Наследники

– Что случилось?

– Звонили из Союза писателей… Сергей Михайлович в реанимации, вчера был пожар на его даче… Его едва спасли…

Голос старушки надломился, и по ее дряблым щекам заструились слезы.

– Не время сейчас плакать, Бэлла Альбертовна, – сказал Павлов, заводя автомобиль. – Главное, он жив. И мы обязательно его навестим, обещаю.

– Это все из-за меня, – чуть слышно проговорила она. – Как только все это началось… все неприятности из-за нас…

– Перестаньте, прошу вас. Вот, попейте воды.

С этими словами Артем передал вдове бутылку минералки.

Пока Протасова медленно приходила в себя после столь ошеломляющей новости, Павлов набирал телефон бывшего уголовника Рогового. Однако ответом адвокату были монотонные гудки, которые вскоре оборвались.

«Неужели подался в бега?» – закралась мысль. После секундного размышления он тут же отверг ее. Нет, он доверял своей интуиции, и Роговой – не тот человек, чтобы решиться на нелегальное существование после стольких лет отсидок. Да и возраст не тот – мыкаться по знакомым, если таковые вообще у него остались…

– Да, Артемий Андреевич, забыла сообщить вам еще об одной новости, – нарушила паузу Протасова, когда адвокат убрал телефон. – С этой суматохой все вылетает из головы… На днях, пока меня не было, к нам домой приезжал Эдуард. Это внук моего мужа от первого брака. Я как-то рассказывала вам о нем. Парень, в общем, неплохой, но постоянно влипал в неприятности, и Андрей Васильевич с ним не особенно ладил. В общем, он хотел обсудить завещание. Но Марина сказала, что не будет разговаривать на эту тему без моего присутствия, и тот ушел.

– Если вы примите решение встретиться с этим молодым человеком, сообщите мне заранее. На данный момент и так достаточно желающих позариться на ваше наследство, – решительно сказал адвокат.

Протасова посмотрела в окно.

– Знаете, признаюсь честно. Не свались на нас с Мариной вся эта нервотрепка с завещанием, я бы, не раздумывая, поделилась с ним. Чисто по-человечески мне жаль парня, хоть он и крепко разругался с моим мужем…

– Бэлла Альбертовна, охотников за чужим наследством всегда будет хоть отбавляй, – сказал Павлов. – Давайте сейчас будем последовательно решать вашу проблему. О других наследниках поговорим после.





Бесславный конец




Семен Викторович провел бессонную ночь. Как только бывалый зэк смыкал веки, перед ним мгновенно вырисовывался образ его супруги, покончившей с собой почти двадцать лет назад. Настя была одета в свадебное платье, в то самое, в котором она выходила замуж. Она с укором смотрела на Семена, качая головой.

Роговой распахивал глаза и, тяжело хватая воздух, переворачивался на другой бок, но едва он начинал погружаться в сон, все начиналось сначала. Ко всему прочему старику стали мерещиться посторонние звуки, от которых его прошибал ледяной пот, когда он понял, на что они были похожи – скрип раскачивающейся веревки… Задыхаясь от удушливого кошмара, Семен Викторович прятал голову под одеяло, с колотящимся сердцем прислушиваясь, не повторится ли этот жуткий звук. Скрип-скрип…

Ему начало казаться, что как только он высунет голову, то увидит тело жены, покачивающееся в петле, а ее пронзительные синие глаза смотрят прямо на него.

Промучившись так до четырех утра, Роговой не выдержал и, кряхтя, проковылял в ванную. Сполоснув лицо холодной водой, он бросил взгляд в зеркало. На него смотрело лицо больного и безмерно уставшего старика. Кожа на скулах натянулась так, будто вот-вот лопнет, обнажая кость. Под ввалившимися глазами набрякли коричневые мешки, словно он не спал трое суток подряд.

«Что же ты со мной делаешь, Настюха?! – с болью подумал Семен Викторович. – Поди, с собой забрать хочешь?!»

Старик проковылял на кухню, включил электрический чайник, после чего сел за стол, подперев руками щетинистый подборок.

