На краю бездны
Часть 48 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она смотрит на свои руки, крутя туда-сюда кольцо на среднем пальце. Дешевенькое серебро тускло поблескивает.
– А ты что употребляешь?
– Только травку, – шепчет она. – И бухло.
– Точно?
По тому, как она пожимает плечами, я делаю вывод, что нет, но это все, что она готова признать.
– И Элли тоже?
Она качает головой.
– Где ты все это берешь? Ребята снабжают?
Я вспоминаю парня, которого мы видели с ней в кафе. Сердцееда с пляжа.
– Твой бойфренд?
Она отводит глаза в сторону и делает глубокий вдох. Плачет, что ли? Не пойму.
– Расскажи, что случилось с Элли.
– Я не знаю, но она точно не пыталась никуда сбежать. Только не она. А если пыталась, то зачем тогда вернулась?
– Выходит… – говорю я нерешительно, опасаясь ее спугнуть. – Выходит, ее увезли и выбросили на торфяниках?
Кэт ничего не отвечает, но я воспринимаю ее молчание как «да».
– Ты беспокоилась за Дэвида, – вспоминаю я. – Вчера вечером.
Она на мгновение замирает:
– С ним все будет хорошо?
– Не знаю, – как можно мягче говорю я.
Она оборачивается ко мне. Глаза у нее совершенно сухие.
– Дэвид твой друг?
– Да. И друг Элли тоже. – Она на секунду замолкает. – Это не то, что вы сейчас подумали.
– Я ничего сейчас не подумала.
– Он помогает нам с уроками. И подкармливает нас сэндвичами, когда… Ну, в общем, подкармливает.
Когда вашим матерям недосуг, думаю я. Или отцам.
– И больше ничего?
Она сует руку в карман куртки в поисках сигарет, и я вспоминаю сцену из другого времени. Дейзи сидит там, где сейчас я, а я на скамейке рядом с ней. Зима, темно, летняя эстрада кажется громадной пещерой. Мы обе курим. Я делаю последнюю затяжку и щелчком отправляю окурок под скамейку напротив, где она приземляется, рассыпая сноп рыжих искр.
– Говорю, он нормальный чувак, – произносит Дейзи. – У него есть телескоп, это так круто! Он дает нам посмотреть. В него можно разглядеть звезды и планеты, а один раз я видела целую галактику! Ты тоже приходи как-нибудь.
Меня пробирает дрожь. Телескоп. Кажется, я с самого начала это знала. Наверное, и правда знала.
– У него есть телескоп?
Кэт кивает.
– Где?
– На крыше.
Я закрываю глаза и вижу все в мельчайших подробностях. Дэвид снимает с телескопа пластиковый кожух и спрашивает у девочек, на что бы они хотели посмотреть. Сегодня ясно, говорит он, видимость просто отличная.
Видимость? Я сразу понимаю, что он имеет в виду: атмосфера практически спокойная, изображение будет четким и качественным. Но откуда я это знаю? Дейзи мне объяснила? Или он сам?
Закрываю глаза и вижу Дэвида. Он смотрит на мои руки.
– О, ты принесла свою камеру, – замечает он.
Я резко открываю глаза. Я снова сижу на летней эстраде в обществе Кэт.
Камера. Моя первая.
– Там Бетельгейзе, – говорит Кэт.
Она смотрит на небо, и я, проследив за направлением ее взгляда, вижу красноватую кляксу.
– Хочешь услышать кое-что интересное? – спрашиваю я. – Звезда, на которую ты смотришь, возможно, уже не существует.
– Но я ее вижу.
– Да. Но она так далеко, что ее свету требуется пятьсот лет, чтобы дойти до нас. Это означает, что картинка, которую мы сейчас видим в телескопе, это то, как Бетельгейзе выглядела в тысяча пятьсот каком-то году. А Бетельгейзе – сверхгигант, который приближается к концу своего жизненного цикла. Она может взорваться в любой день.
Мы обе устремляем взгляд на красную звезду.
– Только не забывай, что ты видишь прошлое. К тому времени, когда мы сможем наблюдать ее взрыв с Земли, он будет фактом уже свершившимся. Пятьсот лет тому назад.
Она с минуту молчит, потом спрашивает:
– Вам тоже она нравится больше всех других звезд?
Я ищу глазами Андромеду. Нет, хочется мне сказать. Но я молчу и лишь плотнее кутаюсь в куртку, пытаясь защититься от пронизывающего холода.
