Наследники
Часть 26 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Остановив машину, Артем быстро нашел визитку девушки и набрал номер. На вызов ответили мгновенно, словно его ждали:
– Артемий, добрый день!
– Рад вас слышать, Ольга! – Павлов невольно улыбнулся. – Я вас не отвлекаю?
– Ничуть, – ответила Ольга. – Более того, я как раз сама намеревалась вам позвонить. Вопрос касается тех самых личностей, которыми вы интересовались в прошлый раз.
– Я правильно вас понял, что речь идет о Сацивине и Коржиной?
– Именно так.
– Что ж, очень хорошо. В свою очередь, мне нужна ваша помощь как профи в области искусства.
– Я с удовольствием помогу вам, – заверила девушка.
Артем взглянул на экран навигатора.
– Если у вас есть свободные пара часов, я могу заехать за вами и мы где-нибудь пообедаем. Не возражаете?
Ольга не возражала, и Павлов, задав новый маршрут навигатору, на первом же перекрестке развернул «Ягуар».
* * *
Спустя минут сорок они уже сидели в летнем кафе, уютно расположившись в плетеных креслах. Стройная миловидная официантка приняла заказ и тут же упорхнула.
– Откровенно говоря, не знала, что вы сами ездите за рулем, – призналась Ольга. – Думала, у вас личный водитель.
Ее роскошные медно-рыжие волосы были распущены, огненным водопадом струясь по обнаженным загорелым плечам, и Павлов не мог не отметить, что девушка выглядит еще более привлекательно, чем в прошлую встречу.
– В моей коллегии есть дежурная машина, – сказал он. – Только мне это зачем? Планы постоянно меняются, мне намного удобнее рассчитывать на собственные силы. К тому же я часто веду конфиденциальные разговоры. Каким бы хорошим ни был водитель, лишние уши мне ни к чему.
– Справедливо замечено, – кивнула Ольга. Она положила перед собой ухоженные руки, как школьница на уроке. – Чем же я могу помочь вам? Прямо сгораю от нетерпения!
Павлов молча вынул из папки листок бумаги в прозрачной обложке.
– Здесь перечень рукописей известных советских писателей и поэтов, которые на момент смерти были у Андрея Протасова, – сказал он, положив список перед Ольгой. – К сожалению, у меня есть все основания полагать, что в настоящее время эти реликвии в руках нечестных людей, и показать оригиналы я не могу. Но тем не менее. Предположим, что все работы в законченном виде и хорошо сохранились. С учетом погрешности, можно дать приблизительную оценку этим вещам?
Эксперт заинтересованно подвинула листок ближе.
– Полагаюсь на вашу беспристрастность, – добавил Артем. – Дать вам ручку?
– Не помешало бы, – согласилась Ольга, и адвокат протянул ей крупный перьевой болиграф. Пока она делала пометки на полях, официантка принесла поднос с заказанными блюдами и принялась проворно расставлять их на столике.
– Примерно вот такая картина с этими картинами, – сказала Ольга, скаламбурив и наконец оторвавшись от списка. – Замечу, что оценка выставлялась по средним рыночным показателям. И самое главное, произведение должно быть целым, без утрат.
– Понятно. – Артем забрал протянутый лист, глядя на цифры, которые Ольга оставила на полях. Присвистнул, когда его взгляд опустился ниже, на итоговую сумму.
– Значит, в общей сложности эти рукописи стоят более ста миллионов, – резюмировал он.
– В общем, да, – подтвердила Ольга. – Но, как я уже сказала, на конечную цифру влияют множество факторов.
– Разумеется. А теперь, с вашего позволения, я предлагаю приступить к обеду.
– Выглядит аппетитно, – похвалила Ольга, цепляя вилкой кусочек форели. – Но мы можем спокойно продолжить беседу, меня это совершенно не будет отвлекать.
– Хорошо. Чуть позже я покажу вам еще один список, но он касается картин, которые собирал Протасов. Тот перечень, что вы показывали мне в музее, был неполным, Андрей Васильевич предоставил для экспонирования не всю свою коллекцию. А пока…
Сервировочным ножом Павлов аккуратно отрезал кусочек дымящегося стейка.
