На лезвии любви

– Правда. – Почти обескровленных губ бабушки коснулась улыбка, она сделала еще один глоток.

– Графиня понимает, что король никогда не будет верен своей королеве, а значит, появятся новые бастарды. Сильнейшего из них она планирует женить, выдать замуж – тут уж как пойдет – за своего потомка. Правда или ложь?

– Правда, – с полным смирением произнесла бабушка.

– Но король начинает что-то подозревать. Отклоняет брак дочери графини с человеком, который лишь усилит родовые способности будущей внучки или внука, и вынуждает графиню вновь отступить. На время. Обеспечивает влюбленность наследницы графини в простого мужчину, тем самым вынуждая ее выйти из рода самой графини и потерять связь и с королевскими родовыми способностями, данными ей при возникновении жизни. Правда или ложь?

– Правда. И потому для графини день свадьбы ее дочери с этим… человеком – худший день в жизни.

– Графиня не позволяет бракосочетанию свершиться до того самого момента, пока ее дочь не забеременеет. Это дает ей шанс, что годами выношенная месть все же наберет силу. Что ее наследник все же составит партию такому же бастарду и заберет власть у монарха по праву сильнейшей магии и с одобрения богов. Правда или ложь?

– Правда. – Голос графини Роунвесской прозвучал еще слабее. – И только ты могла разгадать такую… сказку.

– Ты отравила дедушку? – едва слышно спросила я, первой нарушив правила игры.

– Ложь! Абсолютная ложь! Я любила его. По-своему, но любила… – Бабушка попыталась крикнуть, но голос прозвучал слишком хрипло. Почти безжизненно. Она схватилась за голову и болезненно поморщилась: – Ратайский чай… – Потом прикрыла глаза, с грацией истинной аристократки опустилась на подушки и тихо добавила: – Может, именно ты и подаришь мне долгожданную свободу. Воспользуюсь случаем и скажу тебе то, чего никогда не говорила. Я тобой горжусь.

Я промолчала. Мне требовалась пара минут, чтобы заглушить подступающие слезы. Нет, бабушка, свободы ты не получишь.

Прислушавшись к ее дыханию, я подошла и поцеловала леди Роунвесскую в лоб.

– Мне кажется, я смогу тебя понять.

Выждав еще пять минут, сожгла лист, что мне отдал Морэн. Единственное официальное упоминание моей семьи во всей той грязи, которую удалось раскопать. Кровь, конечно, не вытрешь, но это меньшее из зол. Остальные упоминания я тоже уничтожила. С отсроченным действием – спасибо Дарену за артефакт, позволяющий стереть память бумаги в нужных местах, – но смогла обеспечить своей семье возможность не оглядываться.

Языки пламени мягко пожирали старый лист, заставляя его корчиться. А как только от последней улики остался лишь пепел, я прокричала:

– На помощь! Умоляю! На помощь! Бабушке плохо! Я сказала ей, что помолвка отменилась и… Боги, умоляю, на помощь!

Слезы даже не пришлось играть. Уже через секунду слуги были в гостиной, а к лекарям полетел магический вестник.

Я – монстр. Такой же, как все в моей семье. А в чем-то даже хуже. Но если я смогла принять их со всеми достоинствами и недостатками, то приму и саму себя.

Я – монстр. Именно так я думала, когда выходила из родового поместья Роунвесских. Пыталась убедить себя, что с бабушкой не произойдет ничего страшного, но все равно не могла избавиться от груза вины и страха за ее жизнь.

В ту самую встречу с отцом Ниры зельевар поведал мне секрет, который приносил его делу больше всего прибыли. Зелье со звучным названием «Новое рождение», предназначенное для людей старшего поколения.

Безвредные травы, дополненные для баланса каплей магии, укрепляли сердце, почки, печень, легкие и сосуды – прямо-таки лекарство от всех болезней. С одним маленьким «но». Перед оздоровлением организм погружался в глубокий сон на тридцать часов. В среднем.

Со стороны это может выглядеть, как тяжелое недомогание. Ведь человек даже глаза открыть не в состоянии. И точно никому не объяснит, что видит сладкие сны с радугой и зеленым лугом.

Разумеется, я не полная дура, чтобы верить зельевару, пусть и талантливому, на слово. Мы долго разбирали состав средства (я даже дала подписку о неразглашении). Изучали свойства трав, предусматривали возможность различных аллергических реакций… Потом я получила от аристократок заверенные личными родовыми перстнями отзывы о чудодейственном препарате. В общем, изучила тему вдоль и поперек, чтобы удостовериться в том, что «Новое рождение» принесет графине Роунвесской исключительно пользу. А заодно привнесет немного театра в ее и без того бурную жизнь.

Но перед этим убедит всех, что бабушка серьезно занемогла.

Зачем?

Все просто. Прямо из поместья графини Роунвесской я направилась к законнику, чтобы внести изменения в договор о вхождении в род. Можно посчитать меня меркантильной пигалицей, возжелавшей извлечь выгоду из всех трагичных ситуаций, что произошли со мной в последние дни, но нет.

Я лишь возвращала то, что заслужила по праву.

Во-первых, возможность выбирать мужа самостоятельно, без одобрения главы рода. Во-вторых, право отказаться от любых денежных средств Роунвесских на мое содержание. Более того, унаследовать огромное состояние, которое за эти годы бабушка успешно преумножила, смогут лишь мои дети. Мне эти деньги не нужны.

Да, я остаюсь Браунс-Роунвесской, но исключительно на своих условиях.

Когда я выходила от законника, пришел вестник от Ричарда:



«Прихожу в себя после всех приключений, что ты нам устроила. Жду вас с Неррсом на завтрак на следующих выходных. Дарен – крутой мужик, рекомендую племяннице обратить на него свой взгляд.

Р.

P. S. И даю свое благословение».



И как бы дико это ни звучало, не смогла сдержать смешок. Если задуматься, то как минимум с третью всего высшего света я состояла в родстве. И хорошо, если раньше с этими людьми мы никак не пересекались. Черт, да даже с Беатри Уитни! Лучше бы я об этом и не подозревала.

Втянула носом свежий морозный воздух и наконец осознала, что проблемы кончились. По крайней мере, на время. А значит, пора уделить время себе и… мужчине, по которому я успела так соскучиться.

Интересно, он в академии?


Я крепко обхватила ладонью висящее на шее кольцо и почувствовала слабую пульсацию. Улыбнулась – могла бы и раньше догадаться! Второй рукой зажала оставшийся кристалл.

Вспышка, – и я уже в другом месте.

– Господин ректор, переведите меня на факультет искусств, пожалуйста, – первое, что произнесла я, оказавшись в незнакомой спальне.

В комнате пахло Дареном, и это мгновенно успокоило меня. Удивленного Неррса я увидела секундой позже. Он стоял у окна в одних брюках. Стоит отметить, вид у него был пораженный.

Меня накрыла такая волна усталости, что я чуть не рухнула и начала едва ли не с жаждой поглядывать на чужую кровать. Стало стыдно, но совсем ненадолго.

Дарен сделал два шага навстречу и крепко обнял, носом утыкаясь в мою макушку.

– А еще я теперь невеста без приданого, – сквозь накатывающую дрему произнесла я. – Не то чтобы я хотела замуж, но если ты строил серьезные меркантильные планы, лучше их пересмотреть.

– А я старше тебя на пятнадцать лет. Сплетен нам в любом случае не избежать, – усмехнулся Дарен и подхватил меня на руки, чтобы уложить в постель. – Всем сразу станет ясно, что ты со мной из-за денег, а меня потянуло на молоденьких.

– С такими словами меня еще в чужую постель не укладывали…

Я блаженно потянулась. Боги, кто бы знал, что простая мягкая кровать может принести столько удовольствия!

– А вот с этого момента поподробнее, – вкрадчиво произнес Дарен.

– Да ни с какими не укладывали, – сонно отмахнулась я. – Дарен, знаешь что?..

– Что?

– Я тоже всегда буду на твоей стороне. И еще я, кажется, тебя люблю.

– А я совершенно точно тебя люблю, без «кажется».

Именно на этих его словах я погрузилась в спасительный сон. Рассчитывала сразу на две вещи. Во-первых, что меня не будут будить следующие часов двадцать. И во-вторых, что я проснусь в объятиях любимого мужчины.





