Наше худшее Рождество

— Ты нас заинтриговала. Куда же мы отправляемся?

— Терпение, моя дорогая. Ведешь себя хуже дочери. — Саманта надела на девочку ботинки и поднялась.

Энергия била из сестры ключом. Гладкие, шелковистые волосы разметались по белоснежной куртке, глаза светились. Она вся светилась.

Элла отвела ее в сторону.

— Рассказывай, что происходит?

— Я же сказала, мы едем…

— Я не о том, куда мы едем. Ты вся светишься. Будто кто-то поменял батарейки или перезагрузил тебя, как компьютер. И где ты была прошлым вечером? Броди тоже не явился к ужину.

— Он показывал мне окрестности. Мы доехали до озера Лох-Несс, остановились там перекусить. — Саманта тряхнула головой. — Я в восторге от того, что увидела, поэтому у меня отличное настроение. Моим клиентам очень понравится. — Она широко улыбнулась, и Элла улыбнулась в ответ, хотя теперь была уверена, что не местные красоты стали причиной такого душевного подъема сестры.

— Ты не сердишься на меня за вчерашнее? — Элла поискала глазами Таб, но дочь уже отправилась на поиски Медведя, ставшего ее лучшим другом в поместье. — Не собираешься вывезти меня подальше и закопать в сугробе? Вчера я вела себя бестактно и позволила наговорить лишнего.

Саманта взяла с вешалки шарф Таб.

— Все, что ты сказала, — правда.

— Ничего подобного, все это ложь. Понимаешь, я была расстроена поведением мамы, чувствовала, что ты меня осуждаешь, считаешь, что я зря остро отреагировала на исчезновение Таб. Я сама не знаю, отчего впала в панику и вела себя так ужасно…

— Ничего ужасного, ты просто разволновалась и не стала сдерживать эмоции. Сестры должны быть искренними и честными друг с другом, ты и была честной. И ты права, что я закрытый человек, но я пытаюсь измениться. Расскажи, как вы поговорили вчера с мамой? И я хочу услышать подробности, а не «м-м-м».

В голове Эллы мелькнула мысль: не ударилась ли ее сестра головой? Саманта первой выступала против поездки, а теперь вела себя так, словно в жизни лучше не проводила время.

— Сначала все было хорошо. Просто замечательно. Она казалась абсолютно другим человеком.

— Они с Таб поладили? Она ничего вредного ей не говорила?

— Мама взяла бы первый приз в конкурсе «Бабушка года».

— Отлично. Это обнадеживает.

— Я тоже так решила, но потом сама же все испортила, завела ту же тему. Мы ведь так мало знаем о прошлом мамы, и я начала задавать вопросы, думала, это поможет нам узнать друг друга лучше. Ты знала, что мама жила в Вермонте, прежде чем переехать на Манхэттен? — Удивленное выражение лица сестры подсказало, что и она не имела понятия. — Вот и я не знала. Постоянно всплывает что-то новое из ее биографии. Знаешь, она назвала свой медовый месяц глупостью. Может, я не поняла и она себя прежнюю сочла глупой?

— Именно глупой?

— И не жди от меня объяснений, я сама ничего не понимаю. Это пазл, в котором отсутствует большинство деталей. Когда я спросила о папе, она вообще замкнулась. Бах — и приоткрывшаяся дверь захлопнулась.

— Она не привыкла обсуждать с нами личное. — Саманта принялась зашнуровывать ботинки. — Но надо продолжать попытки. Она сегодня с нами поедет?

— Полагаю, да. — Хочется надеяться, что она не испортит им день. Но приятно, что у нее сложились отношения с Таб. К тому же им всем стоит быть терпеливыми и уступчивыми, если уж они хотят весело встретить Рождество вместе. — Это может пойти как на пользу, так и во вред.

— Элла, она старается. Думаю, нам тоже стоит приложить усилия. Человек может измениться.

И это говорит ее сестра?

— В чем причина твоего оптимизма? — Элла прислушалась, пытаясь определить, где же Таб. Смех и лай, доносящиеся из библиотеки, стали ей ответом. — Что вчера произошло? Вы с Броди вернулись в приподнятом настроении, никакой неловкости между вами не ощущалось.

— Вначале мне было стыдно смотреть ему в глаза.

— Но потом?

— Мы отлично провели день вместе. Составили план и приблизительные программы.

— План?