– Знаешь, что я думаю?
Не дожидаясь, когда она ответит, я говорю:
– Я думаю, что Элли увезли на торфяники, чтобы проучить. – Выдерживаю паузу. – Или предупредить.
Молчание Кэт красноречивей любой реакции.
– Предупредить, чтобы никому не рассказывала о происходящем. Вот что я думаю.
Она смотрит куда-то вдаль. Волосы падают ей на лицо.
– Я помогу тебе, – уверяю я. – Если ты разрешишь. Если расскажешь, кто тебя обижает.
Она молчит. Забытая сигарета тлеет у нее в руке.
– Это ведь не твой бойфренд? Или не только он. Кто еще?
Я жду, но она и на этот раз не отвечает. Тогда я сую руку в карман и достаю телефон.
– Можно, я кое-что тебе покажу?
Я нахожу видео, которое прислали сегодня утром, и запускаю воспроизведение.
– Что это?
– Смотри.
Она молча повинуется. Когда ролик заканчивается, она переводит взгляд на меня.
– Это девушка, которую они убили, – говорит Кэт.
Она не спрашивает, не раздумывает. У нее нет сомнений, она уверена: именно так все и было.
– Ты знаешь, кто прислал ролик? Кто мог его сохранить?
Она качает головой. Я снова включаю видео. Дейзи позирует и кривляется. Она надевает темные очки и отворачивается от камеры.
«Ну как?» – спрашивает она, хотя на самом деле на видео нет звука, ее голос звучит лишь в моей голове.
«Я все правильно делаю?»
Я останавливаю видео и приближаю картинку. В стеклах ее темных очков что-то отражается, расплывчатое пятно, в котором совсем смутно угадывается лицо. Опознать человека невозможно.
Но только теперь я знаю, кто это. Знала с самого начала, но старательно отгораживалась от этого, не подпуская к себе, всячески избегая, как какую-то мертвую тварь, на которую не хочется смотреть. Животное, истекающее кровью на снегу.
Это я. Это я там, по другую сторону камеры. Я говорю ей, что делать, руковожу ею, одолжив свою куртку, свои очки и туфли на каблуках. Я снимаю, как она кривляется и прихорашивается на фоне трейлера. Это все я.
Но зачем? И как видео оказалось у того, кто загрузил его на сайт?
Я откладываю телефон:
– А ты что употребляешь?
– Только травку, – шепчет она. – И бухло.
– Точно?
По тому, как она пожимает плечами, я делаю вывод, что нет, но это все, что она готова признать.
– И Элли тоже?
Она качает головой.
– Где ты все это берешь? Ребята снабжают?
Я вспоминаю парня, которого мы видели с ней в кафе. Сердцееда с пляжа.
– Твой бойфренд?
Она отводит глаза в сторону и делает глубокий вдох. Плачет, что ли? Не пойму.
– Расскажи, что случилось с Элли.
– Я не знаю, но она точно не пыталась никуда сбежать. Только не она. А если пыталась, то зачем тогда вернулась?
– Выходит… – говорю я нерешительно, опасаясь ее спугнуть. – Выходит, ее увезли и выбросили на торфяниках?
Кэт ничего не отвечает, но я воспринимаю ее молчание как «да».
– Ты беспокоилась за Дэвида, – вспоминаю я. – Вчера вечером.
Она на мгновение замирает:
– С ним все будет хорошо?
– Не знаю, – как можно мягче говорю я.
Она оборачивается ко мне. Глаза у нее совершенно сухие.
– Дэвид твой друг?
– Да. И друг Элли тоже. – Она на секунду замолкает. – Это не то, что вы сейчас подумали.
– Я ничего сейчас не подумала.
– Он помогает нам с уроками. И подкармливает нас сэндвичами, когда… Ну, в общем, подкармливает.
Когда вашим матерям недосуг, думаю я. Или отцам.
– И больше ничего?
Она сует руку в карман куртки в поисках сигарет, и я вспоминаю сцену из другого времени. Дейзи сидит там, где сейчас я, а я на скамейке рядом с ней. Зима, темно, летняя эстрада кажется громадной пещерой. Мы обе курим. Я делаю последнюю затяжку и щелчком отправляю окурок под скамейку напротив, где она приземляется, рассыпая сноп рыжих искр.
– Говорю, он нормальный чувак, – произносит Дейзи. – У него есть телескоп, это так круто! Он дает нам посмотреть. В него можно разглядеть звезды и планеты, а один раз я видела целую галактику! Ты тоже приходи как-нибудь.
