разговаривал с дежурным врачом, вас опознали по фотографии.
Есения поднялась с места.
– У меня нет времени слушать этот бред. Было занимательно послушать ваши фантастические измышления, но теперь мне пора в аэропорт.
– Бросьте, Есения, – усмехнулся Павлов. – Давайте начнем с того, что вы снимете парик. Кстати, светлые волосы вам идут куда больше, чем каштановые… Что касается вашего вылета в Новороссийск, то это выдумка для Бэллы Альбертовны и Марины Андреевны. Вы действительно летите, только не на юг России, а в Париж. Как мне представляется, для завершения сделки по продаже рукописей Андрея Васильевича.
У Марины вытянулось лицо, и она, потрясенная столь неожиданными словами адвоката, даже сняла очки.
– Как?.. – ошеломленно спросила она, вглядываясь в лицо Есении, которое сейчас представляло собой застывшую маску. – Лена… это правда? Как же вы могли?!
– Он сумасшедший, – обронила Есения. – Надеюсь, вы не верите во все это?
– Это легко проверить, – сказал Павлов. Он неторопливо вышел из-за стола и подошел к двери, закрывая выход. – Пусть госпожа Кеслер – я позволю себе называть эту даму настоящим именем – продемонстрирует свои билеты, а заодно откроет чемодан. Если я ошибаюсь, то при всех присутствующих принесу свои извинения.
Есения стояла не шелохнувшись, словно каменное изваяние, лишь в ее потемневших глазах плескалась неприкрытая ярость.
– Во-первых, билеты электронные, я не могу их вам предоставить. А во‐вторых, вы будете обыскивать меня? – наконец выдавила она, избегая встречаться взглядом с адвокатом.
– Отнюдь. Это сделают уполномоченные представители правоохранительных органов, которые с минуты на минуту будут здесь. Но если вам нечего скрывать, то вы безо всяких проблем показали бы содержимое вашего багажа.
В воздухе повисла липкая пауза.
– Какой позор, – пробормотал Сергей Михайлович, брезгливо отставляя в сторону бокал с вином.
– Хорошо, предлагаю поступить иначе, – промолвил Артем. – Бэлла Альбертовна, где хранятся рукописи вашего покойного супруга? Ведь органы следствия вернули их вам после экспертизы вместе с картинами?
– Да, верно. Они там, наверху… – севшим голосом ответила вдова. – В его кабинете…
– Вас не затруднит подняться и удостовериться, что все предметы коллекционирования на месте?
Протасова молча вышла из-за стола и покинула гостиную.
– Как поживает ваш брат, Есения? – словно невзначай спросил Артем. – По последним сведениям, у Генриха серьезные проблемы со здоровьем.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пожала плечами Есения. – Позвольте мне пройти, я начинаю опаздывать.
– Я прошу вас подождать еще пару минут, – сказал Артем. – Пожалуйста, не вынуждайте меня противостоять женщине. Возможно, я слабее того крутого парня на мотоцикле, которого вы наняли для моего устранения, но уж до прихода полиции оборону дверного проема я, надеюсь, смогу выдержать.
Есения расхохоталась и повернулась к Марине. Протасова-младшая дрожащей рукой надела очки, продолжая с немым вопросом смотреть на аферистку.
– Где вы только такого адвоката нашли? – спросила Кеслер. – Ему бы ток-шоу вести… «А теперь, внимание, результаты ДНК!» – передразнивая замыленную фразу, пропищала она.
– Когда я выйду на пенсию, вероятно, я подумаю над вашим советом, – в тон ей ответил Павлов.
В гостиную, тяжело ступая, вернулась Бэлла Альбертовна.
– Рукописей нет, – сказала Протасова, и ее нижняя губа задрожала. – Картины на месте, а рукописи исчезли!
Она повернулась к Есении, которая, ничуть не смущаясь, скрестила на груди руки и высокомерно смотрела на старушку.
– Это правда? – прошептала Бэлла Альбертовна. – Артемий Андреевич прав?
– Конечно, нет, – фыркнула Есения. – И если вы не дадите мне уйти, я позвоню в полицию.