После визита адвоката Павлова в его размеренной и относительно спокойной жизни что-то перевернулось, треснуло, как бывает в сложном механизме, который внезапно встал из-за поломки крошечной пружинки или винтика.

– Это все потому, что я давно не был на кладбище у Настюхи, – вслух пробормотал Роговой. Сказав это, он даже на какое-то короткое время испытал облегчение.

«Конечно, раз тебе снится умерший близкий, нужно обязательно навестить его могилку», – думал Семен Викторович, машинально помешивая ложкой чай, хотя никакого сахара в чашку он не клал. Сделав глоток, старик обжег губы, поперхнулся и решительно отодвинул чашку в сторону.

Нет, дело вовсе не в кладбище, хотя, признаться, прийти на кладбище, где покоится супруга, давно пора. Похоже, неожиданный визит известного адвоката обнажил всю правду-матку, обнажил, как скальпель хирурга, спокойно и хладнокровно вырезающий разрастающуюся опухоль, под которой пульсирует живая плоть…

Ради чего он жил? Ради чего шел на кражи, обман и подлог? Чтобы на старости лет очутиться в чужой квартире, вздрагивая и дергаясь от каждого шороха, страшась, что за тобой снова придут люди в форме? Ради того, чтобы вместо нормального сна перед глазами маячило тело повешенной жены?!

А ведь в том, что за ним придут, бывалый зэк ничуть не сомневался, это лишь вопрос времени. Сегодня, завтра? Послезавтра?

Роговой поднялся из-за стола и, взяв чашку, вылил чай в раковину.

«Может, позвонить Павлову?»

Спонтанно возникшая мысль изумила и напугала его одновременно, и старик, окончательно растерявшись, засеменил из кухни. Взволнованный, он бесцельно бродил из комнаты в комнату, погруженный в тягостные мысли.

Павлов ведь предлагал ему помощь. Может, стоило прислушаться? Может, еще не все потеряно?

Он вспомнил слова адвоката о последствиях его «перевоплощения» у нотариуса в известного советского писателя… как там его, Тарасов? Или Протасов? А ведь у покойного остались жена и дочь, это Роговой запомнил.

– Значит, так, Павлов. Я, так и быть, дам показания против этих фраеров, но ты поможешь мне скостить срок, – глядя в окно, где зарождалось утро, решительно сказал старик. – Это будет по справедливости. Баш на баш.

Семен Викторович быстро отыскал визитку, которую ему оставил адвокат, но тут же застыл на месте, едва не хлопнув себя с досады по лбу.


Телефон.

Телефона-то, который ему когда-то дала Коржина, у него теперь не было. Она сама его и забрала в последнюю встречу. И, как понял, Лидия была крайне недовольна тем, что он впустил в квартиру посторонних. К слову, Коржина заявилась к нему буквально через пару минут после того, как ушел Павлов. Подозрительно покрутив своим крючковатым носом, она смерила Рогового недовольным взглядом, после чего спросила: «Кто у тебя был?»

В этот момент Семен Викторович почему-то подумал о Бабе-яге из детской сказки, которая, раздувая ноздри, грозно спрашивала: «Чую, русским духом пахнет…»

На все его заверения, что к нему никто не приходил, Коржина лишь ухмыльнулась:

«В квартире стоит запах мужского одеколона. Здесь так отродясь не пахло».

В итоге грымза сняла показания счетчиков воды и электроэнергии, напоследок забрав у него телефон.

«Обойдешься пока без него, – заявила Лидия. – Все равно пока что для тебя работы нет…»

Работы нет.

Роговой вышел в прихожую, тупо глядя на обшарпанную дверь. Только сейчас он почувствовал себя загнанным зверем – старым, больным, с облезающей шерстью. Еще немного, и он околеет.

«Может, пора завязать?» – вкрадчиво поинтересовался внутренний голос, и Семен Викторович глубоко вздохнул.