Меня пробирает дрожь. Телескоп. Кажется, я с самого начала это знала. Наверное, и правда знала.
– У него есть телескоп?
Кэт кивает.
– Где?
– На крыше.
Я закрываю глаза и вижу все в мельчайших подробностях. Дэвид снимает с телескопа пластиковый кожух и спрашивает у девочек, на что бы они хотели посмотреть. Сегодня ясно, говорит он, видимость просто отличная.
Видимость? Я сразу понимаю, что он имеет в виду: атмосфера практически спокойная, изображение будет четким и качественным. Но откуда я это знаю? Дейзи мне объяснила? Или он сам?
Закрываю глаза и вижу Дэвида. Он смотрит на мои руки.
– О, ты принесла свою камеру, – замечает он.
Я резко открываю глаза. Я снова сижу на летней эстраде в обществе Кэт.
Камера. Моя первая.
– Там Бетельгейзе, – говорит Кэт.
Она смотрит на небо, и я, проследив за направлением ее взгляда, вижу красноватую кляксу.
– Хочешь услышать кое-что интересное? – спрашиваю я. – Звезда, на которую ты смотришь, возможно, уже не существует.
– Но я ее вижу.
– Да. Но она так далеко, что ее свету требуется пятьсот лет, чтобы дойти до нас. Это означает, что картинка, которую мы сейчас видим в телескопе, это то, как Бетельгейзе выглядела в тысяча пятьсот каком-то году. А Бетельгейзе – сверхгигант, который приближается к концу своего жизненного цикла. Она может взорваться в любой день.
Мы обе устремляем взгляд на красную звезду.
– Только не забывай, что ты видишь прошлое. К тому времени, когда мы сможем наблюдать ее взрыв с Земли, он будет фактом уже свершившимся. Пятьсот лет тому назад.
Она с минуту молчит, потом спрашивает:
– Вам тоже она нравится больше всех других звезд?
Я ищу глазами Андромеду. Нет, хочется мне сказать. Но я молчу и лишь плотнее кутаюсь в куртку, пытаясь защититься от пронизывающего холода.
– Знаешь, что я думаю?
Не дожидаясь, когда она ответит, я говорю:
– Я думаю, что Элли увезли на торфяники, чтобы проучить. – Выдерживаю паузу. – Или предупредить.
Молчание Кэт красноречивей любой реакции.
– Предупредить, чтобы никому не рассказывала о происходящем. Вот что я думаю.
Она смотрит куда-то вдаль. Волосы падают ей на лицо.
– Я помогу тебе, – уверяю я. – Если ты разрешишь. Если расскажешь, кто тебя обижает.
Она молчит. Забытая сигарета тлеет у нее в руке.
– Это ведь не твой бойфренд? Или не только он. Кто еще?
Я жду, но она и на этот раз не отвечает. Тогда я сую руку в карман и достаю телефон.
– Можно, я кое-что тебе покажу?
Я нахожу видео, которое прислали сегодня утром, и запускаю воспроизведение.
– Что это?
– Смотри.
Она молча повинуется. Когда ролик заканчивается, она переводит взгляд на меня.
– Это девушка, которую они убили, – говорит Кэт.
Она не спрашивает, не раздумывает. У нее нет сомнений, она уверена: именно так все и было.
– Ты знаешь, кто прислал ролик? Кто мог его сохранить?
Она качает головой. Я снова включаю видео. Дейзи позирует и кривляется. Она надевает темные очки и отворачивается от камеры.
«Ну как?» – спрашивает она, хотя на самом деле на видео нет звука, ее голос звучит лишь в моей голове.
«Я все правильно делаю?»
Я останавливаю видео и приближаю картинку. В стеклах ее темных очков что-то отражается, расплывчатое пятно, в котором совсем смутно угадывается лицо. Опознать человека невозможно.
Но только теперь я знаю, кто это. Знала с самого начала, но старательно отгораживалась от этого, не подпуская к себе, всячески избегая, как какую-то мертвую тварь, на которую не хочется смотреть. Животное, истекающее кровью на снегу.
Это я. Это я там, по другую сторону камеры. Я говорю ей, что делать, руковожу ею, одолжив свою куртку, свои очки и туфли на каблуках. Я снимаю, как она кривляется и прихорашивается на фоне трейлера. Это все я.
Но зачем? И как видео оказалось у того, кто загрузил его на сайт?
Я откладываю телефон: