Мы умели верить

– Хочешь, чтобы я спросил хозяев?

– Нет. Просто идем со мной.

Если она могла гонять по улицам на скутере, как подросток, она сможет почувствовать себя подростком и в других отношениях.

Он пошел за ней в холл, совершенно пустой, не считая вешалки с кучей пальто.

– У тебя случайно нет каких-нибудь хороших болеутоляющих? – спросила она.

– К сожалению.

– А сигареты есть?

– Нет, но я бы не отказался.

– А кондом есть?

– Что есть?

– Слушай, – она проверила телефон – ничего, затем вытянула свое пальто из-под других. – Ты ведь пьян, да?

– Не так чтобы.

Он вышел за ней из дома; улицы были пусты.

– Думаешь, ты достаточно трезвый, чтобы найти метро?

Она повернула налево, хотя не была уверена, что идет правильно.

– Я же сказал, я не пьян. Я был слегка под мухой, когда мы пришли, но это выветрилось.

– Ты фиговый алкоголик. Даже не напился.

Она шагала быстро, и он старался не отставать.

– Кто сказал, что я алкоголик?

– Какой-то парень в самолете.

Они остановились на перекрестке и подождали светофора, хотя улицы были пусты.

– Тебе сколько? – сказала она. – Тридцать?

– Тридцать пять. А что?

– Не хочу спать с младенцем. Тридцать пять нормально.

На лице его читалось: он не понимает, шутит она или нет, но также явно читалось, что ему хотелось, чтобы она не шутила.

Она выпила неудачное количество вина для самоанализа. Одним бокалом больше – и она бы сейчас сидела на бордюре, выбалтывая все свои секреты и удивляясь вслух, почему она привыкла считать секс оружием. А выпей она бокалом меньше – и она бы все еще слушала, как Ричард ведет беседу по-французски, и кивала с умным видом. Но в данном случае она выпила как раз столько, чтобы сознавать, как мало ей не хватило для любого из этих вариантов, и не переживать об этом. Она была достаточно пьяна, чтобы ей хотелось переспать с мужчиной, но не настолько, чтобы она отключилась, как только примет горизонтальное положение. Когда они перешли улицу, она хлопнула Джейка по заднице и запустила пальцы ему в задний карман.

Он резко повернулся к ней и обратил на нее взгляд беззащитного хищника, а затем приподнял пальцами ее подбородок и накрыл ее губы своими, языком к языку и чреслами к чреслам. Они прошли еще квартал, и он повторил это, а потом еще квартал, и он снова повторил.

От него пахло копченым мясом, и она ничуть не возражала. Они зашли в аптеку за кондомами и ибупрофеном, а потом вернулись в дом Ричарда и занялись сексом на гостевой кровати Фионы. Когда она раскачивалась верхом на нем, у нее мелькнула мысль, что она уже, скорее всего, бабушка. Но почти не чувствовала стеснения; Джейк был так прекрасен, а кожа его предплечий, покрытых мурашками, так упруга, что легко было обо всем забыть. Правой, забинтованной, рукой она крепко держалась за спинку кровати, а левой гладила его волосы на груди, плотные, точно борода. Утром рука будет болеть, но ей было все равно. Джейк кончил, издав протяжный пещерный стон, а затем лег рядом с ней и запустил пальцы ей в промежность – она подумала, что у него вряд ли получится, но ошиблась.

Она думала, что Джейк сразу заснет, но он оперся на локоть и рассказал ей о своей первой подружке в колледже, как она однажды привязала его к кровати и продержала так час, и он все время думал об этом и ненавидел ее за это, но по той же причине он до сих пор к ней не остыл. Боже мой, постельные откровения. Фиона хотела выпихнуть его, но было только полдесятого, а она не представляла, чтобы Ричард с Сержем вернулись раньше полуночи. Нужно, чтобы Джейк убрался к тому времени; она не боялась, что Ричард станет осуждать ее, но он бы точно не преминул подразнить ее. Ей ведь пятьдесят один, а Джейк наверняка соврал, что ему тридцать пять, и она не выносила, когда разница в возрасте становилась темой пошлых шуток.

– Расскажи мне про своего первого, – сказал Джейк.

– У нас что, – сказала она, – все серьезно?

Он рассмеялся, не обидевшись.

– Это одна из лучших частей. В том плане, что есть прелюдия, а есть завершение.

Она повернулась к нему. А, к черту.

– Я лишилась девственности с учителем физики моей кузины. Я уже закончила школу, незадолго до этого. Другую школу.

– Черт.

– Я не знаю, все мои друзья были намного старше. Они были друзьями брата, а потом и моими. Меня не возбуждали прыщавые подростки.

– Ты когда-нибудь спала с друзьями брата?