С этими словами она взяла со стола смартфон.
– Как ты могла… – с трудом выговорила Протасова, без сил опускаясь на стул. – Мы ведь доверяли тебе… Ты была как родная…
В прихожей раздались настойчивые трели звонка, и Артем обратился к Сурикову:
– Сергей Михайлович, окажите любезность, откройте, пожалуйста. Похоже, полиция уже на месте.
* * *
Спустя несколько минут все было закончено. Пока на Есению надевали наручники, лицо ее сохраняло непроницаемое спокойствие. Тут же был осмотрен ее чемодан, из которого были изъяты рукописи, аккуратно упакованные в бумажные пакеты. Вино из бокала, который Есения поставила перед Павловым, было перелито в специальную емкость. Искусный парик аферистки из натуральных волос также был приобщен к делу – его поместили в конверт для улик.
Когда закованную в наручники Кеслер увели, Бэлла Альбертовна нетвердой поступью отправилась за корвалолом.
– Мне очень неловко, что все это стало для вас сюрпризом, – извиняющимся тоном сказал Павлов. – Но информация по вашей так называемой «сиделке» поступила буквально вчера вечером. Тогда же стало известно, что она приобрела билеты в Париж, причем только в один конец.
– Я думала… что все закончилось, – призналась Бэлла Альбертовна, выпив лекарство. – А тут вы… с такой шокирующей новостью…
– Значит, эта Есения все знала заранее и охотилась за этими рукописями? – спросил Суриков. – И заранее внедрилась в семью Андрея Васильевича? Словно шпион?
Артем кивнул.
– Овчинка стоила выделки. По предварительным данным, только за эти рукописи Кеслер могла бы выручить порядка миллиона евро. Она и ее брат давно крутятся в этом бизнесе, и, скажем так, у них это наследственное. Их отец был диссидентом, коллекционером старины, торговал втихую антиквариатом. За это был осужден и умер в исправительной колонии. Часть его коллекции была конфискована, но мать успела что-то припрятать, а кое-что распродать, сохранив детям капитал. Есения и Генрих выросли, но своих семей не создали.
Зная цену предметов старины, они сначала просто выступали посредниками при купле-продаже, а также обмене раритетов. А потом, очевидно, кого-то из них осенило – мол, под ногами буквально валяются несметные сокровища, а мы ни сном ни духом! Вон сколько картин и скульптур у стариков! И тогда они разработали следующую схему. Ищется человек, владеющий редкой коллекционной вещью. К нему втираются в доверие специально обученные люди и различными способами пытаются забрать ценность. Для этого изготавливаются поддельные документы – завещания, дарственные, договоры ренты… Прикормленные чиновники заверяли заведомо поддельные документы. Правда, мошенники прокололись с нотариусом Гурецким, который не стал покрывать их, когда правда начала вылезать наружу.
Кстати, Есения в свое время была осуждена судом Лондона за незаконные сделки с культурными ценностями. Сведения об этом были представлены Интерполом. По счастью, сегодня удалось предотвратить очередную попытку хищения бесценных рукописей, которые хранил у себя Андрей Васильевич.
– А что же насчет попытки убийства, Артемий Андреевич? – спросила Марина. – Эта особа действительно заказала вас кому-то?
Лицо Артема посерьезнело.
– Пока что это единственное белое пятно во всей истории. После неудачного покушения на Коржину убийце, несмотря на план «Перехват», удалось скрыться. И он до сих пор не пойман.
– В таком случае ваша жизнь до сих пор в опасности? – испуганно спросила Протасова.
– Надеюсь, что нет. В настоящий момент осталось задержать брата Есении. С этим могут возникнуть небольшие трудности, но это формальности, рано или поздно он будет арестован, – выразил уверенность адвокат. – Генрих Кеслер сейчас не в той физической форме, чтобы активно скрываться и переходить на нелегальное существование.
– Может, поставим чай? – предложила Марина после небольшой паузы. – Мама приготовила черничный пирог…
– Я – за, – улыбнулся Артем.