– Я, как юрист, привык работать с документами, то есть каждое действие должно быть чем-то подкреплено. Признаюсь, ситуация с коллекционированием меня немного сбила с толку. Предположим, что я начинающий коллекционер картин. И у меня, разумеется, появляется ряд вопросов. Нужны ли документы на картины? Что, если картину у меня украдут или завладеют мошенническим способом? Как я смогу доказать, что она принадлежала мне?
Ольга подняла тоненький стакан с гранатовым соком и сделала глоток.
– Давайте я просто приведу вам пример с аукционом. Как показывает практика, для участия в торгах не обязательно, чтобы картина принадлежала тому, кто ее принес и с кем был заключен договор. Если вы попросили вашего брата принести свою картину на продажу или выставку, то как для аукциона, так и для экспонирования он и будет являться владельцем. И именно вашему брату будут перечислены деньги после продажи вашей картины. Для участия в торгах потребуется лишь паспорт, и все. Никаких бумаг, которые бы подтверждали ваши права на картину, с вас не спросят. Замечу, что у подавляющего большинства участников торгов и галерей таких документов нет.
– Я могу как покупатель потребовать какие-то бумаги после приобретения того или иного предмета искусства? – снова спросил Павлов.
Ольга пожала плечами.
– У вас будет квитанция об оплате. Ну, возможно, сертификат продавца на купленную работу. Сертификат, конечно, не панацея от какого-либо форс-мажора, но он подтверждает провенанс картины.
– Если я не ошибаюсь, провенанс – это история владения предметом антиквариата?
– Совершенно верно, начиная с момента его происхождения, – ответила Ольга. Специальной ложечкой она выловила из вазочки маслину и отправила ее в рот. – Иногда покупатель может попросить заключить с аукционом договор о покупке изделия. Обычно ему не отказывают, но вообще это редкий случай.
– Предположим, картину у меня украли. Как я смогу доказать, что она принадлежала мне?
Ольга протянула руку, указывая пальцем на адвокатскую папку, которая лежала на соседнем стуле:
– Артемий, сомневаюсь…
– Можно просто Артем.
– Хорошо.
Ольга на секунду зарделась от смущения, затем продолжила:
– Сомневаюсь, что на эту папку у вас сохранились какие-то документы.
– Вы абсолютно правы.
– Как сказал мне недавно один коллега из Санкт-Петербурга, в случае кражи вам больше пригодятся не документы о приобретении раритета, а его фотографии (причем хорошего качества) и подробное описание похищенного. Важны будут размеры, техника исполнения, вероятно, какие-то особые приметы – царапины, дарственные надписи на обороте картин и так далее. Вы удивитесь, если я скажу, что у многих коллекционеров этого нет. А ведь это так. Никто об этом не задумывается, пока, как говорится, гром не грянет.
«Это уж точно», – подумал Артем, вспомнив рассказ Протасовой о ее встрече с Сацивиным по поводу исчезнувших картин и рукописей.
– Ладно, этот момент мы прояснили, – сказал он, отпивая холодный чай. – Допустим, кто-то выставил украденную у меня картину на торги. Или представил в музей для выставки.
– Ничего катастрофического здесь тоже нет. Просто нужно тут же сообщить об этом организаторам аукциона или галереи. Единственное, вас попросят предъявить копию заявления в полицию о краже. Или любое другое подтверждение того, что возбуждено дело.
– Логично, – согласился Павлов. – Это поможет избежать ложных обвинений.
– Вы все правильно поняли. Если заявление в полицию есть, лот будет снят с продажи. Поверьте, аукциону не нужны проблемы с будущими покупателями, и организаторы стараются вникать в каждую ситуацию. С галереей, собственно, та же самая история.
– Как я понял, вывод следующий, – подвел итог Артем. – Если есть дополнительное время, то лучше его потратить на формирование каталогов своих коллекций, а также на фотографирование и хранить все это в надежном месте.
– Именно так. С моей точки зрения, коллекционерам в первую очередь стоит побеспокоиться о подлинности и ликвидности своих изделий.
– А также о росте или риске падения цен на них, – дополнил Павлов.
Она вытерла уголки губ салфеткой.
– Обед был чудесным, – похвалила она.
– Рад, что вам понравилось, – улыбнулся адвокат. – Кажется, вы тоже хотели о чем-то поговорить?
– Да, чуть не забыла, – встрепенулась Ольга. – Видите ли, после нашего разговора я долго размышляла… Особенно врезались в память фамилии тех лиц, о которых вы расспрашивали, Сацивин и Коржина. Так вот, я решила между делом расспросить своих коллег, не сталкивались ли они с кем-то из них. И представьте, моя приятельница, работающая в Центральном доме художника, рассказала мне интересную историю. Пару лет назад в ЦДХ проводилась выставка, после которой возник скандал. Выяснилось, что несколько оригиналов картин были заменены на репродукции. Тут же всплыло имя Сацивина, который выступал на этой выставке представителем собственника… Как я поняла, обращение в полицию ничего не дало, а владелец картин вскоре умер. Дело не получило широкой огласки и поэтому даже не просочилось в прессу.
– Что ж, эта информация может оказаться весьма полезной, – подумав, сказал Артем. – Кстати, забыл еще об одной немаловажной детали…
– Слушаю вас.
– Может, перейдем на «ты»?
Ольга засмеялась.
– Это действительно важная деталь, – с серьезным лицом проговорила она.
– Я тоже так полагаю, – в тон ей заявил адвокат. – А теперь вопрос – как бы ты поступила, если бы захотела вывезти незаконно приобретенные раритеты за границу?
За своей долей
Бэлла Альбертовна хлопотала у плиты и не сразу услышала, как на кухню в инвалидной коляске медленно въехала дочь.
– Решила заняться обедом? – спросила Марина.
Пожилая женщина быстро обернулась, ее напряженное лицо разгладилось, на губах появилась неуверенная улыбка, которую так редко можно было увидеть в последнее время.
– Артемий, добрый день!
– Рад вас слышать, Ольга! – Павлов невольно улыбнулся. – Я вас не отвлекаю?
– Ничуть, – ответила Ольга. – Более того, я как раз сама намеревалась вам позвонить. Вопрос касается тех самых личностей, которыми вы интересовались в прошлый раз.
– Я правильно вас понял, что речь идет о Сацивине и Коржиной?
– Именно так.
– Что ж, очень хорошо. В свою очередь, мне нужна ваша помощь как профи в области искусства.
– Я с удовольствием помогу вам, – заверила девушка.
Артем взглянул на экран навигатора.
– Если у вас есть свободные пара часов, я могу заехать за вами и мы где-нибудь пообедаем. Не возражаете?
Ольга не возражала, и Павлов, задав новый маршрут навигатору, на первом же перекрестке развернул «Ягуар».
* * *
Спустя минут сорок они уже сидели в летнем кафе, уютно расположившись в плетеных креслах. Стройная миловидная официантка приняла заказ и тут же упорхнула.
– Откровенно говоря, не знала, что вы сами ездите за рулем, – призналась Ольга. – Думала, у вас личный водитель.
Ее роскошные медно-рыжие волосы были распущены, огненным водопадом струясь по обнаженным загорелым плечам, и Павлов не мог не отметить, что девушка выглядит еще более привлекательно, чем в прошлую встречу.
– В моей коллегии есть дежурная машина, – сказал он. – Только мне это зачем? Планы постоянно меняются, мне намного удобнее рассчитывать на собственные силы. К тому же я часто веду конфиденциальные разговоры. Каким бы хорошим ни был водитель, лишние уши мне ни к чему.
– Справедливо замечено, – кивнула Ольга. Она положила перед собой ухоженные руки, как школьница на уроке. – Чем же я могу помочь вам? Прямо сгораю от нетерпения!
Павлов молча вынул из папки листок бумаги в прозрачной обложке.
– Здесь перечень рукописей известных советских писателей и поэтов, которые на момент смерти были у Андрея Протасова, – сказал он, положив список перед Ольгой. – К сожалению, у меня есть все основания полагать, что в настоящее время эти реликвии в руках нечестных людей, и показать оригиналы я не могу. Но тем не менее. Предположим, что все работы в законченном виде и хорошо сохранились. С учетом погрешности, можно дать приблизительную оценку этим вещам?
Эксперт заинтересованно подвинула листок ближе.
– Полагаюсь на вашу беспристрастность, – добавил Артем. – Дать вам ручку?
– Не помешало бы, – согласилась Ольга, и адвокат протянул ей крупный перьевой болиграф. Пока она делала пометки на полях, официантка принесла поднос с заказанными блюдами и принялась проворно расставлять их на столике.
– Примерно вот такая картина с этими картинами, – сказала Ольга, скаламбурив и наконец оторвавшись от списка. – Замечу, что оценка выставлялась по средним рыночным показателям. И самое главное, произведение должно быть целым, без утрат.
– Понятно. – Артем забрал протянутый лист, глядя на цифры, которые Ольга оставила на полях. Присвистнул, когда его взгляд опустился ниже, на итоговую сумму.
– Значит, в общей сложности эти рукописи стоят более ста миллионов, – резюмировал он.
– В общем, да, – подтвердила Ольга. – Но, как я уже сказала, на конечную цифру влияют множество факторов.
– Разумеется. А теперь, с вашего позволения, я предлагаю приступить к обеду.
– Выглядит аппетитно, – похвалила Ольга, цепляя вилкой кусочек форели. – Но мы можем спокойно продолжить беседу, меня это совершенно не будет отвлекать.
– Хорошо. Чуть позже я покажу вам еще один список, но он касается картин, которые собирал Протасов. Тот перечень, что вы показывали мне в музее, был неполным, Андрей Васильевич предоставил для экспонирования не всю свою коллекцию. А пока…
Сервировочным ножом Павлов аккуратно отрезал кусочек дымящегося стейка.
– Я, как юрист, привык работать с документами, то есть каждое действие должно быть чем-то подкреплено. Признаюсь, ситуация с коллекционированием меня немного сбила с толку. Предположим, что я начинающий коллекционер картин. И у меня, разумеется, появляется ряд вопросов. Нужны ли документы на картины? Что, если картину у меня украдут или завладеют мошенническим способом? Как я смогу доказать, что она принадлежала мне?
Ольга подняла тоненький стакан с гранатовым соком и сделала глоток.
– Давайте я просто приведу вам пример с аукционом. Как показывает практика, для участия в торгах не обязательно, чтобы картина принадлежала тому, кто ее принес и с кем был заключен договор. Если вы попросили вашего брата принести свою картину на продажу или выставку, то как для аукциона, так и для экспонирования он и будет являться владельцем. И именно вашему брату будут перечислены деньги после продажи вашей картины. Для участия в торгах потребуется лишь паспорт, и все. Никаких бумаг, которые бы подтверждали ваши права на картину, с вас не спросят. Замечу, что у подавляющего большинства участников торгов и галерей таких документов нет.
– Я могу как покупатель потребовать какие-то бумаги после приобретения того или иного предмета искусства? – снова спросил Павлов.
Ольга пожала плечами.
– У вас будет квитанция об оплате. Ну, возможно, сертификат продавца на купленную работу. Сертификат, конечно, не панацея от какого-либо форс-мажора, но он подтверждает провенанс картины.
– Если я не ошибаюсь, провенанс – это история владения предметом антиквариата?
– Совершенно верно, начиная с момента его происхождения, – ответила Ольга. Специальной ложечкой она выловила из вазочки маслину и отправила ее в рот. – Иногда покупатель может попросить заключить с аукционом договор о покупке изделия. Обычно ему не отказывают, но вообще это редкий случай.
– Предположим, картину у меня украли. Как я смогу доказать, что она принадлежала мне?
Ольга протянула руку, указывая пальцем на адвокатскую папку, которая лежала на соседнем стуле:
– Артемий, сомневаюсь…
– Можно просто Артем.
– Хорошо.
Ольга на секунду зарделась от смущения, затем продолжила:
– Сомневаюсь, что на эту папку у вас сохранились какие-то документы.
– Вы абсолютно правы.
– Как сказал мне недавно один коллега из Санкт-Петербурга, в случае кражи вам больше пригодятся не документы о приобретении раритета, а его фотографии (причем хорошего качества) и подробное описание похищенного. Важны будут размеры, техника исполнения, вероятно, какие-то особые приметы – царапины, дарственные надписи на обороте картин и так далее. Вы удивитесь, если я скажу, что у многих коллекционеров этого нет. А ведь это так. Никто об этом не задумывается, пока, как говорится, гром не грянет.
«Это уж точно», – подумал Артем, вспомнив рассказ Протасовой о ее встрече с Сацивиным по поводу исчезнувших картин и рукописей.
– Ладно, этот момент мы прояснили, – сказал он, отпивая холодный чай. – Допустим, кто-то выставил украденную у меня картину на торги. Или представил в музей для выставки.
– Ничего катастрофического здесь тоже нет. Просто нужно тут же сообщить об этом организаторам аукциона или галереи. Единственное, вас попросят предъявить копию заявления в полицию о краже. Или любое другое подтверждение того, что возбуждено дело.
– Логично, – согласился Павлов. – Это поможет избежать ложных обвинений.
– Вы все правильно поняли. Если заявление в полицию есть, лот будет снят с продажи. Поверьте, аукциону не нужны проблемы с будущими покупателями, и организаторы стараются вникать в каждую ситуацию. С галереей, собственно, та же самая история.
– Как я понял, вывод следующий, – подвел итог Артем. – Если есть дополнительное время, то лучше его потратить на формирование каталогов своих коллекций, а также на фотографирование и хранить все это в надежном месте.
– Именно так. С моей точки зрения, коллекционерам в первую очередь стоит побеспокоиться о подлинности и ликвидности своих изделий.
– А также о росте или риске падения цен на них, – дополнил Павлов.
Она вытерла уголки губ салфеткой.
– Обед был чудесным, – похвалила она.
– Рад, что вам понравилось, – улыбнулся адвокат. – Кажется, вы тоже хотели о чем-то поговорить?
– Да, чуть не забыла, – встрепенулась Ольга. – Видите ли, после нашего разговора я долго размышляла… Особенно врезались в память фамилии тех лиц, о которых вы расспрашивали, Сацивин и Коржина. Так вот, я решила между делом расспросить своих коллег, не сталкивались ли они с кем-то из них. И представьте, моя приятельница, работающая в Центральном доме художника, рассказала мне интересную историю. Пару лет назад в ЦДХ проводилась выставка, после которой возник скандал. Выяснилось, что несколько оригиналов картин были заменены на репродукции. Тут же всплыло имя Сацивина, который выступал на этой выставке представителем собственника… Как я поняла, обращение в полицию ничего не дало, а владелец картин вскоре умер. Дело не получило широкой огласки и поэтому даже не просочилось в прессу.
– Что ж, эта информация может оказаться весьма полезной, – подумав, сказал Артем. – Кстати, забыл еще об одной немаловажной детали…
– Слушаю вас.
– Может, перейдем на «ты»?
Ольга засмеялась.
– Это действительно важная деталь, – с серьезным лицом проговорила она.
– Я тоже так полагаю, – в тон ей заявил адвокат. – А теперь вопрос – как бы ты поступила, если бы захотела вывезти незаконно приобретенные раритеты за границу?
За своей долей
Бэлла Альбертовна хлопотала у плиты и не сразу услышала, как на кухню в инвалидной коляске медленно въехала дочь.
– Решила заняться обедом? – спросила Марина.
Пожилая женщина быстро обернулась, ее напряженное лицо разгладилось, на губах появилась неуверенная улыбка, которую так редко можно было увидеть в последнее время.