Эпилог





Спустя два года


Никто толком не понял, как именно сменился король, но Карл пришел к власти. По официальным данным, экс-величество занемог и собственной рукой подписал указ о престолонаследии, не дожидаясь смерти. Карл стал самым молодым правителем за последние сто лет, и я отчего-то была совершенно спокойна на сей счет.

Я бы и сама пропустила это значимое событие, если бы не записка от Карла:

«Спасибо за идею, племяшка! Я всегда к твоим услугам. К.»



К вопросу об идее – бабушка жива и прекрасно себя чувствует. Разве что была сильно поражена тем фактом, что проснулась абсолютно здоровой, но в окружении обеспокоенных врачей. Спустя месяц, сменив гнев на милость, она заявила, что готова на многое, чтобы вновь получить подобное отравление.

Она как бы мягко намекнула, но я учла и решила, что проще сразу познакомить ее с мистером Эшли. Дабы обойтись без лишних потрясений. А то уверена, в арсенале бабушки припасено еще много… сказок.

Мы с Нирой открыли собственную галерею, и, с гордостью могу признаться, поток жаждущих культуры гостей с каждым месяцем все рос. Билеты уже были проданы на два месяца вперед, перекупщики ломили цену – но я уже придумала, как с этим бороться. Когда любимый мужчина – артефактор, вообще многое по плечу.

На какие шиши открыли галерею? История долгая. Началось все с повышенной стипендии, продолжилось накоплениями от патента, а дальше пошло-поехало. Я не без радости поняла, что мы с Нирой – отличная команда. Я отвечаю за коммерческую реализацию проекта, она – за наполнение. А потому назвать ее или меня невестой без приданого – ну о-о-очень сложно. На нас начал обращать внимание журнал «Торбс», и это казалось мне хорошим знаком.

Может, конечно, потому, что супруг Ниры – Фирс – устроился туда на полставки еще на третьем курсе, но мне хочется думать, что из-за наших достижений. Ребята, кстати, отправились странствовать по королевству в поисках вдохновения. Раз в неделю присылают вестник с рисунками и смешными подписями. Нира и Фирс – идеальная пара. Она рисует, он подписывает. Полная гармония.

Морэн был вынужден жениться на Беатри Уитни – по крайней мере, Дарен в это искренне верил. Я не стала разочаровывать любимого мужчину. Сама же понимала, что Морэн осознанно ступил на этот путь. Скорее всего, он был зависим от свежей порции новых впечатлений, а Беатри – то еще приключение. За прошедшие два года я уже сотню раз в этом убедилась. Она мне даже нравиться начала: с такой трепетной «любовью» доводить Морэна до белого каления – это нужен отдельный талант.

А еще мне недавно прислала весточку леди Уилкинс. Сказала, что долго не могла набраться смелости меня поблагодарить. За что? Она написала, что я и сама знаю. Письмо звучало так таинственно и сдержанно, что я просто ответила вежливым «пожалуйста». И выслала приглашение на выставку, за что получила вялый нагоняй от Ниры. Мол, уж кто-кто, а леди Уилкинс я вообще ничего не должна. И вообще, пусть Ричард сам разбирается со своей личной жизнью, так сказала подруга.

Правду я ей рассказывать не стала…

По официальной версии Ричард разорвал нашу помолвку, когда его отца отправили в ссылку как предателя королевства. Уж не знаю, как ему там живется, а у Ричарда спрашивать не спешу. Он, кстати, успешно занялся своей личной жизнью, поставил крест на всей светской тусовке и выбрал себе девушку. Та-да-а-ам… Гильяр! Да, ту самую ехидную Гильяр с его курса.

Из самого неприятного за прошедшие два года – Амелию Росс оправдали, разве что признали невменяемой. Ей всего год осталось куковать в психлечебнице, после чего ее отпустят как ни в чем не бывало. Когда твой дядюшка – судья, многое становится доступным.

Впрочем, наверное, не мне за это судить. Мои родители уехали к морю. Живут… в крохотном доме без слуг, отец начал работать руками. От бабушкиных подачек они отказались. Тоже вестники шлют, и тоже раз в неделю. Наверное, решение моих родителей в некотором смысле действительно может быть примером. Вот только отпустить и оставить позади все те ошибки, которые совершил отец, я пока не могу.