— План его действий. Броди рассказал о том, что хотел бы получить, а я объясняла, что стоит развивать и на что будет спрос.

Элла отлично знала сестру и чувствовала, что это не все.

— О чем еще вы говорили?

— Обо всем. Я так счастлива, что открыла для себя это место, оно станет украшением каталога. Я уже готова была позвонить двум своим лучшим клиентам и сообщить, что могу предложить им идеальное путешествие на следующий год, но убедила себя не забегать вперед. Нам еще многое надо продумать и уладить. Броди гениально управляется с цифрами, мы все сделаем быстро.

Саманта зашнуровала ботинки и поднялась.

— Под «уладить», полагаю, ты подразумевала, как уговорить Кирсти?

— Ты говорила с Броди? — Саманта посмотрела прямо ей в глаза.


— С Кирсти. Вчера. И довольно долго.

— Вот как? И это получилось?

Получилось, потому что она скрывалась от матери.

— Ситуация была немного… неловкая. Я вошла в библиотеку, чтобы взять что-нибудь почитать Таб, а Кирсти там пряталась.

— Пряталась?

— Она была вне себя от горя и не хотела, чтобы мама видела ее такой. Так получилось, что мы разговорились. Она тоскует по отцу, но боится признаться в этом маме, не хочет расстраивать еще больше. Когда становится невыносимо грустно, она убегает в библиотеку. К тому же идея Броди совсем ее не радует.

В холле появилась Таб, за ней брел ее новый друг. Лицо Эллы мгновенно изменилось, она поспешила сменить тему разговора.

— Готова к сюрпризам, милая?

— Да. А можно Медведь поедет с нами?

— Даже не знаю. — Элла посмотрела на сестру. — Можно, как думаешь?

— Уверена, что да, но надо спросить Броди.

Перемены в Саманте связаны с Броди?

Элла собиралась задать вопрос, но сестра отвернулась и подхватила Таб на руки.

— Ладно, а теперь закрой глаза. И не подглядывать.

Таб прижала обе ладошки к глазам:

— Не подглядываю.

— Точно? Не открывай, пока я не разрешу. — Саманта вышла на улицу, а Элла, подхватив шарфы и шапки, поспешила следом.

— Нас ждет волшебная поездка, полная сюрпризов, но это не значит, что я не знаю… — Она замерла. — Бог мой!

— Можно мне открыть глаза? Я тоже хочу посмотреть. — Таб была послушной девочкой, и Саманта потянула ее за рукав.

— Можно, дорогая.

Таб открыла глаза, а затем и рот, да так широко, будто пришла к дантисту, однако не произнесла ни слова.

Элла невольно рассмеялась:

— Ты первая, кому удалось лишить мою дочь дара речи.

Саманта довольно улыбнулась. Таб наконец громко закричала:

— Олени! Они настоящие?

— Конечно настоящие. — Саманта опустила ее и присела рядом. — Вот это Гусь, а тот — Воробей.

У Таб было такое лицо, что у Эллы перехватило дыхание.

— Ты самая лучшая тетя на свете, Сэм. И сестра.

— Можно их погладить? — Таб вытянула обе руки, но Саманта удержала ее и вопросительно взглянула на Кирсти, державшую за уздечку передового оленя.

— Конечно, им это очень понравится. — Сегодня Кирсти была заметно дружелюбнее и не такая напряженная. Элла подошла ближе, и она приветливо улыбнулась. — Прости меня за вчерашнее. И спасибо, что выслушала.

— Не стоит извиняться. Мне было приятно поболтать. Жаль только, что ты страдаешь. — Элла коснулась ее плеча. — Ситуация действительно непростая.

«Для нас всех», — добавила она про себя.

Саманта подняла Таб, чтобы та могла дотянуться до оленьей морды.

— Это Рудольф? — весело спросила девочка.

— Его зовут Вьюрок. — Кирсти крепко держала животное и выглядела намного счастливее, чем подавая им завтрак. — Он родился в поместье.

— Привет, Вьюрок. — Таб принялась водить рукой по шерстке. — Можно мне сесть в сани? Мы ведь поедем кататься?

— Можно. Мы едем в лес, чтобы найти самую красивую елку.

Таб вырвалась из рук и бросилась к повозке. Медведь помчался за ней, и его никто не остановил, отчего Элла решила, что пса можно взять с собой, и успокоилась.