Островок в океане
– Хм… оригинальная притча, – задумчиво проговорила Бэлла Альбертовна, когда Павлов закончил.
– Давайте же выпьем, – сказала Елена с натянутой улыбкой.
– Давайте, – согласился Артем. – Только одно условие – в знак этой торжественной встречи и взаимного уважения поменяемся с вами бокалами!
С этими словами адвокат поставил бокал перед бывшей сиделкой Протасовых, выжидательно глядя на нее.
С губ Елены сорвался нервный смешок.
– Что за фантазии – меняться бокалами… К тому же на кухне я уже пригубила свой, чтобы попробовать качество!
– Ничего страшного, я не брезгливый, – ответил Артем, не сводя с нее глаз. – Ну что же вы, Елена?
Улыбка на лице женщины померкла, и она торопливо села.
– Не вижу в этом необходимости. К тому же я брезгливая, – коротко произнесла она.
– Этого у вас не отнять, – сказал Павлов. – Остается только поражаться вашему терпению и умению перевоплощаться. И как только вам удавалось столь виртуозно выдавать себя за сиделку? С вашими привычками светской дамы и материальным состоянием? Вы очень точно подметили совсем недавно: «Не бойся согнуться, прямее выпрямишься». Верно, Есения?
Услышав последнюю фразу, «Елена» вздрогнула.
– У вас очень красивое редкое имя, – заметил Павлов. Он поднял бокал, который перед ним поставила сиделка и, внимательно разглядывая играющее внутри вино, добавил: – У вашего настоящего имени множество версий происхождения. Но одна из них меня особенно заинтересовала. Существует мнение, что это имя пришло из Древней Греции и означает «далекая чужестранка». Это так романтично!
– Что за чушь вы несете? – медленно проговорила женщина. Черты лица ее затвердели, от добродушной миловидности не осталось и следа. – Если это шутка, то она явно не удалась.
Павлов выпрямился.
– Позвольте я объясню всем присутствующим, почему вы отказались выпить из моего бокала? – тихо сказал он. – Вино в нем отравлено, и сделали это вы. Нанятый вами убийца не смог убить меня там, на шоссе, и теперь вы решили все сделать своими руками. Если я лгу – сделайте одолжение, отпейте из моего бокала.
Бэлла Альбертовна испуганно ахнула, инстинктивно отпрянув от стола. Есения молча смотрела на адвоката, в темных глазах пряталась животная злоба.
– Артемий… – встревоженно заговорил Суриков. – Вы, случаем, ничего не путаете? Я давно знаю Елену, и она не похожа на преступницу! Она отлично справлялась со своими обязанностями и была очень внимательна к этой семье!
– Я не ставлю под сомнение качество услуг, которые оказывала семье писателя эта женщина, – невозмутимо произнес Артем. – И было бы несправедливо упрекать Бэллу Альбертовну и Марину в том, что они не разглядели в ней оборотня. Однако это именно так. В вашем доме вы видели лишь послушную, тихую и исполнительную служанку Елену Бондаренко. Но как только она выезжала от вас, Бондаренко превращалась в Кеслер. Умную, расчетливую, проницательную, изворотливую даму. Она действовала совместно с братом Генрихом, который постоянно проживает во Франции. Под руководством этой пары банда мошенников занималась отъемом имущества у беспомощных стариков и инвалидов. Именно Сацивин и Коржина были непосредственными исполнителями той грандиозной аферы по наследственному делу Андрея Васильевича. Идея которой, к слову, принадлежала лично вам, Есения.
– Это все огульные обвинения, которые ничем не подтверждаются, – процедила Есения. – У вас нет никаких доказательств! Вот увидите, я еще подам на вас в суд за клевету!
Павлов развел руки в стороны:
– Это ваше право. Может, вы расскажете, как ловко провернули в нотариальной конторе этот трюк с подставным человеком, бывшим уголовником? Ведь именно вы забрали у Протасова паспорт, пока он лежал в больнице, и передали его своим подельникам – Сацивину и Коржиной. Я разговаривал с дежурным врачом, вас опознали по фотографии.