Она невольно рассмеялась и смутилась оттого, что смех получился хрюкающим. Чтобы юная Фиона замутила с Чарли Кином или Эшером Глассом! Она была безумно влюблена в Йеля, но это было другое. Без ожиданий, без надежды, эта безумная любовь могла оставаться чисто платонической. К ней никогда не примешивалась похоть или ревность. Фиона просто всегда искала повода коснуться его, говорить с ним, прислониться головой к его руке.

– Не особо? – сказал он.

– Не особо.

– Так вот, чего я не понимаю насчет этого триптиха, насчет этого парня, это…

– Боже, заткнись. Иди сюда.

Она попыталась поцеловать его, просто чтобы он оставил эту тему, но он отстранился.

– Кажется, я уже порезала руку из-за этого, нет? У тебя какие-то… вампирские наклонности.

– Прости, – сказал он. – Прости. Я ведь журналист. Но, кстати, разве это не что-то такое, о чем тебе надо выговориться? Чтобы проработать это.

– Я это прорабатываю уже тридцать лет, – сказала она. – С тех пор, как ты сидел в пижаме и смотрел утренние субботние мультики. У меня для этого психотерапевт. Журналиста мне не надо.

– Но ты не занимаешься сексом с терапевтом. Или занимаешься? Потому что, серьезно, когда говоришь после секса, это другое. Думаю, поэтому Фрейд клал на кушетку своих пациентов.

– А Фрейд спал с пациентами?

– Думаю, да.

Она закатила глаза.

– Окей. Прекрасно. Джулиан умер… Боже, я даже не знаю, когда именно. Ты знаешь, в зависимости от того, насколько близок ты был с кем-то… Некоторые хватались за тебя, опирались на тебя, и ты проводил с ними больше времени в те последние месяцы, чем когда-либо раньше. А были люди, которые, если ты не входил в их ближайший круг, они от тебя отстранялись. Не в смысле как-то грубо, а просто они в тебе не нуждались. Ты для них лишний, понимаешь? А я не входила в ближайший круг Джулиана. В любом случае, в самом конце, он отстранился ото всех.

Джейк, похоже, не очень понимал ее.

– Окей, – сказал он.

– И была еще такая тема, когда каждый как бы пытался доказать, что ему больнее всех. Люди набивались в больницу и стояли там днями, как бы рисуясь. Ужасно звучит, но это правда. Не то чтобы они были неискренни, просто… ты всегда хочешь верить, что занимаешь важное место в чьей-то жизни. И иногда, в конце, оказывается, что это не так.

Джейк провел языком по ее уху, а затем по ключице.

– Давай еще раз, – сказал он.

Ей не понравилось, как пристально он смотрел на нее, его зрачки влюбленно расширились, и он словно пытался вызвать у нее такой же взгляд, В ее цели точно не входило, чтобы он к ней привязывался, особенно учитывая все происходящее.

Они услышали, как кто-то открывает квартиру.

– Черт, – сказала она. – Если это просто Ричард, он скоро ляжет. Ты тогда выскользнешь, окей?

– Хорошо, – сказал он и закрыл глаза. – Я не алкоголик. Это была шутка.

– Что тут смешного?

– Я не знаю. Я был пьян.

Фиона, должно быть, заснула, потому что оказалась в автобусе, в Чикаго, с Ричардом, и искала дом Коринн. Ее рука горела.

Когда она проснулась среди ночи, Джейка, слава богу, уже не было.





1986




Билл объявил, что после обеда отпускает всех по домам. Йель схватил сумку, заскочил в надземку, потом прямиком по Брайар-стрит и два пролета наверх. Он не был дома достаточно долго, чтобы проникнуться чудесным чувством я-наконец-вернулся, когда тебя штырит от запахов собственного дома и пропорций подъезда, которые каким-то образом слегка сместились, как бывает во сне, расступившись на несколько немыслимых дюймов по всем направлениям. Йель проголодался, он не обедал. Он решил сделать сырный тост и надеялся, что в кладовке найдется томатный суп.

Открыв дверь, он увидел мать Чарли, стоявшую в сером платье, босиком. Он рассчитывал, что она приедет на следующей неделе. Йель бросил сумку и сказав «Тереза!» подошел обнять ее. Обняв ее, он услышал, как закрылась дверь спальни. Он подумал, что это Чарли вышел к нему и закрыл дверь, чтобы мать не видела незастеленной кровати. Но Чарли не появился. Он не вышел из спальни, а зашел туда.

Йель отстранился от Терезы и увидел, как странно она смотрит на него. Она улыбалась, но только одними губами. Она сказала:

– Йель, нам нужно… Давай прогуляемся.

У него возникло ощущение, словно комната вот-вот накренится или уже накренилась.

– Что случилось?