Как там назывался ход в шахматах, когда любое дальнейшее передвижение фигур означало ухудшение положения? Кажется, цугцванг? Так и у него. Работать дальше на Сацивина с Коржиной – рано или поздно попадешься. Завязать с криминальной жизнью? В его-то возрасте? Можно попробовать, только жить на что? Какой дурак возьмет старого больного зэка на работу? Или побираться на помойках?

«Ты уже попался, старый дурак, – снова заговорил внутренний голос. – Павлов раскрыл тебя, или забыл?»

Роговой вернулся в ванну. Там он тщательным образом привел себя в порядок, так, как это было возможно – принял душ, побрился, аккуратно расчесал свои седые волосы, почистил зубы…

Когда он облачился в свой единственный костюм, солнце уже выглянуло из-за верхушки новостроек. Истрепанный донельзя паспорт Роговой положил в пиджак. Без документов сейчас никуда, это всем известно.

Семен Викторович еще раз пробежался глазами по визитке, оставленной Павловым, сунул ее в карман и вышел на улицу.





* * *


Он шел не торопясь, решив, что сначала съездит на могилу к супруге. Потому что, наведавшись к Павлову, не факт, что после этого он сможет распоряжаться своей свободой.

До метро можно было добраться двумя способами – на автобусе либо пешком, через парк. Семен Викторович выбрал второе.

Он шел, с удовольствием вдыхая запах утренней свежести и свежескошенной травы – коммунальщики уже принялись за работу, и жужжание газонокосилки слышалось по другую сторону дороги, скрытую деревьями.

Бывший уголовник дышал полной грудью, улыбался и жмурился, когда лучик поднимающегося солнца пробивался сквозь листву, попадая ему в глаза, и думал.

Думал, почему раньше ему не приходило в голову, что такие мелочи, как безоблачное, тихое утро и лучик солнца, ласкающий его старческую кожу, на самом деле так прекрасны и неповторимы.

Семен Викторович слишком поздно заметил, как из-за кустов справа к нему стремительно метнулась фигура с накинутым на голову капюшоном. Человек возник перед ним как призрак, бесшумно и мгновенно. От него веяло смертью, и, лишь мельком глянув на него, Роговой понял – это его палач.

От короткого, но сильного удара в висок он на некоторое время потерял сознание и пришел в себя, лишь когда в его рот, кроша старые полустертые зубы, протискивалось горлышко бутылки. Слабые попытки сопротивления были подавлены ударом в солнечное сплетение, от которого Семен Викторович закашлялся. Отвратительно теплая водка, булькая и обжигая, потекла в его глотку.

Последнее, что запечатлело его затуманенное от боли и алкоголя сознание, – как его куда-то тащат волоком. Затем свет померк, резкая боль в шее – и Семен Викторович провалился в холодную тьму.





Мнение эксперта




В то время как Роговой Семен Викторович, бывший уголовник и соучастник неоднократных мошеннических схем, был уже мертв и его труп остывал в канализационном колодце, Павлов продолжал периодически звонить на телефон, некогда принадлежавший покойному. Бездушный робот-автомат неустанно повторял: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…» Адвокат не мог знать, что мобильник уже давно находился у Лидии Коржиной и сим-карту от него женщина выбросила сразу же после встречи с Роговым.

Артем положил телефон на пассажирское сиденье, задумавшись.

Даже если допустить, что проверка по его вчерашнему заявлению началась сразу же после его регистрации в Следственном комитете, то при самом благоприятном исходе материалы дойдут до исполнителя лишь во второй половине дня. Значит, задержание и допрос Рогового наверняка будут перенесены на сегодня. Потому что если бы старый лис был задержан, его, Павлова, уже наверняка бы об этом уведомили…

Именно в этой связи молчание бывшего зэка вызывало озабоченность.

Проезжая по Старой Басманной, Артем неожиданно вспомнил о своем визите в Музей русского искусства, где ему помогла случайная знакомая Ольга Шельцова, эксперт по искусствоведению.

«А почему бы и нет? – подумал он, бросив взгляд на кожаную папку, с которой почти никогда не расставался. – Тем более накопилось немало вопросов, разрешение которых требует консультации специалиста…»