Есения поднялась с места.
– У меня нет времени слушать этот бред. Было занимательно послушать ваши фантастические измышления, но теперь мне пора в аэропорт.
– Бросьте, Есения, – усмехнулся Павлов. – Давайте начнем с того, что вы снимете парик. Кстати, светлые волосы вам идут куда больше, чем каштановые… Что касается вашего вылета в Новороссийск, то это выдумка для Бэллы Альбертовны и Марины Андреевны. Вы действительно летите, только не на юг России, а в Париж. Как мне представляется, для завершения сделки по продаже рукописей Андрея Васильевича.
У Марины вытянулось лицо, и она, потрясенная столь неожиданными словами адвоката, даже сняла очки.
– Как?.. – ошеломленно спросила она, вглядываясь в лицо Есении, которое сейчас представляло собой застывшую маску. – Лена… это правда? Как же вы могли?!
– Он сумасшедший, – обронила Есения. – Надеюсь, вы не верите во все это?
– Это легко проверить, – сказал Павлов. Он неторопливо вышел из-за стола и подошел к двери, закрывая выход. – Пусть госпожа Кеслер – я позволю себе называть эту даму настоящим именем – продемонстрирует свои билеты, а заодно откроет чемодан. Если я ошибаюсь, то при всех присутствующих принесу свои извинения.
Есения стояла не шелохнувшись, словно каменное изваяние, лишь в ее потемневших глазах плескалась неприкрытая ярость.
– Во-первых, билеты электронные, я не могу их вам предоставить. А во‐вторых, вы будете обыскивать меня? – наконец выдавила она, избегая встречаться взглядом с адвокатом.
– Отнюдь. Это сделают уполномоченные представители правоохранительных органов, которые с минуты на минуту будут здесь. Но если вам нечего скрывать, то вы безо всяких проблем показали бы содержимое вашего багажа.
В воздухе повисла липкая пауза.
– Какой позор, – пробормотал Сергей Михайлович, брезгливо отставляя в сторону бокал с вином.
– Хорошо, предлагаю поступить иначе, – промолвил Артем. – Бэлла Альбертовна, где хранятся рукописи вашего покойного супруга? Ведь органы следствия вернули их вам после экспертизы вместе с картинами?
– Да, верно. Они там, наверху… – севшим голосом ответила вдова. – В его кабинете…
– Вас не затруднит подняться и удостовериться, что все предметы коллекционирования на месте?
Протасова молча вышла из-за стола и покинула гостиную.
– Как поживает ваш брат, Есения? – словно невзначай спросил Артем. – По последним сведениям, у Генриха серьезные проблемы со здоровьем.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пожала плечами Есения. – Позвольте мне пройти, я начинаю опаздывать.
– Я прошу вас подождать еще пару минут, – сказал Артем. – Пожалуйста, не вынуждайте меня противостоять женщине. Возможно, я слабее того крутого парня на мотоцикле, которого вы наняли для моего устранения, но уж до прихода полиции оборону дверного проема я, надеюсь, смогу выдержать.
Есения расхохоталась и повернулась к Марине. Протасова-младшая дрожащей рукой надела очки, продолжая с немым вопросом смотреть на аферистку.
– Где вы только такого адвоката нашли? – спросила Кеслер. – Ему бы ток-шоу вести… «А теперь, внимание, результаты ДНК!» – передразнивая замыленную фразу, пропищала она.
– Когда я выйду на пенсию, вероятно, я подумаю над вашим советом, – в тон ей ответил Павлов.
В гостиную, тяжело ступая, вернулась Бэлла Альбертовна.
– Рукописей нет, – сказала Протасова, и ее нижняя губа задрожала. – Картины на месте, а рукописи исчезли!
Она повернулась к Есении, которая, ничуть не смущаясь, скрестила на груди руки и высокомерно смотрела на старушку.
– Это правда? – прошептала Бэлла Альбертовна. – Артемий Андреевич прав?
– Конечно, нет, – фыркнула Есения. – И если вы не дадите мне уйти, я позвоню в полицию.
С этими словами она взяла со стола смартфон.
– Как ты могла… – с трудом выговорила Протасова, без сил опускаясь на стул. – Мы ведь доверяли тебе… Ты была как родная…
В прихожей раздались настойчивые трели звонка, и Артем обратился к Сурикову:
– Сергей Михайлович, окажите любезность, откройте, пожалуйста. Похоже, полиция уже на месте.
* * *
Спустя несколько минут все было закончено. Пока на Есению надевали наручники, лицо ее сохраняло непроницаемое спокойствие. Тут же был осмотрен ее чемодан, из которого были изъяты рукописи, аккуратно упакованные в бумажные пакеты. Вино из бокала, который Есения поставила перед Павловым, было перелито в специальную емкость. Искусный парик аферистки из натуральных волос также был приобщен к делу – его поместили в конверт для улик.
Когда закованную в наручники Кеслер увели, Бэлла Альбертовна нетвердой поступью отправилась за корвалолом.
– Мне очень неловко, что все это стало для вас сюрпризом, – извиняющимся тоном сказал Павлов. – Но информация по вашей так называемой «сиделке» поступила буквально вчера вечером. Тогда же стало известно, что она приобрела билеты в Париж, причем только в один конец.
– Я думала… что все закончилось, – призналась Бэлла Альбертовна, выпив лекарство. – А тут вы… с такой шокирующей новостью…
– Значит, эта Есения все знала заранее и охотилась за этими рукописями? – спросил Суриков. – И заранее внедрилась в семью Андрея Васильевича? Словно шпион?
Артем кивнул.
– Овчинка стоила выделки. По предварительным данным, только за эти рукописи Кеслер могла бы выручить порядка миллиона евро. Она и ее брат давно крутятся в этом бизнесе, и, скажем так, у них это наследственное. Их отец был диссидентом, коллекционером старины, торговал втихую антиквариатом. За это был осужден и умер в исправительной колонии. Часть его коллекции была конфискована, но мать успела что-то припрятать, а кое-что распродать, сохранив детям капитал. Есения и Генрих выросли, но своих семей не создали.
Зная цену предметов старины, они сначала просто выступали посредниками при купле-продаже, а также обмене раритетов. А потом, очевидно, кого-то из них осенило – мол, под ногами буквально валяются несметные сокровища, а мы ни сном ни духом! Вон сколько картин и скульптур у стариков! И тогда они разработали следующую схему. Ищется человек, владеющий редкой коллекционной вещью. К нему втираются в доверие специально обученные люди и различными способами пытаются забрать ценность. Для этого изготавливаются поддельные документы – завещания, дарственные, договоры ренты… Прикормленные чиновники заверяли заведомо поддельные документы. Правда, мошенники прокололись с нотариусом Гурецким, который не стал покрывать их, когда правда начала вылезать наружу.
Кстати, Есения в свое время была осуждена судом Лондона за незаконные сделки с культурными ценностями. Сведения об этом были представлены Интерполом. По счастью, сегодня удалось предотвратить очередную попытку хищения бесценных рукописей, которые хранил у себя Андрей Васильевич.
– А что же насчет попытки убийства, Артемий Андреевич? – спросила Марина. – Эта особа действительно заказала вас кому-то?
Лицо Артема посерьезнело.
– Пока что это единственное белое пятно во всей истории. После неудачного покушения на Коржину убийце, несмотря на план «Перехват», удалось скрыться. И он до сих пор не пойман.
– В таком случае ваша жизнь до сих пор в опасности? – испуганно спросила Протасова.
– Надеюсь, что нет. В настоящий момент осталось задержать брата Есении. С этим могут возникнуть небольшие трудности, но это формальности, рано или поздно он будет арестован, – выразил уверенность адвокат. – Генрих Кеслер сейчас не в той физической форме, чтобы активно скрываться и переходить на нелегальное существование.
– Может, поставим чай? – предложила Марина после небольшой паузы. – Мама приготовила черничный пирог…
– Я – за, – улыбнулся Артем.
Островок в океане